— Тогда я согласна на твое предложение, Джейсон, — объявляю я, протягивая ему руку. Мы пожимаем их.

Он стискивает мои бедра и сажает на себя.

— Никак иначе.

Мы целуемся, и это происходит очень медленно, его язык скользит по моему, вызывая совсем неприличные мысли в такое-то время суток. Я практически спрыгиваю с его колен на другой конец комнаты, когда слышу, что папа выходит из своего домашнего кабинета и направляется к лестнице. Я оказываюсь возле полки с музыкальной коллекцией Джея, в то время как папа говорит ему «привет» и спускается вниз, не подозревая, что его дочь прячется там, и какая она шлюшка. Ага, я снова использую слово «шлюшка». Терпите.

— Еще не готова сказать своему старику обо мне? — спрашивает Джей, усмехаясь.

Заливаясь румянцем, я качаю головой и обращаю внимание на его CD, пытаясь отвлечь себя от того поцелуя и насколько он повысил мой уровень гормонов. Я улыбаюсь, замечая, что у него есть почти все альбомы Эминема. У нас есть что-то общее. Джей, должно быть, тоже проходил через рэперский период.

— Тебе нравится Эминем, — говорю я, когда он подходит, садится сзади и притягивает меня к себе между ног.

— В 2000-ом я был злым молодым человеком. Конечно, мне нравился Эминем, — говорит он. — И по сей день нравится. Этот парень — гений.

— Согласна. Я покупала его альбомы и слушала их в тайне, потому что папа ничего не позволял покупать с предупреждающим знаком. Какая у тебя любимая песня?

Задумавшись, он издает звук, похожий на тихий и протяжный гул себе под нос, его рука поглаживает внутреннюю часть моего бедра. Дыхание Джея щекочет мне шею, вызывая покалывания, а затем он начинает петь припев «Hailie’s Song» потрясающе низким, хриплым голосом.

О, Боже.

Если мне казалось, что поцелуй повышал мой уровень гормонов, то это ничто в сравнении с тем, что пение Джея делает со мной. В его тоне есть что-то такое восхитительно притягательное. Мое сердце практически перестает биться.

Джей поет о том, что чувствует будто на его плечах лежит тяжесть всего мира, и это крадет маленький кусочек моего сердца. Когда он заканчивает, целует мне шею, и я тяжело вздыхаю.

— Она ведь о его дочери?

— Да. Моя любимая. На самом деле, чем-то напоминает о тебе.

— Вот как? — спрашиваю я. У него родительские чувства ко мне? — Это, хм, ничего.

— Отношение, Матильда, отношение. Когда я смотрю на тебя, моя голова прояснятся. Большую часть времени в моем мозгу бушует шторм, но затем ты входишь в комнату, и я могу собраться.

— Джей, — выдыхаю я.

— Что?

— Займись со мной снова любовью.

Он посмеивается:

— Твой отец прямо внизу.

— Я знаю, но… Боже, ты не можешь говорить подобные вещи, когда папа дома. На будущее прими это к сведению.

— Принято, — салютует он.

— Мне нужно идти.

— Почему?

— Потому что я все еще хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. А папа внизу.

Джей рычит и щипает меня за зад, когда я собираюсь встать.

— Иди тогда, Ватсон. Уходи, пока ты не изнасиловала меня как своего сексуального раба. Наше швейное свидание сегодня вечером по-прежнему в силе?

— Ты имеешь в виду, можешь ли ты по-прежнему лежать на своей кушетке и наблюдать, как я шью платья? Должна сказать это очень странно, но конечно. Все в силе.

Его смех сопровождает меня вплоть до выхода.

***

Этой ночью я ворочаюсь в кровати. Пробыв два часа воздержания в компании Джея, пока работала над дизайнами платьев, а он бросал на меня пылкие взгляды, я не совсем готова спать. Зато готова заниматься другими вещами, включающими в себя кровать. И в этом-то вся проблема.

Я согласилась с ним, что не будем спешить. Означает ли это, что больше никакого секса?

Снаружи моей комнаты скрипит половица и открывается дверь, явив Джея в футболке и пижамных штанах. Не говоря ни слова, он залезает в кровать рядышком со мной, хватая меня за бедра и притягивая к себе, моя спина вровень с его грудью.

