К дубам они вернулись поздно, когда в лесу похолодало. Глуше стали птичьи голоса, зато у озера завели свою песню лягушки. Траве и Дженнет выделили по три лепешки и миске, полной ягод. Пили все вместе из одной общей баклаги, передавая ее из рук в руки. Дженнет не слишком понравился этот варварский обычай — пить всем из одной посуды — но потом она вспомнила, что находится в волшебной стране и, когда очередь дошла до нее, послушно сделала глоток. Это оказался слегка забродивший сок каких-то кислых ягод, тем не менее отлично утоливший жажду.

Где-то зазвучала песенка без слов, а потом над озером в вечернем сумраке закружились синие и белые огоньки. Присмотревшись, Дженнет увидела странных крошечных существ. Они мало, чем напоминали знакомых ей фейри — только тем, что у них были две ручки, две ножки и крылышки за плечами. Напевая что-то, они танцевали, как рой комаров, и друидессы, усевшись рядком, наблюдали за их танцем. Вспомнив про фейри, Дженнет вспомнила и свою знакомую Поку, но та куда-то пропала еще вчера.

А Пока тем временем билась в паутине. Она влетела в нее со всего размаха и прилипла прежде, чем сообразила, что, прилагая усилия, только запутывается все больше и больше. Вот уже липкие капли потекли по ее крылышкам, превращая их в две бесполезные слюдяные тряпочки. Ног фейри не чувствовала уже несколько минут, а петля, захлестнувшая грудь, мешала нормально дышать. Но руки пока были почти свободны, и, ругаясь сквозь зубы, Пока потихоньку принялась отрывать одну толстую нить за другой. Паутинки рвались неохотно, приходилось долго тянуть прежде, чем они лопались с противным звоном.

— С-стараеш-шься?

Фейри вскрикнула. Знакомая паучиха возникла из листвы, хищно потирая передние лапы.

— Из-свини, что зас-ставила ждать…

— Ничего, — проворчала фейри. — Мне было, чем заняться.

Дробный смешок был ей ответом.

— Люблю с-смелых! С-с ними не сос-скучиш-шься… Куда с-спеш-шила?

— По делам.

— Вот как? А где же твоя подружка из с-смертных?

— Никакая она мне не подружка! — болтая, Пока не переставала трудиться. Ей почти удалось отчистить одно крыло, и сейчас она осторожно скатывала слизь, покрывавшую другое, в маленькие шарики, которые бросала в траву. — Так, шли вместе…

— И куда дош-шли?

- Отсюда не видать!

— Ты с-со мной не играй! — паучиха медленно двинулась к ней по паутине, и от ее движений липкие нити заколыхались, в результате чего только что освобожденное крыло прилипло опять. — Я вс-се равно с-сильнее!

— Да уж вижу, — Пока стиснула зубы.

— А раз так, давай признавайс-ся, где она?

— Тебе-то что? У друидов.

— А зачем?

— Это уж не моя забота! Что я — враг самой себе? Мне не важно, что с нею будет дальше! Она же смертная! А захотела с самой королевой фей тягаться!

— Ты ее обманула?

— Скажем так, — несмотря на то, что была наполовину облеплена паутиной, Пока ухитрилась гордо выпрямиться, — я ей ничего не обещала!

Паучиха рассмеялась. Она хохотала так, что паутина ходила ходуном под ее жирным телом. Пока болталась в ней туда-сюда, чувствуя, что влипает сильнее, чем можно. Ее взяла досада — неужели, эта жирная толстуха все-таки ею пообедает? Но нет, это невозможно! Даже здесь, в волшебной стране, пауки не разговаривают. Значит, это совсем не паук?

— А ты вруниш-шка!

— Ты тоже не честна со мной!

От неожиданности паучиха перестала хохотать и вытаращила все восемь глаз:

— Ах, ты, мелкая подлая душ-шонка… Да я тебя…

— Съешь? А не противно будет?

В ответ паучиху всю затрясло. Пока успела уже попрощаться с жизнью на случай, если вдруг разозлила это существо, но та вдруг одним движением передних лап порвала паутину, и феечка с пронзительным писком кубарем полетела вниз. Она шлепнулась на траву, и обрывки паутинных нитей рухнули на нее сверху.

— Ползи отс-сюда! — послышалось злобное шипение. — И никогда не возвращайс-ся!

