Купол автоматически открылся, и в ушах появилась звенящая тишина. Она зависла над аэродромом, медленно проходя через потоки воздуха, и открыла глаза. Страха не было. Она медленно парила в небе, а сердце выпрыгивало из груди. — Я лечу? Мне не страшно? Это действительно происходит со мной? — в смятении думала Вера, разглядывая окрестности. Чуть выше нее болтал в воздухе ногами Маневич и выкрикивал какие-то матерные фразы. Она поняла его восторг и улыбнулась. Ей тоже захотелось поделиться с миром чудом, свершившимся с нею, и она прокричала на всю планету, на всю вселенную: — Я сделала это! Я лечу-у-у!

Пять минут растянулись в вечность. Приземлившись, они сняли с себя парашюты и уложили в сумки. Маневич подбежал к ней и в порыве восторга крепко прижал к груди. — Вера! Верочка! Теперь я могу летать! Спасибо Вам! Огромное спасибо! Это из-за Вас я решился. Вы такая смелая, такая красивая. Мне стало просто стыдно моих страхов. Теперь мы будем летать вместе. Я проплачу все ваши занятия и даже более…Я Вам не говорил… Но я достаточно большой человек в городе. Просите, чего хотите. Я все для Вас сделаю, только не бросайте меня. Летайте со мной и дальше! Ну! Говорите! Сейчас я для Вас золотая рыбка! Что Вам нужно?

— Да перестаньте, Валентин Аркадьевич! — вырвалась Вера из его объятий. Мне не нужна Ваша благотворительность. Мне нужна работа. Я умею и хочу сама зарабатывать деньги.

— А что Вы умеете? — все с тем же энтузиазмом спросил Маневич.

— Я бухгалтер. И не плохой. Если Вы мне действительно поможете устроиться на работу, Вам не будет за меня стыдно.

Маневич оказался директором крупнейшего в городе банка. Он действительно устроил Веру к себе, поставив всего лишь одно условие. Она должна была с ним прыгать. Так для Веры началась новая жизнь. Два раза в неделю, а иногда и чаще, они ездили в аэроклуб и погружались в небо. Инструктор попался опытный и постоянно капал им на мозги: — Консультируйтесь с опытными спортсменами, не спешите «объять необъятное» и после десятки-другой «head-up» прыжков слетаться в чайниковские формации или хвататься за скайбол и переворачиваться с ним в хэддаун, тем самым, тормозя свой прогресс. Иногда раскошеливайтесь на прыги с видеооператором и слезно просите меня прокомментировать ваши прыжки. И самое важное — пока вы чайники, помните, что волей-неволей представляете собой угрозу для других чайников и опытных спортсменов (угроза столкновений, беспорядочное передвижение по небесному пространству, корявые заходы и т. д.) — будьте аккуратны, внимательны, осторожны, и слушайте меня во все уши.

Проходили неделя за неделей, месяц за месяцем, и в Вериной личной парашютной книжке прыжков и заданий прибавлялось все больше и больше записей. Рубеж в сто прыжков ими уже давно был преодолен, и с АНа они пересели на вертолет. Купольный парашют сменился на парашют типа «крыло», высота в один километр поднялась до четырех, и под наблюдением инструктора они уже стали заниматься воздушной акробатикой. Дни шли за днями. Вера, часто находясь на свежем воздухе, отлично загорела, а неожиданно большой банковский оклад давал ей возможность не отказывать себе в роскошном гардеробе. Отношения с шефом были замечательными, и только одно ее тревожило… Стас продолжал ее разыскивать и интересоваться новым местожительством. Верины подруги, по его просьбе, передавали ей его слова, — мол, ему уже наплевать, будет ли она с ним прыгать или нет. Пусть простит и возвращается. — Горькая обида на любимого (что самое странное, любовь исчезать не собиралась) стала потихонечку стираться, а ей на смену пришли гордость, уверенность в себе и ПОНИМАНИЕ. Только сейчас, спустя достаточно продолжительное время, она поняла, чего Стас хотел от нее добиться. И она была благодарна ему за ЭТО и морально готова к встрече.

Ни с кем не посоветовавшись и никого не предупредив, она появилась в аэроклубе Стаса и, предъявив личную книжку прыжков, попросилась в его группу. Так как она являлась членом другого клуба, с нее запросили деньги и немалые. Вера не возмутилась, заплатила и даже прибавила. В воскресный день на взлетном поле, в красивом спортивном костюме, шлеме и затемненных очках нервно прохаживалась девушка, ожидая сбора группы.

