Это было очень красивое создание, изысканной формы и тонкое настолько, что сквозь него можно было видеть. Я вернул его автору, который снова поставил его на стол и последним усилием мысли, и кажется, без всякого труда придал цветку осязаемость и цвет.

«Держи, Роджер, этот чудесный цветок для тебя. Ты можешь сказать, что с ним не так?»

Юноша ответил, что не видит никакого изъяна.

«И тем не менее, он есть. Монсеньор и Рут знают об этом, но мы пока не посвятили тебя в этот секрет».

Роджер еще раз осмотрел тюльпан и снова признался, что не может понять, чего ему не хватает.

«Для того, чтобы просто любоваться на него, это лучшее, что мы можем сделать. Но в нем нет жизни, которая будет поддерживать его. Ее мы не можем дать ни ему, ни любому другому цветку. Она приходит из другой сферы, и мы не просим об этом, пока не убедимся, что сделали все правильно.

Мы тоже делаем ошибки, особенно мои юные ученики. Неудачи вполне ожидаемы, особенно, когда учишься, но это не беда. Мы возвращаем элементы к источнику и начинаем заново.

Иногда мы обнаруживаем, что, например, какой-нибудь лепесток имеет неправильную форму, или одна сторона бутона по оттенку отличается от другой, или цвет оказался не таким, как мы хотели. И нам приходится начинать сначала.

Моим ученикам работа доставляет огромное удовольствие, но самое большое удовлетворение приходит, когда они становятся по-настоящему искусными и могут создать такой же совершенный цветок или растение, как на картинке».

«А откуда приходит жизнь? – поинтересовался Роджер. – Для этого нужна специальная служба?»

«Ты имеешь в виду религиозную службу?»

«Ну, да, что-то вроде этого».

«Нет, мы лишь отправляем сообщение в высшую сферу, о которой я упомянул, и нам известно только то, что после этого на цветок быстро спускается жизненная сила. Конечно, изначально она происходит от Источника, но передается нам через другого человека. Это естественный процесс, и того факта, что мы создали цветок или другое растение, для этого достаточно. Наше желание оживить его исполняется, и мы обязательно получаем ответ на свою просьбу. Мы не попросили бы об этом для убогого творения, и хотя мы получили бы желаемое и в этом случае, но гордость не позволяет нам это делать.

Сначала я проверяю работу моих учеников. Если требуется какое-то небольшое изменение или усовершенствование, это можно сделать, но если все слишком плохо, то приходится начинать заново, а неудачное изделие уничтожается.

Это очень просто, когда научишься. И то же самое можно сказать обо всем остальном – это легко, когда знаешь, как делать».

«Не хотелось бы говорить об этом, – сказал я, – но я уверен, что у меня получились бы цветы, которых никто никогда не видел и не увидит».

«Да будет вам, монсеньор. Хотите попробовать?»

«Лучше не надо. Я буду слишком волноваться. Особенно, если все вы будете глазеть на меня и ждать, что я что-нибудь натворю».

Все засмеялись над моим искренним признанием в трусости.

«На практике мы так не поступаем. Каждый новый ученик уходит со мной в маленький рабочий кабинет, где мы можем проводить первые эксперименты и первые попытки в уединении. Так что проблем никаких нет».

«Конечно, друг мой, я знаю, но все равно я как-то не уверен, что у меня что-то получится», – подтвердил я.

«Как вы думаете, а может появиться вакансия ученика, – спросил Роджер, – потому что если так, то я очень хотел бы…»

«…стать одним из них, – закончил фразу садовник, – У нас много места для всех,  но прежде чем мы поговорим об этом, давайте закончим этот тюльпан. Это займет одно мгновение. Итак…». – Он взял тюльпан в руку, и в ту же минуту мы увидели, как на него спустился луч света. Это произошло и закончилось прежде, чем мы успели что-то понять. «А теперь совсем другое дело. Понюхайте», – он помахал цветком перед нами, и мы сразу же почувствовали нежнейший аромат.

«Подержи руку вокруг цветка, дружище Роджер».

Юноша последовал совету. «Вот это да! – удивился он. – Да он живой! Я чувствую

– что-то вроде электричества бежит по моим рукам».

