«Как жаль», — подумал Дизон. — «Что этот праздник, когда парочки занимаются любовью в стогах и рощицах, происходит осенью. Именно тогда молодые и сильные рабы, особенно ценимые в домах богатых и состоятельных господ, становятся легкой добычей воинов. И то, что в начале лета могло бы принести неплохой барыш, сейчас приходиться продавать по дешевке. Ибо работорговцы прекрасно знают, что оставленные здесь на зиму люди к весне превратятся в обыкновенное мороженное мясо. Как несовершенен этот мир.»

В ворота на приземистом Альдебаране влетел молодой воин. Он резво соскочил с козла и подбежал к Дизону.

— Мы заметили одинокого путника, недалеко отсюда. — Радостно сообщил он.

— Ну что ж, пригласите его в гости. — пошутил предводитель и подумал, что осень весьма странно влияет на инстинкт самосохранения людей, делая их в высшей степени беспечными и безрассудными. Старик тоже путешествовал в одиночку, глупый Альдебаран!

— Слушаюсь Командор! — молодой воин понимающе ухмыльнулся и подмигнул.

«И где они набрались подобных словечек?» — подумал Дизон и, польщенный все же подобным обращением, поощрительно улыбнулся, слегка обнажив клыки.

Повинуясь его приказу, четверо воинов оседлали своих скакунов и галопом выехали за пределы селения. Прошло совсем немного времени и назад вернулся лишь один из них. С побелевшими от страха глазами он прискакал в селение и разыскал Дизона в оружейном бараке, служившем одновременно и сокровищницей.

— О Глава Волков, — жалобно заскулил воин и, упав на четвереньки, уткнулся лбом в землю. — Этот человек, которого ты приказал схватить, настоящий дьявол. Никогда еще мне не доводилось мериться силой со столь сильным врагом. Трое бывших со мной мертвы. А это он приказал передать тебе. — воин бросил три небольших комка свалявшейся белой шерсти к ногам Дизона. Тот пнул один из них ногой и увидел, как комок, развернувшись от удара, превратился в треугольное волчье ухо.

— Он просил передать, что хочет побеседовать с пленными. — добавил воин, все еще не поднимая головы.

Дизон быстро оправился от изумления. Наморщив лоб он простоял в молчании около пол— минуты. Потом спросил: — Как выглядел этот человек?

— Он невысок ростом. На вид лет тридцать пять. Очень бледное лицо. — зачастил воин, — На нем темно-серый плащ. Я заметил под ним кольчугу. При нем кожаная сумка и короткий меч. Я думаю, он не здешний, Командор.

Воин все еще стоял на коленях, однако голову поднял. Он смотрел на Дизона преданными голубыми глазами, чувствуя по виду вождя, что наказывать его не собираются. Тогда, чтобы еще больше оправдать себя в глазах начальника, он добавил: —Мое сердце успело сделать лишь несколько ударов, но этого времени хватило, чтобы три наших сильных воина перестали дышать, пронзенные его мечом. Меня он оставил в живых, дабы я передал тебе его слова.

— Побеседовать с пленными, говоришь, — задумчиво повторил Дизон. — Черт, пускай забирает их всех, если захочет. Только бы он оставил нас в покое. Мне кажется, я знаю, кто навестил нас в этот недобрый день.

Внезапно в селении возник шум и поднялась суматоха. Дизон поспешно вышел из оружейной. Все свободные в данный момент от работы жители деревни спешили к воротами. Воины, стоявшие на страже, в замешательстве смотрели на стоявшего перед воротами человека. Незнакомец не предпринимал попытки войти, но и не выказывал никакого страха перед казалось бы очевидной опасностью. Его поза была спокойна и исполнена ожидания, меч спокойно висел в ножнах на поясе, а черные глаза взирали на ворчащую толпу с равнодушием. Волки, однако, тоже медлили с нападением, ибо не было еще на их памяти случая, чтобы человек по своей воле захотел стать гостем их селения за исключением работорговцев, всегда приезжавших с многочисленными наемниками.

Протиснувшись сквозь толпу соплеменников, Дизон вышел вперед.

— Это он. — шепнул ему на ухо следовавший за ним как тень воин.

— Сам вижу. — сказал Дизон и, обратившись к человеку у ворот, спросил, словно они были старыми знакомцами: —Зачем ты здесь?

