Во время дежурства он никогда не садился с нами за стол. На все предложения отвечал вежливым отказом. В свободное время к бутылке не прикладывался, не говоря уже о чём другом. Ребятки-то наши травку покуривали. Даже девчонки своей у него не было. А ведь они так и вешались ему на шею. Особенно одна официанточка из бара, куда мы часто заглядывали, всё нас расспрашивала — что, да как...

Парень-то он был видный. Этакий высокий блондин с голубыми глазами и мощным торсом. Правда, взгляд у него своеобразный, какой-то стеклянный, неподвижный. Вроде и на тебя смотрит, вроде и мимо. Но что касается службы, то нёс он её безукоризненно. На пожаре он буквально преображался. Всегда лез в самые опасные места. Всюду был первым. А ребята наши тренированные, что-что, а бегать умеют, А он на несколько секунд всегда раньше других оказывался в эпицентре пожара, прямо-таки нырял в пламя. Будь на его месте другой, так ему бы уже панихиду заказывали, а Бёртону хоть бы что. На нём горит, тлеет, а он из самого очага пламени выныривает и обязательно кого-то на руках тащит.

У него прямо-таки чутье какое-то сверхъестественное было на людей, которым требовалась первоочередная помощь. Сколько таких он вынес из огня — не пересчитать! Кроме того, кое-кто из парней обязан ему жизнью. Да и меня он спас,— на какую-то десятую долю секунды опередил рухнувшую пылающую балку и оттолкнул меня в сторону. Если б не он, то эта махина стукнула бы меня прямо по кумполу и никакой шлем не спас бы. Велика была штуковина, почти половина перекрытия поддерживалась её широкими плечами.

Хорошо помню тот вечер. Промозглый, дождливый. Хотя пожаришко по нашим меркам был малосущественным. Мы то, в основном, к небоскрёбам привыкли, а тут шестиэтажный производственный корпус небольшой фабрики.

Когда мы прибыли, то общая площадь горения по периметру охватывала триста ярдов. Как водится, ударили в первую очередь по очагам, отсекли жадные протуберанцы огня, стремившегося захватить побольше территории, но ситуация оставалась пока туманной.

Высокая концентрация дыма и предельная температура в эпицентре пожара создали сложную обстановку. Необходимо было как можно быстрее проникнуть в само здание и разобраться в ситуации на месте.

Бёртон, разумеется, рискнул первым, я с тремя парнями — за ним. Преодолевая завалы из обрушившихся конструкций, мы постепенно продвигались вперёд в этом добела раскалённом тоннеле к той части здания, где создалось угрожающее положение. Был сильный ветер и огонь грозил перекинуться на соседние помещения,— там находились большие запасы горючего. Могло так рвануть, что пострадали бы и рядом стоящие здания жилого квартала. Прояснив положение дел, Бёртон мгновенно обнаружил критическую точку пожара и принял необходимые меры. Как раз в этот момент я почувствовал сильный толчок в плечо. Только отлетев в сторону и лёжа на полу, понял Дик спас мне жизнь... Буквально на том самом месте, где я только что стоял, лежала объятая пламенем часть перекрытия. После этого пожар был ликвидирован. На этот раз все обошлось благополучно, без человеческих жертв.

Бертон досконально знал все инженерные и конструктивные особенности зданий. Мы иногда просто диву давались, как легко и безошибочно он ориентировался в самых сложных хитросплетениях коридоров и помещений современных офисов и отелей.

И всё-таки странный он был парень, этот Дик Бёртон. Даже после того случая, когда он спас мне жизнь и я устроил в его честь пирушку, он под очередным вежливым предлогом отказался принять в ней участие. Но как бы там ни было, я, да и все наши парни, не говоря о начальстве, с уважением относились к этому замкнутому, но превосходно знающему своё дело профессионалу.