«Это не электричество, но это энергия. То, что ты чувствуешь, это и есть жизнь, и цветок передает часть ее тебе для твоей пользы. Но мы еще не закончили. Поставьте горшок на стол, возьмитесь за стебель и слегка покачайте его, как если бы вы хотели стряхнуть росинки с лепестков. Вот так».

Когда Роджер выполнил это простое действие, раздался чудесный звон, словно зазвенел маленький серебряный колокольчик, звонкий и чистый.

Удивленный и радостный, Роджер повторял свой эксперимент снова и снова.

«Все цветы издают такие звуки, когда их раскачивают?» – поинтересовался он.

«Все цветы и еще много других вещей, например, вода. Она тоже может издавать чудесные звуки, если она взволнована. Но пока в тюльпане не было жизни, он был безмолвен.

А теперь к делу. Ты хотел бы присоединиться к нам. Мы будем рады тебе, когда ты пожелаешь прийти. Пусть Рут и монсеньор сначала покажут тебе, что и как. У тебя масса времени. Сначала посмотри на мир, на наш мир, да, монсеньор?»

«Так точно, Роджер, – сказал я, – или ты хотел бы начать прямо сейчас?»

«О, нет, не сию минуту».

«Хорошо, тогда продолжим нашу экскурсию и еще кое-что посмотрим, а наш друг будет рад видеть тебя в числе своих учеников. Я расскажу тебе все, что ты пожелаешь узнать, чтобы не занимать время нашего друга».

Так все уладилось наилучшим образом, и еще одна счастливая душа стала еще счастливее.

XI. Человек в домике

«Вы говорили о других местах, монсеньор, – заметил Роджер, – не таких приятных, как это».

«Да, это так, Роджер», – ответил я.

«А где они находятся?»

«Что касается их месторасположения, оно не определено точно. Я думаю, ты заметил, что четыре указателя компаса не имеют значения в этой сфере, и вообще в духовном мире. Это, если ты помнишь свой вопрос, та проблема, которая могла бы возникнуть, если бы здесь можно было заблудиться. И все же мы можем показать тебе эти неприятные места. Ты уверен, что хочешь их увидеть?»

Юноша минуту помолчал. «Пожалуй, я лучше послушаю вас с Рут. Я имею в виду, послушаю вашего совета».

«Тогда, милый мой, если хочешь получить наш совет, то я думаю – и уверен, что Рут со мной согласится – тебе лучше пока держаться подальше от этих мест».

«Монсеньор совершенно прав, – поддержала Рут, – туда лучше пока не ходить. Ты знаешь, мы сделаем для тебя все возможное, но эти ужасные места пока не для тебя. Позже, может быть. Поверь нашему слову – и с нами согласятся тысячи других, что после этого ты не будешь чувствовать себя счастливым. Знаешь, как бывает на Земле – наше любопытство часто приводит к тому, что мы можем увидеть что-то, о чем потом наверняка будем сожалеть».

«Можно сказать следующее, Роджер. Эти сферы мрака не являются адом с теологической точки зрения, адом, к которому мы прикованы навечно, куда можно войти, но откуда нельзя выйти. У любой личности, которая является обитателем этих мест, есть свободный выбор – она может выбраться оттуда, если изменит свой образ мыслей. Она сможет найти выход так же, как мы своим трудом можем подняться из этой прекрасной сферы в еще более прекрасную. И там, и здесь действует один и тот же закон, и он применим ко всем нам. А вот и живой свидетель того, что я сказал.

Ты видишь вон тот аккуратный домик, Роджер, с двумя высокими деревьями рядом с ним? Я не открою секрета, если скажу, что обитатель этого коттеджа когда-то жил в ужасной лачуге не совсем в сфере мрака, но в унылых, мрачных местах, граничащих с ней, своего рода сумеречной зоне. Ага, наш друг, кажется, увидел нас».

Мы увидели хозяина коттеджа, сидевшего в саду и махавшего нам рукой.

«Познакомим Роджера с ним, монсеньор?» – предложила Рут.

«Прекрасная мысль, если только Роджер не возражает послушать историю нашего друга. Она не длинная и не страшная, ничего в этом роде. Но должен сказать, что главным образом благодаря Рут этот человек смог выбраться из трудного положения и подняться на ноги. Так что он считает Рут почти что архангелом».