Человек ответил бесцветным голосом, но каждое его слово было отчетливо слышно в наступившей тишине: —Я пришел поговорить с твоими пленниками. Не ожидал, что мне придется повторять это дважды такому высокоученому господину как ты.

— Зачем тебе понадобилось разговаривать с рабами? — задетый колкостью, пробурчал Дизон.

— Боюсь, что это не твое собачье дело, — человек по-прежнему оставался спокойным, однако этого нельзя было сказать о главе Волочар. Он зарычал, приходя в бешенство.

— Остынь, — сказал человек. — Дай мне поговорить с ними, и тогда, возможно, я уйду и все останется по-прежнему.

Шерсть, вставшая дыбом на загривке Дизона, опала. Он прекрасно понимал, с кем имеет дело, и чем грозят ему осложнения.

С полминуты Дизон стоял раздумывая, с ненавистью глядя на опасного пришельца. Затем повернулся и, ожесточенно работая кулаками, раздавая пинки направо и налево, стал протискиваться назад сквозь изумленно молчавшую толпу.

— Эй! — заорал он, — Тащите сюда эту человеческую падаль! Всех и побыстрее!

Село Волочар вскоре пропало из вида, скрывшись за гранитными стенами ущелья, по дну которого петляла тропинка.

— Я не ожидал, что ты найдешь меня так скоро, Александр. — сказал старик. Они быстро шли вперед, а за ними спешили бывшие пленники, стремясь удалиться от деревни Волков на как можно более безопасное расстояние.

— Мне повезло в первом же селеньи. — отвечал Александр. — Но зачем ты пожелал освободить остальных рабов? Разве Организация теперь выступает за отмену рабства?

— Нет. — отвечал старик. — Просто я провел с этими людьми какое-то время. Я видел их страдания и страх. Они молоды, их сердца преисполнены любви и надежды. Они не сделали ничего дурного. Будет жаль, если дальнейшая их жизнь пройдет в неволе. Неужели же ты, рожденный в свободной стране, не понимаешь насколько тяжело рабство?

— Я давно перестал задумываться об этих вещах. Но наверное ты прав.

— Ты очень изменился, Александр.

— Ты говорил это не раз. Отвечу снова, чтобы не показаться невежливым. Я пережил самого себя. Большинство вещей, занимавших меня в молодости, теперь мне безразличны. Теперь давай оставим это.

Тропинка петляла между скал. Некоторое время они шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Солнце, поднимаясь к зениту, пригревало землю, растапливая ночной холод, вдыхая жизнь в насекомых. Шмели расправляли замерзшие крылья и устремлялись к последним осенним цветам. Муравьи раскупоривали закрытые на ночь входы в муравейник, спеша пополнить запасы перед надвигавшейся зимой. Жизнь использовала шанс, предоставленный ей погодой, что бы укрепиться, глубже пустить корни, отодвинуть мгновенье смерти в этой суровой к ней земле.

Наконец скалы расступились, открывая широкий вид на лежавшую внизу горную долину. Там желтела буковая роща, там сверкало узкое лезвие быстрой реки, там лето еще не сдавалось холодам. В этом месте тропинка разделялась. Обращаясь к бывшим пленникам старик показал рукой на восток:

— Ваше село находиться там. Постарайтесь не быть беспечными. Сегодня вам повезло, но в следующий раз, когда вы попадете в лапы Волков, вам не избежать продажи в рабство. Здесь мы расстанемся, идите и будьте осторожны.

От группы освобожденных крестьян отделилась молодая девушка. Она подошла к старику и поклонилась.

— Позволь мне от имени всех нас поблагодарить тебя и твоего друга за освобождение. Я Айя, дочь сельского старейшины. Прошу вас, пойдемте с нами, и мой отец сделает все, чтобы вознаградить спасителей своей дочери.

— Спасибо, милая, — отвечал старик. — Возможно, когда-нибудь судьба приведет меня снова в эти края, тогда я буду рад найти здесь друзей. Но сейчас спешное дело не позволяет нам принять твое приглашение. Идите с миром. Да хранят вас добрые духи.

Проходя перед стариком и Александром, крестьяне склонялись в глубоком поклоне. Они ушли по тропинке, молодые люди помогали своим подругам спускаться. И скоро крестьяне исчезли внизу, скрывшись за пологим холмом. Старик некоторое время смотрел им вслед.