Но во имя чего это делается? Или с целью чисто экономической, хищнической — выхватить золото, а там хоть трава не расти. Или с другой —дать стране нефть и одновременно поставить на служоу народу богатый край, построить город, дорогу, аэропорт, завод. Ради этого и работаем мы здесь.
Она показала одну из книжек: Джек Лондон, рассказы.
— Товарищам своим после работы читаю,—пояснила.— Конечно, и во времена Лондона были люди, для которых главным на Севере было не золото, не обогащение, они больше всего дорожили обретенной здесь чистотой человеческих отношений. Но все же большинство американцев гнала на Север золотая лихорадка, и она не могла не разжигать низменных инстинктов. Меня же пленяет лондоновская мечта — «мир за горизонтом».
С этого и начался диспут. В одном были все согласны: принципиально разные социальные цели обусловили разное поведение людей, разные методы освоения Севера. В Клондайке действовали законы хищника. Здесь совсем иные задачи — коммунистическое преобразование огромной территории. Решение экономических задач увязано с социальным. Вот эта гуманистическая направленность — главное, что отличает освоение тюменского Севера от другого, внешне похожего явления.
Тюменский Север осваивает советский человек — человек коммунистического мировоззрения с высокими идеалами. Труд для него — не способ обогащения, а жизненная необходимость, смысл бытия на земле он видит в плодотворном труде, труде, как говорил поэт, который перерастает в красоту, становится категорией эстетической. И еще: чтобы жизнь на Севере во всех отношениях была полноценной.
А для этого ой как много еще надо.
— Вот за теми же рассказами Джека Лондона пришлось в очереди месяц стоять. Да и то сказать: на двух строителей пока что приходится по одной книге. А посмотрите, что на самодеятельном танцевальном пятачке происходит. Прямо «ураганами» и «татрами» парни со смены подъезжают, в накомарниках, да еще такие залихватские кренделя по ягельнику выделывают. Вот бы нам танцплощадку оборудовать. Да чтобы не хуже, как на Большой земле.
Мастер-наставник отделочников поддержала:
— И за клуб пора бы взяться. А то заселили два подъезда наши девчонки в новой пятиэтажке — туда те же «ураганы» и «татры» колоннами зачастили. Негде молодежи собраться.
И говорили комсомольцы до поздней ночи: и то надо, и это нельзя упустить; в грубых робах и валенках на два номера больше надоело ходить на работу — значит, перед управляющим надо поставить вопрос ребром, а не поможет — в центр, в министерство поехать; батареек к транзисторам купить негде—орс и профсоюз расшевелить надо; есть еще в поселке любители «острых» зрелищ: дворового Бобика на кошек, которых берегут здесь, как зеницу ока, натравливают — пора бы и бригаду дружинников организовать...
Словом, отложил в сторону Василий свою теоретическую часть выступления и объявил, что вместе с объединенным комитетом профсоюза разработаны условия конкурса на лучшего певца, чтеца, танцора. Поощрения такие-то. Что комитет комсомола призывает всех комсомольцев выйти на субботник по благоустройству вахтового жилого поселка. Что начнет хозспособом молодежь строить свой клуб: две стены уже есть — из двух вагончиков.
...Было уже далеко за полночь. Листал Василий свой малиновый блокнот. Так о чем же написать в информации о проделанной работе?
Вспомнил комсорг, как несколько лет тому назад (Василий тогда был командиром студенческого отряда) на семинаре в Тюменском обкоме партийный секретарь призывал собравшихся настойчиво искать новые формы организационной, идейно-политической работы, которые способствуют быстрому сплачиванию людей, создают атмосферу деловитости, творческого поиска, взаимопонимания, строгой дисциплины — всего того, что делает трудовой коллектив большой силой.
Партийный секретарь убедительно развивал свою мысль: в области постоянно создаются новые бригады, участки, управления. Но одно дело — учредить производственную единицу, другое — создать сплоченный, способный решать сложные задачи, трудовой коллектив.
В обычных условиях коллектив формируется годами, постепенно вырабатывая свои нормы поведения, воспитания передовиков производства, активистов, создавая свой микроклимат. