— Свихнуться от остатков чужих личностей в своей голове и весь остаток короткой жизни спорить самому с собой, пока не подерёшься и не свернёшь себе шею, — продолжил мысль Коммандер.

— А ты не слушай, — посоветовал Сэт. — Им надоест и заткнутся.

— Кур поучи яичницу жарить. Пошли уже.

— Я другого выхода не знаю, — призналась Хелен.

Одарив её раздражённым взглядом, Коммандер затопал вверх по лестнице. Чтоб ещё хоть раз послушал бабу! Да ни за какие коврижки! Ну хоть насолили немного амазонкам, тоже дело. Придётся им на время сесть на безмолочную диету. Да и новых тварей в тоннели спустить пока не смогут.

Вернувшись немного назад по коридору, он остановился у другой лестницы.

— А эта в тоннели ведёт или опять тупик?

— Не знаю я, — буркнула Хелен.

Снизу донеслись женские голоса. Прислушавшись и насчитав всего два, Коммандер махнул рукой, приказывая спрятаться, и взял копьё наизготовку. Второе Сэт использовал для переноски отрубленных голов, привязав их к древку за волосы.

— Как меня это достало, — жаловалась одна амазонка. — Нахрена путь к Верхнему Городу стеречь? Забаррикадировать его и вся недолга, можно вообще землёй засыпать.

— Ага, а когда понадобится, ты завал разгребать будешь, — поддела её другая. — Вместо экскаватора. Как раз соответствуешь.

Коммандер решил, что услышал вполне достаточно. Стражницы, как все недовольные трудяги, жаловались на опостылевшее дежурство. Значит, внизу ещё двое, сменившие этих. Ну а где выход из тоннелей в Верхнем Городе, он знал.

Копьё врезалось в грудь рослой широкоплечей амазонке, которую напарница обозвала экскаватором. Острячка схлопотала нож в глаз. Корвус пробежал мимо покатившихся вниз по лестнице тел, не став тратить время, чтоб подобрать оружие, и держа наготове ещё пару ножей.

Только заступившие на стражу амазонки, в отличие от уставших товарок, успели среагировать. Пожалев, что не отправил вперёд Сэта, Коммандер поднырнул под копьё и прыгнул на противницу, сбивая её с ног. Они покатились по земле. Изловчившись, Корвус полоснул ножом по горлу копейщицы и быстро вскочил. Но отражать атаку второй не пришлось. Над телом амазонки стояла Хелен с окровавленным мечом. А Сэт вальяжно расположился рядом, держа на плече копьё с трофеями и даже не думая доставать оружие.

— Блевать будешь? — осведомился Корвус.

— Вот это, — Хелен указала на привязанные к копью головы, — куда более тошнотворно. А это просто труп.

Она присела и вытерла меч об одежду убитой. Коммандер усмехнулся. А девчонка — кремень.

— Пошли, — уже в который раз за вечер повторил он. — Выйдем через бордель.

— У нас есть бордель?! — вскинулся Сэт.

— Ты в городе не первый год и даже бордель не нашёл? — в свою очередь удивился Корвус. — Хотя тебе там всё равно не понравится. А если понравится — сам тебя прибью. И вообще, ты ж трагически влюблённый.

— Чего это сразу трагически? — возмутился Избранный.

Коммандер только отмахнулся и зашагал по тоннелю.

2.8. В преддверии перемен

От прикосновения мужской руки к плечу по телу Ламии прокатилась волна дрожи, закончившаяся спазматическим сжатием в промежности. Она стиснула зубы, чтобы сдержать стон. Обернувшись, воительница гневно уставилась на посмевшего побеспокоить её солдата. Ну конечно, новобранец, один из этих, с красным галстуком. Никакой субординации! Как он смеет руки распускать?

— Чего тебе?!

— Да я про наших спросить хотел, — парень неопределённо мотнул головой в сторону. — Сколько им взаперти сидеть? Нас-то с Эдди приняли, а их чего?

Он потупил взгляд, то ли утратив решительность, то ли пялясь в вырез расстёгнутой на две пуговицы рубашки собеседницы, сквозь которую отчётливо проступили мгновенно затвердевшие соски.