2

Филипп Денер, начальник отдела компании «Ампекс», проснулся в то утро с тягостнейшим настроением. И всё в этот день валилось у него из рук. Во-первых, он был зол, что жена Катрин до сих пор не вернулась с детьми от своей матери. Во-вторых, у него страшно болела голова. Филипп выпил две таблетки аспирина и при этом выронил стакан. Чертыхаясь, пошёл за совком и веником — собрать осколки с тёмно-зелёного ковра. Затем на кухне убежало молоко. Доктор Эндерс прописал ему по утрам пить горячее молоко,— отыскал в его внутренностях какую-то болячку. Яйца сварились вкрутую, как раз такие он терпеть не мог. Обычно у Катрин они получались, как говорится, в самую точку. Во время бритья, когда подравнивал усы, умудрился порезать себе губу. Его тёмно-вишнёвый «шевроле» впервые завёлся лишь после того, как он дважды повернул ключ зажигания. По дороге в офис попал в пробку. В общем, всё у него не заладилось.

Войдя в кабинет, Денер вызвал двадцатилетнюю секретаршу Оветту и предупредил, что если он ещё раз увидит, как она треплется по телефону со своим дружком, то немедленно уволит её.

Девушка хмыкнула, надула пухлые губки на симпатичном черноглазом личике и, плавно покачивая бёдрами, вышла. «Фигурка и мордашка у неё что надо, подумал про себя Денер,— но глупа, глупа как пробка. Придётся всё-таки её заменить. Пожалуй, надо передать её Доновану, тот любит хорошеньких дурочек, а эта как раз и его вкусе».

Денеру только вчера к концу дня представили довольно любопытный проект, засидевшись за документами, он не заметил, как подошло время ленча.

Чтобы служащие не теряли времени, фирма устроила на одном из нижних этажей ресторан, где можно было быстро и дёшево поесть. Когда Филипп вошёл в зал, то большинство столиков было занято. Денера окликнул Эдвард Бринкс, его старинный приятель, с которым они после окончания университета вместе начинали в этой фирме.

За его столиком сидела Нэнси Финцер, красивая двадцативосьмилетняя женщина, недавно бросившая своего мужа-алкоголика. За ней Филипп давно собирался приударить. Был тут и незнакомый мужчина средних лет.

Едва Денер подошёл к столику, как тот вскочил и, суетливо протянув ему руку, представился: «Майкл Уолтер». Однако усевшись на своё место, Филипп потянул носом воздух и пробормотал:

— По-моему, здесь пахнет дымом.

— А ведь, действительно, где-то горит,— с тревогой откликнулся Майкл.

И в этот момент Денер увидел, как по потолку из-за вентиляционной решётки зазмеилась струйка чёрного дыма. Открыв от удивления рот, он застыл на какую-то секунду, глядя, как в том месте потолок слегка покоробился и оттуда вырвались языки огня. Пламя яростно накинулось на изготовленную из легковоспламеняющихся материалов мебель. В зале раздались панические крики, пронзительные вопли женщин, мгновенно слившиеся в один ужасный рёв обезумевшей от страха толпы. Все, опрокидывая столики, бросились к выходу. В дверях образовалась пробка. Стремительно распространявшееся пламя пожара с чёрными клубами дыма за несколько секунд заполнило все помещение. Люди стали задыхаться и кашлять. В воздухе тошнотворно пахло горящей пластмассой.

Поняв, что к выходу не пробиться, Майкл Уолтер схватил стул и бросился колотить им по наружному стеклу, но оно, как назло, оказалось удивительно толстым и никак не поддавалось. Наконец Майклу удалось пробить довольно приличную, ощетинившуюся острыми осколками дыру, и люди, не обращая внимания на порезанные руки, отталкивая друг друга, ринулись в эту брешь. Поранив правое плечо и бедро, Уолтеру тоже удалось выбраться наружу. Прижавшись спиной к стене, он долго стоял на узком карнизе, глядя как обезумевшие люди вываливались из окна и падали на бетонное основание, ломая ноги, руки и проламывая черепа.

К зданию с оглушительным рёвом неслись со всех сторон города пожарные машины, на ходу выдвигая автоматические лестницы. В этот момент кто-то схватил Уолтера за штанину и он с диким воплем рухнул на бетон. Между тем Денеру и Эдварду Бринксу, поддерживающим с обоих сторон почти потерявшую сознание от страха и нехватки воздуха Нэнси, удалось прорваться через дверной проем в коридор.

Даже через обувь чувствовалось - пол был горячим. Пожар, видимо, начался снизу и быстро рвался кверху.