— Вот и нет. С нашей первой встречи он не особо удостаивал меня взгляда — видимо, так занят тобой, что даже не замечает существования других женщин.
— Ой, помолчи. Ты вкладываешь в это слишком много смысла.
— Вовсе нет, но если ты хочешь пустить в плавание по Нилу свою маленькую шлюпку и любоваться пейзажем, я не буду тебя останавливать.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты используешь двадцать слов, когда достаточно и пяти? Мне казалось, в школе маркетинга учат как раз обратному.
— Ну, вот, теперь она включает стерву. Она всегда так делает, когда пытается защищаться.
— Она была бы очень благодарна, если бы к ней не обращались в третьем лице.
— Она только что сделала это сама.
— Она пыталась донести смысл.
— У нее это получилось.
Долю секунды мы смотрим друг на друга, прежде чем взорваться хохотом.
— Боже, я чертовски люблю тебя, Матильда. Но, клянусь, ты самая нервная девушка, которую знаю.
— Рада обладать таким званием.
Вернувшись минутой позже, Джей говорит нам, что ему нужно отлучиться ненадолго, но позже он вернется — и многозначительно сжимает мое плечо, прежде чем уйти. Мы с Мишель оставшуюся часть дня смотрим кино, а затем, как только она уходит домой, я возвращаюсь к своей швейной машинке.
К десяти часам решаю закруглиться и хмурюсь, замечая, что Джей еще не вернулся. Верчу в руках телефон, раздумывая, стоит ли позвонить ему и узнать, как он там. В итоге решаю этого не делать.
Он взрослый мужчина. И не нуждается в контроле с моей стороны.
Ворочаюсь в кровати, как обычно делаю, оставшись дома в одиночестве. Когда я была ребенком, мне снились кошмары, что меня похищали во сне плохие люди, одетые в черное. Я постоянно будила отца, крича что есть мочи, пока он не приходил и не успокаивал меня, уверяя, что это был лишь сон. С годами кошмары исчезли, и я знаю, папа был этому рад. Было видно, что он переживал из-за них, считая, что кошмары были вызваны событиями той ночи, когда убили маму. Похитителями в моих снах всегда были одни и те же люди, застрелившие ее.
Некоторое время спустя я слышу, как Джей возвращается домой. Он поднимается наверх, и я сдерживаю дыхание, пока слушаю, как он идет в направлении моей комнаты. Не зная, что еще делать, я притворяюсь спящей. Дверь в мою комнату открывается. В доме так тихо, что мне слышно его дыхание, когда он долго стоит и наблюдает за мной. Я против воли выжидательно сдерживаю дыхание.
Он собирается войти?
Не входит. Вместо этого он закрывает дверь и идет в свою комнату. Что это было? Он какое-то время вышагивает по комнате, как обычно это делает по ночам. Звук шагов, как ни странно, успокаивает меня, и я засыпаю.
Через несколько часов я просыпаюсь. На улице еще темно. Я бросаю взгляд на будильник на тумбочке, он показывает три часа ночи. Мое сердце колотится, и я не могу понять почему, пока не слышу, что именно меня разбудило. Из комнаты Джея доносятся громкие стоны, полные страдания. Я спрыгиваю с кровати и спешу к нему, беспокоясь что он каким-то образом поранился. Но попав в его комнату, вижу, что дело не в этом. Он лежит в позе эмбриона, прижимая колени к своей груди.
Никогда не видела, чтобы такой огромный мужчина выглядел таким маленьким.
Включив ночник, я подхожу к нему и обнаруживаю, что он все еще спит и, похоже, находится во власти кошмара. Надо же, я только недавно думала о своих ночных страхах. На нем лишь боксеры, и его обнаженная кожа блестит от пота. Я склоняюсь к нему, не уверенная, разбудить его или оставить одного. Он совершенно взрослый мужчина, но в этот момент словно вновь стал ребенком.
Нерешительно кладу руку ему на плечо и шепчу:
— Джей, проснись. Джей, тебя мучает кошмар.
Его тело резко дергается, и глаза распахиваются; он крепко и болезненно хватает руку, которая дотрагивалась до него.
— Джей, — вздрагиваю я. — Отпусти. Это всего лишь я. Матильда.
