Но как мне тогда выйти к людям? Даже с документами, мое появление ниоткуда, не слишком отличается от появления на откровенно ворованной лодке. Вот я села в лодку, договорившись что меня подвезут. Вот на меня напали и насиловали. Вот меня выкинули и я еле добралась до берега. А лодка ушла под полным парусом и даже если ее догонят, отсутствие экипажа просто станет началом очередной легенды. Но ведь запросят же информацию о всех пропавших женщинах, даже если сказать, что потеряла память. Да и в полицейском участке keisatsu-kyoku (警察局) продержат неизвестное количество времени. А мне нужно успеть добраться в Токио до пятого апреля, когда начинается учеба. А какое сейчас число? Двадцать седьмое марта и кажется я теперь знаю, что показывает та стрелочка на часах, как раз число. Только цифры снова непривычные, европейские. Как здесь все же развита механика, учесть в зубчиках и колесиках разное число дней в месяце… Если конечно механизм это учитывает, а не требует от владельца вручную пропускать лишнее тридцать первое. Какие местные все же идиоты, мало того что месяцев двенадцать, так в них еще и несимметрично разное количество дней. Опять меня куда то несет… Ладно, пусть я не могу сходу сменить документы. Пусть я не смогу действовать тихо. Тогда что? Тогда буду действовать шумно, только нужно все хорошо рассчитать. Как раз на краю карты маяк Shionomisaki (潮岬灯台) и соответственно поселок Kushimoto. Эх сообразила бы пораньше, проделала бы все еще в Shirahama. Ну да ладно, ход нужно убавить, чтобы прибыть как раз по темноте. Хотя нет, вот очередная островок, у которого лучше как раз и отстоятся до темноты. Маяк и пристань отсюда отлично видны в бинокль. И будем надеяться, что любопытных я не привлеку.

Мне и на этот раз везет, никто из проплывавших мимо так и не поинтересовался, что у островка делает незнакомая лодка. Полагаю состав экипажа ровно в одну девку, вызвал бы сначала брожение, а потом бурление недоразвитых деревенских умов. И закончилось бы это очередными мясозаготовками. Хм, может это не мне везет, а прочим? Не поинтересовались и остались живы и здоровы. Ладно, это опять же глупости, вот и наступает темнота, а ней очередная слабая часть плана. Смогу ли я подплыть и желательно отплыть. Выходит что могу, ветер меняется на слабенький северо-восточный. Восточный был бы еще лучше, но лучшее враг хорошего. Под полностью поставленным парусом добираюсь до места меньше чем за час. В бинокль даже виден костерок сторожа. Правлю так чтобы добраться до земли подальше от него и на этот раз заранее отпускаю парус, так что лодка не выскакивает на пляж а просто теряя скорость начинает плясать на мелких волнах. Раздевшись, в одних geta, спрыгиваю за борт. Все же холодно, хотя даже по пояс не погрузилась. И один из башмаков сорвался и всплыл, они ведь из дерева. Приходится его ловить и одевать на поджатую ногу, стоя на другой. Толкаю лодку изо всех сил, до момента касания дна. Теперь спустить и натянуть якорь, вдруг унесет транспорт пока буду корячится. Очередной осмотр в бинокль показывает что высадка либо прошла незамеченной, либо напугала сторожей до усрачки. Поскольку никто не мельтешит и не шумит, а костер расположенный под каким то навесом, продолжает спокойно гореть. Ладно, все так и задумывалась, теперь самая неприятная часть, выгрузка ящиков призванных изображать ценный груз. Впрочем они и являются ценным грузом жареного мяса, чуть менее ценным, жареных ножек, еще менее ценным ребер и спорной ценности сала. А ведь я почему то была уверена, что сало это вечная и высшая ценность в мире. И даже не могу сказать точно, от какого из сознаний идет эта уверенность.

