Приспособление представляло из себя связку наполненных легким горючим газом мешков, сделанных из овечьих шкур. Эти летучие мины предварительно обмазывались клейким составом и управлялись с земли двумя воинами с помощью толстого каната, намотанного на барабан. Еще один более тонкий шнур служил запалом.
Идея заключалась в том, чтобы, поднимая и опуская связку мехов, добиться ее соприкосновения с вражеским судном. После того как мина приклеится к днищу корабля, надлежало, перерезав толстый канат, поджечь запальный шнур.
Однако, у этой технической новинки, так же, как, впрочем, и у других, был один серьезный недостаток. Ни одно из этих средств никогда не было опробовано в боевых условиях. Поэтому, несмотря на убедительные теоретические расчеты, никто не имел представления, насколько это оружие будет эффективным в условиях настоящей войны.
Эскадра черных кораблей, в течении шести дней следовавшая за армией Синего Города, держалась от нее на почтительном расстоянии. Ни Альдаон ни Александр в контакт с командующим Генералом Астерианом не вступали.
Темп продвижения наземных войск был просто смехотворным для кораблей Альдаона, способных, если и понадобиться, за сутки преодолеть четыреста километров. Поэтому, у эскадры было достаточно времени чтобы вести круглосуточную разведку. И когда армия южан вышла из джунглей, продвигаясь навстречу войскам Синего Города, Альдаон, послав курьера, известил об этом генерала Астериана.
Через день после соединения союзников над степью, в двух днях пути от ставших на отдых войск, были замечены вражеские воздушные суда. Один из черных кораблей, ведший разведку на этом направлении, приблизился к ним на довольно близкое расстояние. Внешний вид тяжелых неповоротливых судов и флаг, развевавшийся на мачте, не оставляли сомнений в том, что корабли эти когда-то являлись частью непобедимой армады Царя Арессы, уничтоженной бурей над проливом. По всей видимости, это был авангард одной из вражеских армий.
Об этом событии без промедления было сообщено генералу Астериану, который тотчас принялся искать подходящее для сражения поле. Это казалось совсем нетрудной задачей, ибо степь, по которой двигалась армия, на любом своем участке являлась подходящим местом для сражения любых по численности армий.
Однако генерал оказался на редкость привередливым полководцем. Познания, приобретенные им в результате чтения многочисленных древних руководств, заставили его еще в течении двух дней рыскать по степи в поисках неведомых никому кроме него особенностей местности. Его армия послушно тащилась за ним, извиваясь как исполинский питон, петляя среди невысоких, покрытых сухой травой холмов.
Наконец, к вечеру второго дня, отыскав таинственное поле своей судьбы, сулившее, по его мнению, неминуемую победу союзникам, Генерал расслабился, и люди вздохнули с облегчением. Разбив лагерь и выставив ночные караулы, союзники принялись поджидать неприятеля.
На следующий день, после полудня, вдали над степью показались корабли Джихметов. Не долетев немного до лагеря союзников, восемнадцать кораблей сделали плавный разворот, одновременно набирая высоту, и через некоторое время скрылись в том же направлении, откуда и появились вначале.
В этот вечер посты на подступах к лагерю были удвоенны. На кораблях Альдаона, расположившихся справа от союзников, возле больших катапульт всю ночь горели факелы. Три судна постоянно находились в воздухе совершая облет прилегающей территории. Каждые два часа дозорных сменяла следующая тройка.
Однако и тому, кто не был в эту ночь в карауле, спалось плохо. Возле бивачных костров и в тесных каютах кораблей из уст в уста передавались рассказы о Тирао. Часть этих историй соответствовала действительности, часть была обросшими фантастическими подробностями легендами.
Но, тем не менее, каждый солдат знал, что Тирао нападают ночью. И ужас перед бледными чудовищами мешал людям уснуть. А сны того, кому все же это удавалось, были наполнены кошмарными видениями. Впрочем, страх, царивший в лагере союзников перед битвой, вряд ли можно объяснить лишь присущим людям малодушием. Некоторые считали, что Тирао обладают некой магической силой, вызывающей панику у врага.