Когда он слышит мое имя, его будто что-то встряхивает. Вместо того чтобы отпустить мою руку, он тянет ее, но на это раз нежнее. Джей притягивает мое тело к себе и накидывает на нас покрывало, обхватывая меня руками и ногами. Я в ловушке, но ничего не имею против.
— Матильда, — шепчет он.
От интонации, с которой он говорит это, у меня появляются сомнения, не проснулся ли он. Тепло его обнимающих рук успокаивает меня. Он прижимается губами к моему затылку.
— Останься, — шепчет он.
Вдыхаю его дурманящий запах, который словно обволакивает меня. Возможно, я бы не смогла уйти, даже если бы захотела. Через некоторое время он снова крепко засыпает, и его дыхание выравнивается. Вскоре после этого я тоже засыпаю.
В следующий раз я просыпаюсь уже утром в одиночестве. Слышу шипящую сковородку внизу, и запах бекона вызывает у меня слюнки. Встаю, быстро забегаю в ванную, прежде чем спуститься вниз на кухню.
— Доброе утро, соня, — с улыбкой говорит Джей, когда я сажусь за стол и наливаю себе сока.
— Доброе, — отвечаю я, не глядя на него.
Джей подходит и кладет мне кусочек бекона на тарелку.
— Итак, — начинает он самодовольно, — прошлой ночью ты прокралась ко мне в кровать. Это был приятный сюрприз.
Мое сердце стучит от его слов:
— Что?
— Я проснулся с красивой женщиной в своих объятиях. Неплохой способ начать день, особенно учитывая, что я лег в кровать один. — Он подмигивает.
— Ты не помнишь, — осознаю я, мурлыча в душе, оттого что он назвал меня красивой во второй раз. Я могу и привыкнуть к этому.
Джей берет стул и садится напротив меня, нахмурив брови.
— Не помню чего, родная?
— Я проснулась, услышав, что тебе снится кошмар. Звуки напугали меня, поэтому я зашла к тебе в комнату, чтобы успокоить. Потом ты притянул меня к себе на кровать и не отпускал. Мое присутствие, похоже, помогло тебе заснуть, поэтому я осталась.
Джей теребит свои роскошно взъерошенные после сна волосы. Впервые за все время он кажется смущенным.
— Ну да. Мне бывает трудно заснуть. Это проблема.
— У тебя бессонница?
— Можно сказать и так. В сущности, мой мозг никак не отключается, чтобы я мог хорошенько поспать ночью. Это тянется неделями, и затем я вырубаюсь на целый день от усталости. А после все повторяется заново.
— Ужас. Ты принимал лекарства?
— Я много всякой фигни пробовал. Ничто не срабатывало на сто процентов. Если я принимал снотворное, становился сонным, но не засыпал. То есть я бодрствовал, но чувствовал себя более уставшим, чем до того, как выпил таблетки. У меня есть прием, который срабатывает в большинстве случаев.
— Прием?
— Ага, я вышагиваю, перечисляя в своей голове все, чего я достиг и чего планирую достичь. Это помогает мне расслабиться достаточно, чтобы заснуть в большинстве ночей. Проблема в том, что если что-то осталось не выполненным, это не дает мне покоя, пока я перечисляю дела, и не позволяет заснуть.
О, так вот зачем он ходит по комнате. Меня немного тревожит, что ему приходится делать нечто подобное, чтобы заснуть. И все равно я не хочу критиковать, поэтому успокаиваю его:
— Ну ладно, я поняла. Знаешь, а это очень хороший прием. Однажды я где-то читала, что мы мысленно проигрываем день, прежде чем пойти спать. Это дает нам чувство, что все удачно прошло.
Джей долго смотрит на меня, так долго, что я начинаю смущаться.
— Я сплю лучше, когда ты со мной, — говорит он тихим голосом.
Я стараюсь развеять его серьезность, не обращая внимания на покалывание под кожей.
— Как кучкой? Ты такой большой ребенок.
Его губы подрагивают.
— Необязательно кучкой. Есть несколько позиций, к которым я неравнодушен. Хочешь, чтобы я показал тебе?
Его тон понижается на слове «позиций», и я сосредотачиваюсь на пережевывании хрустящего бекона, приготовленного им для меня.
— Не нужно никакого «покажу-и-расскажу».
Джей усмехается, и около минуты мы едим в тишине.