Да не больно-то и хотелось! Пока с трудом выпрямилась, с треском, стиснув зубы, отдирая паутину от травы и себя от паутины. Обрывки нитей все-таки остались на волосах, превратив ее прическу в какой-то ужас. Крылышки тоже никак не желали расправляться, но главное — она была свободна. И феечка решительно зашагала прочь. С каждым шагом ее настроение улучшалось. Удача была на ее стороне. Обманула наивную смертную. Обрела свободу. И даже почти не пострадала от сильных мира сего — ведь за личиной паучихи наверняка скрывался кто-то из Высших. Сейчас она отыщет солнечную полянку, как следует прогреется на солнышке — и высохшая паутина отпадет сама собой. А там немного магии, немного утренней росы — и можно опять лететь навстречу приключениям. Над кем бы ей еще подшутить также весело, как над этой смертной?

А где-то там женщина выпрямилась над котлом, тяжело дыша и рукой пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Она выглядела усталой, но довольной.

— Мелкая, подлая тварь, — это относилось к только что ускользнувшей фейри. — Все вы одинаковы… С вами свяжешься — потом хлопот не оберешься. Но с друидами она отлично придумала.

И легкая улыбка показалась на ее губах.

Лес шептал на сотни голосов. Он шелестел листвой, шуршал травой, поскрипывал ветвями, невнятно что-то бормотал ручеек в низине. К этому говору примешивались и другие голоса — пение птиц, звон комара над ухом, топоток лисицы, писк испуганного мышонка. Тишина дробилась, разбивалась на эти звуки, отголоски, голоса.

Лес был полон жизнью. Не только травы, деревья и кусты, казалось, дышали полной грудью и тянулись в небо. Не только птицы, мелкие зверьки и насекомые занимались своими делами. Иные обитатели волшебного леса были тут как тут. Нет, прямо на глаза они не попадались, но если смотреть не в упор, а искоса, можно было разглядеть крошечных человечков, снующих у подножия деревьев и что-то таскающих в норки под корнями. Крылатых существ, похожих на мотыльков, что вместе с настоящими мотыльками вились возле цветов. Полузверьков-полулюдей, прыгающих по ветвям. Даже на дне ручейка можно было разглядеть чьи-то загадочные тени. Дженнет, идущая по тропе с корзинкой, полной плодов, не знала, как они называются. Она лишь догадывалась, что это фейри, но не знала, кто из них, например, бравни, кто Гилли Ду, а кто — никса. А вон там на ветке мелькнула мальчишеская фигура — это тот, кого в сказках зовут Робин Добрый Малый или кто-то, на него похожий? И ведь не спросишь у друидесс. Они все такие молчаливые, лишнего слова и звука не добьешься. Просто удивительно — дюжина женщин, и все молчат целыми днями! Да и как спрашивать? «Извините, вон там что-то только что мелькало… Кто это мог быть?» Глупо.

Дженнет шла по тропинке и прислушивалась к голосам, шорохам, скрипу, пытаясь вычленить отдельные звуки, имеющие смысл. Ей казалось, что это важно. Как только она поймет хотя бы одно словечко, она вспомнит и что-то важное.

Мысль о том, что она что-то забыла, не давала ей покоя. Все кругом дышало миром и теплом, но Дженнет чувствовала — что-то не так. Что-то неправильно в этом лесу — или в ней самой. И мучительно пыталась найти ответ на эту загадку.

«Остановись!»

Девушка послушно замерла. Тихий голос пришел ниоткуда.

— Кто тут?

«Остановись!»

— Стою… А… кто ты?

Дженнет, не поворачивая головы, покосилась по сторонам. Никого. Даже все эти крошечные человечки куда-то делись. То ли их спугнул человеческий голос, то ли этот странный звук.

«Ты… нездешняя», — в голоске звучало удивление.

— Да. Я пришла издалека.

В ответ раздался тихий вздох. Зашелестели листья.

«Я тоже! И осталась навсегда.»

Дженнет, не таясь, оглянулась. Никого!

— Где ты? Я тебя не вижу!

«Оглянись! Вверх! Смотри вверх!»

Девушка послушно задрала голову. Над нею раскинул крону дуб. Обычный дуб, не лесной великан с кряжистым стволом, толстыми сучьями, торчащими из земли узловатыми корнями и скорбным ликом, которое слагалось из трещин коры. Такие дубы часто встречались там…раньше… где-то…