— Не мог заснуть? — тихо спрашиваю я, когда Джей целует меня в шею.

— Нет. Зато теперь смогу, — отвечает он и прижимается ко мне.

Спустя несколько минут дыхание Джея выравнивается, и он засыпает. Вскоре я следую его примеру.

***

На следующий день — по просьбе папы — я работаю в офисе над расшифровкой его записей из разговоров с Джеем. Мне кажется все это очень интригующим, но что-то не дает покоя. На бумаге все выглядит прекрасно, но у меня странное предчувствие, что там есть пробелы, части рассказа, которые специально опустили.

Мои подозрения мигом забываются, когда приходит неожиданный посетитель. У нас назначены встречи только в послеобеденное время, поэтому я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть, кто только что вошел в приемную. Когда узнаю кто это, меня охватывает тревога.

Уна Харрис непринужденно заходит в ярко-красных туфлях на высоком каблуке в тон помаде и узком сером платье, дизайнерская сумка красуется на ее руке. Если бы я не испытывала к ней такого отвращения, то похвалила бы за то, что выглядит такой горячей, хотя уже далеко не первой свежести.

Сложновато определить ее настоящий возраст от такого количества ботокса.

Я прочищаю горло.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

Она снимает очки от Gucci и опускает на меня зеленые глаза, долгое время изучая. Затем внезапно указывает на мою шею, где находится шрам.

— Я знаю отличного доктора, который мог бы это поправить. Хочешь его номерок? — спрашивает она небрежно, ее глаза блуждают по комнате.

Я неосознанно потираю шею.

— Эм, спасибо, но это ничего. У вас назначена встреча? — Я знаю, что у нее не назначено.

Конечно же, нет. Просто не могу придумать, что еще сказать.

— Нет. Это просто мимолетный визит. Я была довольно огорчена, когда пришла утром на работу и услышала от шефа, что на нас подали в суд из-за нескольких статей, которые я написала. Хотела зайти и проверить против кого мы имеем дело. А теперь, когда я здесь, честно, это кажется таким смехотворным. Неужели Джей Филдс действительно думает, что может выиграть с представительством от такой захолустной фирмы, как эта?

Я смотрю на нее, раскрыв рот.

— На самом деле, на секунду я заволновалась. А теперь вижу, что все это просто убогая шутка.

Вставая со своего места, я кладу руки на бедра.

— Вы серьезно?

Уна поджимает губы и снова обращает свои кошачьи глаза на меня.

— Я всегда серьезна, моя дорогая. Не принимай все в штыки. Уверена, это едва ли работа твоей мечты. — Она смеется, что действует мне на нервы.

— Это контора моего папы, — говорю я сквозь сжатые зубы.

Ее глаза расширяются, и она слегка ухмыляется.

— Упс. В таком случае, без обид.

— Слишком поздно. Если вы пришли сюда только чтобы посмотреть на нас свысока, тогда вам стоит уйти.

— Я не поэтому пришла. Хотела поговорить с… ну, значит, с твоим отцом. Спросить, знает ли он, какого человека представляет.

— Уверена, человека получше вас.

Ее хихиканье заставляет меня сжать кулаки, а я никогда не была кулакосжимательницей. Во мне совсем нет жестокости. Забавно, что ехидный смех Уны Харрис может вызвать в людях.

— О, дорогая, ты, что, слегка увлеклась им? Понимаю, правда, понимаю. Джей Филдс ходячий секс, но он также опасный человек с комплексом Бога. Ты когда-нибудь заглядывала на его фан-сайты? Они все думает, то, что он делает — это все по-настоящему или другой подобный бред, а это нехорошо, учитывая большое количество его последователей. Ты не помнишь Храм народов^[31] или Джима Джонса? Да ты такая молодая, так что вряд ли.

— Я знаю, кто такой Джим Джонс.

Она смотрит на свои наманикюренные ногти.

— Тогда ты также знаешь, насколько опасно влияние Джея на всех этих молодых людей, которые следуют за ним. Уверена, если бы он сказал им спрыгнуть со скалы, они бы так и сделали.