Дед в молодости был красив. Игорь видел фотографии — с военной выправкой, яркими даже на черно-белой фотографии глазами и широкой улыбкой, и бабушка рядом, тоже высокая, с гордо поднятой головой. У мамы так никогда не получалось; у Веры уж тем более.

— Так что там с твоей спутницей жизни? — не отставала бабушка.

— Поставили отношения на паузу, и она уехала отдыхать на мои деньги, — честно признался Игорь. — Всё как всегда. Вернётся домой, и опять начнётся всё по кругу.

— Так уезжай, — бабушка оглянулась, словно что-то искала. — У меня стоит целая квартира пустой!

— Ты ж собиралась отдать её Яне, — напомнил Игорь, но бабушка только усмехнулась.

— Девушка с приданым — это, конечно, хорошо, но ты давно видел свою сестру? — Игорь отрицательно покачал головой, и Ева Алексеевна тяжело вздохнула. — Ну вот и я о том же. Не нужна ей моя квартира и даром, и за плату. А тебе надо деться куда-то от этой Веры и наконец-то найти себе нормальную девушку. С умом, Игорь! Твой дед тоже не мог с дурой и пары дней выдержать, а ты удумал, что способен? Зачем её терпишь? — бабушка встала, оставив на столе чашку с недопитым кофе. — Вот у людей завышенная самооценка, а в моей семье всё наоборот. Все, как один, забывают о том, чего стоят, — она ушла куда-то в гостиную, всё ещё ворча что-то себе под нос, и вернулась со связкой ключей. — Вон тот, самый большой, снимай — адрес знаешь. И чтобы я ни о какой Вере больше даже не слышала.

— Бабушка…

— Мне напоминать тебе о том, как должен реагировать на подарок благовоспитанный молодой человек?

— Спасибо, бабушка, за то, что ты так мне помогаешь, — заученно повторил Игорь. — Но, может быть, всё-таки не надо?

— У нас дома, — ядовито ответила Ева Алексеевна, — есть зеркало во весь рост. Полстены занимает. Специально для твоего деда повесила. Надеюсь, ты тоже обратишь на него внимание.

354

14 мая 2017 года

Воскресенье

Игорь даже не подозревал прежде, что все его вещи так легко уместятся в одну сумку. Они с Верой едва ли не полгода жили под одной крышей, на одном и том же месте, и её одежда, обувь, косметика и прочее занимало все шкафы, забивало их в непомерных количествах. Его одежда, за исключением костюма, в котором он ходил на встречи с некоторыми заказчиками, умещалась на одной полке, довольно неплотно забитой, да и то, сверху покоилось чужое платье. Зубная щётка полетела в мусорное ведро следом за использованной пастой — он лучше купит себе новую, — и бритвой, а остальное…

А остального не было. Смешно, конечно; Вера порой покупала ему подарки за его же деньги, и забирать Игорь их не хотел. Духи, от которых его выворачивало, цветастый галстук-бабочка — он терпеть их не мог.

Может быть, дело было в том, что она совершенно его не понимала. А может, ему просто не нравилось всё, к чему Вера приложила свою руку, и эти предметы моментально отправлялись в разряд нелюбимых, а то и ненавистных.

Он закрыл квартиру за собой безо всякого сожаления, повернул ключ в замочной скважине и едва сдержался, чтобы не вышвырнуть его в мусорный бак на улице. Но это было глупо; Игорь просто снял его со связки и швырнул всё в тот же многострадальный бардачок, зная, что вряд ли полезет, чтобы им воспользоваться. Но, во всяком случае, пусть будет — он от этого не надорвётся, а авто ехать не перестанет.

Ольшанский никогда не ездил по улицам города особенно быстро; ему не нравилось нарушать правила дорожного движения, да и он обычно засыпал по утрам едва ли не за рулём и вынуждал себя ехать особенно осторожно, чтобы ни во что не врезаться. Но сегодня был выходной, и Игорь неожиданно резко вдавил педаль газа в пол, аж обрадовавшись, когда машина поддалась и на всех парах полетела прочь от съёмной квартиры.