Ламия глубоко вздохнула, пытаясь вернуть себе спокойствие. Но только отчётливей ощутила бегающие по телу мурашки, набухшую грудь и стекающую по бедру каплю секреторной жидкости — в последнее время она вспоминала всё больше подобных слов, которые раньше не использовала. Тело реагировало так каждый раз, стоило ей приблизиться к мужчине. Эта крайне повышенная возбудимость сохранялась уже несколько дней, с момента введения «кальмара»-сателлита, и невероятно раздражала Ламию. Она Воин Храма, а не подстилка, у которой ноги сами раздвигаются при виде любого самца!

Мистер заявил, что подобная реакция связана с перестройкой организма, в том числе гормональной, вызванной сателлитом, и скоро пройдёт. Но для этого типа, похоже, и несколько лет — совсем недолго. Чурбан бесчувственный! А на вопрос, что с этим делать, пока не прошло, он только пожал плечами и обронил: «Потрахайся».

А с кем? С подчинёнными? Нет уж, проходили уже. Придурок мигом начал бахвалиться перед приятелями и вообще наглеть, пришлось свернуть ему шею для наведения порядка. Но тогда это была просто проверка функциональности тела перед попыткой соблазнить Лорда-Коммандера. Теперь-то Ламия понимала, что перед Корвусом изрядно переигрывала и вообще вела себя излишне демонстративно и ненатурально. Сейчас у неё наверняка всё получилось бы, но при отсутствии самоконтроля такой вариант тоже категорически не годился.

Впрочем, новобранец как раз сгодится. Приятель у него тут только один, с остальными вряд ли станет откровенничать и хвалиться, не зная, как они это воспримут. Да и можно сразу после его прикончить, раз уж начал задавать неудобные вопросы. Ну а пленников и впрямь пора отвести вниз, к Мистеру Хайду. Тоже после. Полчаса погоды не сделают.

— За мной, солдат.

Ламия завела новобранца в ближайшую свободную комнату. К сожалению, таких хватало, воинов на службе у Магистра имелось намного меньше, чем могло разместиться в Храме. Впрочем, главное не количество, а качество, и если Джекилл и Хайд сделают свою работу как следует…

Она тряхнула головой, отгоняя неуместные сейчас мысли, и заперла дверь.

— Э… Мэм… Мадам… Миледи…

Ламия прервала бессвязное бормотание новобранца, взяв его руку и положив себе на грудь.

— Отставить разговорчики, — распорядилась она. — Раздевайся.

Парень начал торопливо расстёгивать пуговицы, но, по мнению Ламии, слишком медленно. Взяв дело в свои руки, она толкнула его на кровать и, оседлав, рванула рубашку. Не в силах больше сдерживаться, впилась в его губы, одновременно пытаясь расстегнуть ремень. От забравшихся под рубашку и тискающих её груди мужских рук Ламия распалилась ещё больше, всегда ярко-алые, безо всякого маникюра, ногти удлинились и располосовали ремень вместе со штанами и трусами. Парень дёрнулся было, когда ногти другой руки впились в его плечо, но боль тут же исчезла. Приподняв подол и без того не слишком мешающей юбки, Ламия ухватила его член и направила в себя.

Мелькнула мысль потом проверить, годится ли ещё для совокуплений и «заднепроходное отверстие», как обещал Хайд. После чего Ламия полностью отдалась во власть инстинктов, остались только ритмичные движения бёдер, сжимающие грудь руки и вкус крови из прокушенных губ любовника во рту.

В чувство её привело неожиданное шевеление сателлита внутри и подступившая к горлу тошнота. А ведь ещё бы чуть-чуть… Разочарованная, она попыталась разорвать затянувшийся поцелуй — даже если любовника потом придётся убить, сблевать ему в рот всё же будет перебором. Видимо, вопреки уверениям Хайда, сателлит всё же не справился с безотходным перевариванием пищи…

Но скользнувшее по её горлу вверх и проникшее в рот парня оказалось вовсе не остатками обеда, а каким-то осклизлым щупальцем. Ламия замерла, опираясь руками и впившись ногтями в плечи любовника и не переставая неконтролируемо двигать бёдрами, не в силах заорать. Она закрыла глаза, чтобы не видеть выражение ужаса на лице новобранца, но главное — не смотреть на связавший их мерзкий отросток. К её удивлению, парень не пытался вырваться, только судорожно задёргал бёдрами, кончая. В тот же миг оргазм настиг и Ламию. Но и после этого его член не торопился опадать, а она продолжала ритмично насаживаться на него.