Примерно в два часа ночи к югу от лагеря, в степи, появились огни. Огней становилось все больше, пока все пространство, насколько хватало глаз не покрылось мерцающими в темноте кострами. Армия Тирао встала лагерем примерно в полутора километрах от лагеря союзников и расположилась там на ночлег.
На капитанском мостике Артапрага Александр смотрел на мерцающие точки костров, во вражеском лагере. Холодный ветер, весь день дувший со сводящим с ума постоянством, к вечеру наконец стих. Его слабых порывов теперь хватало лишь на то, чтобы слегка покачивать высокие стебли сухой травы.
Еще немного, и небо начнет светлеть, и две огромные армии построятся друг напротив друга в предрассветной мгле. Множество людей и Тирао сложат головы в этом бою.
Поднятый с постели с приближением неприятеля, Александр, после того как тревога улеглась, не ощутил в себе желания лечь спать снова. К четырем часам утра, наблюдая за линией огней во вражеском лагере, он успел передумать многое.
Александр не возлагал больших надежд на генерала Астериана. И ум и сердце в один голос твердили ему, что битва будет проиграна. Но предстоящий разгром союзников не печалил его и не страшил. Если сегодня днем он сумеет разыграть свою карту правильно, это поражение может стать залогом будущей победы.
Внезапно мысли Александра изменили направление. Грохочущую музыку сражений сменила иная, тихая и печальная мелодия.
Оказавшись в центре полыхавшей на просторах всего известного мира войне, он редко задумывался о будущем. Война занимала все его мысли и чувства, но сейчас, в тишайший предрассветный час, он вдруг подумал о том, что будет после.
Конечно, существовала очень большая вероятность того, что это после никогда не наступит. Несмотря на свою силу и удивительные способности, он вполне отдавал себе отчет в том, что может погибнуть. До сих пор удача была благосклонна к нему, и все же, он чувствовал, что жизнь его, все убыстряясь, стремиться к какой-то ослепительно сверкавшей точке.
Пытаясь разглядеть ЭТО своим мысленным взором, он вынужден был отказаться от подобных попыток. Опыт ни о чем ему не говорил. Оставалось лишь строить предположения. Но единственное, что приходило на ум: ослепительная точка, в которой соединятся его мысли, поступки, желания и мечты, была концом его жизни, его смертью.
После того, как он получил новое сердце, мысли его на этот счет приобрели совершенно другое направление. Он больше не хотел умирать. Душа его жаждала покоя, но он не был уверен, что смерть этот покой дарует. Воспоминание об Острове Драконов коснулось его души.
«Может быть блистающая точка, к которой устремилась моя жизнь, и есть этот остров?» — подумал он.
Потом его мыслями овладела Зарина. Он вспомнил их прощание, перед тем как отправился в этот поход. Они поссорились. Зарина хотела лететь вместе с ним. Никакие здравые рассуждения не действовали на нее, и даже напоминание о том, что на ней лежит забота о детях, не остудило ее воинственный пыл. Она хотела быть с ним, словно чувствовала, что теряет его навеки.
Вообще, после смерти Жука в ней стали заметны перемены. Навещая ее в каюте, которую она занимала вместе с детьми на Артапраге, несколько раз он замечал следы слез на ее лице. Неуверенная улыбка, которой она пыталась отвлечь его внимание от покрасневших век, выходила грустной и неубедительной. И она, зная, что не в силах скрыть от него свое состояние, то замыкалась в себе, то впадала в нервное возбуждение, которое исчезало как дым, как только заканчивались ее силы.
В тот вечер, перед отбытием на театр военных действий, он ушел из ее каюты, в сердцах хлопнув дверью, не в силах сдержать раздражение, но уже в следующий момент понял, что поступил неправильно.