Он даже не подумал о том, что окно машины было б неплохо закрыть; на улице собирались тучи, гремело, вот-вот пойдёт дождь. Вот только, наверное, ему очень сильно хотелось освежить голову и позволить вечному нервному напряжению вылететь куда-то в окно.

***

Бабушкина квартира располагалась в пятиэтажке и не поразила бы Веру ни комфортом, ни красотой, ни большими площадями. Но она свято верила в то, что Ева Алексеевна — обладательница едва ли не хором, потому и постоянно упрекала Игоря в том, что он, имея родственников с жильём, мыкается по съёмным квартирам.

Удивительно, как быстро, даже поспешно разрешилась эта проблема, стоило только разойтись с Верой. Она была бы поражена тем, как бабушка стремительно изменила все принятые раньше решения.

Впрочем, это она думала, что Игорь просил отдать ему квартиру. То, что он даже не заикался о подобном, кажется, не приходило ей в голову.

Он швырнул сумку на пол и оглянулся. В квартире было пусто, чисто — насколько может быть чисто в нежилом доме, — только пыльно, и совершенно тихо. На самом деле, конструкция дома не подразумевала какую-нибудь высокоуровневую звукоизоляцию, но Игорю повезло: сейчас никто не делал ремонт, не ругался и даже не пытался приготовить отбивные.

Тут и вправду было зеркало в полный рост, он помнил его с далёкого детства, когда оставался у бабушки и дедушки ночевать. Иногда даже на несколько недель, не среди лета, а во время учёбы. Отсюда было намного ближе к школе, чем из дома, а потом — ближе и в университет. Да и понимали они его куда лучше, чем родители; разве что с каждым годом становилось всё более неловко мешать им своим присутствием.

Игорь впервые действительно смотрел в это зеркало. Он много лет уже не переступал порог этой квартиры, успел забыть и странный, засевший по углам запах вечных бабушкиных бумаг. Там, на столе — он как сейчас помнил, — лежал последний экземпляр её диссертации. Дед даже грозился создать специальную полку со стеклянной дверцей, переплести с золотой гравировкой — чтобы это название из двенадцати слов отпугивало злых духов и воров от дома одним своим видом.

Не успел.

А свои награды он всегда прятал. Игорь смутно помнил деда — его отражение в этом же зеркале, — в военной форме, застёгивающим последнюю пуговицу напротив этого, как дед всегда повторял, обыкновенного куска стекла, непонятно что забывшего в его доме.

Сколько лет бабушка з дедом здесь прожили? Какой это был год? Игорь помнил смутно — конец семидесятых? Начало восьмидесятых? И зеркало было с того же периода, подаренное, как сейчас он чётко знал, хотя и неизвестно откуда, им на свадьбу. Он почти видел, как молодая бабушка улыбалась своему отражению, как одёргивала деда — может, чуть старше, чем Игорь был сейчас.

Они действительно были очень похожи. Игорь не раз слышал историю о гадком утёнке, превратившемся в пристойного такого лебедя, и ассоциировал себя скорее с первой частью чужой сказки, чем со второй.

Не то чтобы сейчас у него было время обращать внимание на своё отражение. Но неожиданно тёплое воспоминание о чужом прошлом заставило остановиться; в чём-то бабушка была права. В том, по крайней мере, что у него нет повода цепляться за вызывающую раздражение девушку, нет повода запихивать себя в рамки, которые предлагала мать…

Мать, говорившая, что ничего толкового с него не получится. "Лучше бы пошёл в агрономы", не так ли?

Игорь вздохнул. Он был уверен в том, что набросит на это зеркало какую-то ткань, как в его воспоминаниях чёрная, непрозрачная пелена спрятала отражения после смерти деда.

А потом бабушка переехала, выбросила тёмные ткани, закрыла квартиру на ключ и приезжала сюда раз в полгода, в год, чтобы привести дом в порядок. В университет ездила издалека, от сына или даже с дачи, лишь бы только не оставаться наедине с домом, где похоронила вместе с мужем слишком много воспоминаний.

Игорь вздохнул. Это зеркало не заслуживало стоять вечно скрытым, равно как он, наверное, не заслуживал мучить себя ненужными людьми.

Сказать, что ли, спасибо Регине, когда она вернётся из своей командировки?