Наконец на берегу, чуть выше линии прибоя, выстроилась башня сложенная из ящиков. Рядом с ними привалено три тюка, бочонок с водой, и кое что по отдельности. К примеру выложена стопка выбранной одежды и кастрюли с едой. Первый тюк, с оружием и деньгами, второй с остальными кинжалами и хорошими ножами, дорогой одеждой, всякой мелочевкой, габаритными часами и компасом. Продукты, тряпки и хозяйственная утварь последний тюк. Остается лишь подняв якорь, отпихнув лодку от берега подальше, развернуть ее, забраться через борт и установить правильно парус. Расчет оказывается верным, немного рыскнув кораблик ловит ветер и уходит вдоль берега забирая в сторону моря. Ну а теперь с разгону за борт. Как неприятно то, хоть проплыть нужно меньше чем chō [стометровку], к концу заплыва сводит ногу. Впрочем уже можно вставать, глубина по пояс, теперь главное не наколоть и не ушибить голые ступни. Ну вот и все, лодка окончательно растворилась в черной громадине моря. Не найдут, хорошо, найдут, еще лучше, все равно ничего не смогут понять. Как неприятно ковылять со сведенными мышцами голени, еле дошла до берега. Ну а теперь вытереться, переодеться и к местным, только еще раз проверить и продумать, все ли на месте. И лучше подождать пока нога окончательно придет в норму. К хромающему человеку доверия меньше, удивительно но факт.

Чтобы кто не говорил, а мне нравится сторожить лодки. А что еще старику делать? Правда рыбаки могут как следует надавать по шее, если заснешь, но не пойман, не виноват. Тем более у нас в поселке для сторожей построен удобный шалаш. Не нужно выбираться из под крыши, да и место для огня хорошо устроено. Сидишь, греешься и служба идет себе сама собой. Ну а чего, воруют у нас редко.

— Встать!

Ох ты ж голос прости kami, сразу покойная жена вспомнилась. А тело то само спешит исполнить требуемое.

— Кто таков? Почему спишь!

— Мма. Я… Сторож я местный.

— Сторож это хорошо! Сторож это здорово! Ну ка сторож быстро сказал! Ваши грузы возят?

— Дда прекрасная госпожа.

— Вот теперь вижу что сторож. Молодец, сразу понял кто я. Службу несешь бдительно.

Попробуй ей сейчас поперек что скажи, со свету сживет. Другой бы и правда этого не понял, хотя что тут понимать, неприятности к нам явились. Купчиха из богатых, а то и вовсе баба из тех, кто по нынешним временам зовется Shizoku, "Мечи народа" так их и этак. И откуда она такая нарисовалась, одета чудно, наполовину по мужскому, страшно.

— Жрать будешь? Мясо есть.

Ну точно, глупая баба из богатых, кто ж от мяса то откажется, даже если сытый. Так что говорю со всей вежливостью.

— Благодарю Вас прекрасная госпожа. Не откажусь.

И ведь не обманула, отошла в сторону, потом вернулась и сунула в руку кусок жареной свинины. Давненько я не ел такой вкуснятины. А она еще чайник принесла и поставила к моему костру. Я хоть и жую нынче с трудом, не зубы, а пеньки одни остались, однако прервался и спрашиваю.

— Чего желает прекрасная госпожа?

— Прекрасная госпожа желает быструю лодку способную забрать меня и небольшой груз в ящиках. Мне срочно нужно в Токио.

— Могу посоветовать два пути, прекрасная госпожа…

— Ладно давай! Считай еще кусок мяса заслужил.

— Можно отправится на лодке в Кобе. Люди говорят что до Токио паровик идет всего двадцать часов.

— Не устраивает!

— Можно отправится на лодке в Хамаматсу. Плыть дольше, ехать вполовину меньше.

— А вот это интересно. И еще кроме лодки мне нужен временный слуга. Молодой парень, лет шестнадцати — двадцати.

— До конца пути? Найдется такой, прекрасная госпожа.

Эка я удачно дурня внука пристрою. Как раз остался год перед армией ему, а толку от него чуть. Хоть конечно страшновато отправлять так далеко от дома, но хозяйка смотрю грозная, защитит если что, да и пинка в целях воспитания легко выдаст. Подучится, людей посмотрит, заработает опять же.