Команда была уже почти в сборе, когда к Стасу подошел его приятель Гришка Снегирев и, похлопав по плечу, сказал: — Сегодня с нами такая девушка полетит, закачаешься. Видел ее зачетную книжку… Она скоро нам всем форы даст. А красавица какая… Так что имей в виду, я ее первый увидел. Я уже всех предупредил — клинья не подбивать!

Стас печально покачал головой и пошел к самолету. Прыжок был удачным. Вера вспомнила все, чему ее научили за последнее время. Помнить то она помнила, но делала все на автопилоте и за счет этого получала огромное физическое и духовное наслаждение. Когда команда приземлилась, и многие бросились Веру поздравлять, Стас, удивленный мастерством и смелостью девушки, был вместе со всеми. Он протянул ей руку, ожидая ответного пожатия, но Вера ему руки не подала. Она сняла шлем, защитные очки и встряхнула золотыми кудрями. Несколько секунд Стас, словно ослепленный, мотал головой, не в силах что-либо понять. Когда, наконец, до него дошло, кто перед ним, и в глазах его появилось узнавание, Вера бросилась ему на шею.

С этого дня они снова стали жить вместе. Скоро команда парашютистов, и господин Маневич в том числе, гуляли на их свадьбе и не переставали удивляться, на что способна ЛЮБОВЬ.

Кармен[9]

Пять лет назад я влюбилась. Влюбилась до судорог, до беспамятства, до дрожи в коленках! Да было бы в кого!? В человека на семь сантиметров ниже себя, склонного к полноте и страшно во сне храпящего. Но я смогла пережить храп, будивший весь дом… Смогла пережить возникшие было комплексы по поводу его роста…Когда мы переехали от родителей в оставшуюся мне по наследству от бабушки квартиру, к нам даже соседи попервой приходили, интересовались… Не мучают ли здесь животных, не корчусь ли я в предсмертных судорогах, не налажено ли у нас подпольное производство танков. Я со многим смирилась, потому что моего мужа было за что любить. Когда он хотел, он мог быть душой компании, мог сыпать анекдотами направо и налево. Окружающие внимали каждому его слову и беспрекословно слушались. Причем он не прикладывал для этого никаких усилий. Это была органика. Харизма у него такая была… И самое главное! Он был совершенно неподражаем в постели! Но пять лет прошло, а вместе с ними и любовь. Не моя. Его.

С каждым днем я все острее и острее чувствовала отчуждение и желание мужа стать самостоятельной единицей. Раньше мы были парой, семьей, он поверял мне свои тайны, переживания, а теперь… Теперь все стало иначе. Павел стал закрывать дверь, говоря по телефону. Начал стесняться меня, когда мылся. Даже храпеть стал уходить в другую комнату. Сердце мое разрывалось на части. Мне не хватало внимания, я боялась его потерять и самое главное я не понимала, почему это происходит. Казалось, я была идеальной женой и безупречно выполняла свои обязанности, но казалось так только мне…

Наступал Новый год, и по традиции мы отмечали этот праздник с его родственниками. Я сидела справа от любимого и наблюдала за его искрящимся словно фейерверк юмором. — На кого он работает? — вдруг опомнилась я и оглядела компанию. Пашины родители, его брат с женой, Верочка — соседка из нижней квартиры, пара бывших одноклассников с женами. Состав примерно одинаков, кроме… Кроме… Верочки. Раньше она никогда не отмечала Новый год с нами. Вроде бы я слышала, что она недавно разошлась с мужем…

Спустя пятнадцать минут после поздравления президента, Павлик куда-то исчез. Я огляделась вокруг. Веры не было тоже. Народ весело жевал и никто не обратил внимания на их исчезновение. Я спустилась вниз и прислушалась к звукам, доносившимся из-за Вериной двери. Внутри кто-то приглушенно пыхтел и хихикал. Догадываться о том кто это, было смешно…От обиды и ревности я прокусила губу. Мои подозрения оправдались. Поздние возвращения домой, незнакомые запахи, ночевки в другой комнате. У Павлика была любовница! Как всё банально! Подвывая, я поднялась наверх и закрылась в ванной. Как же все это было подло, грязно и жестоко!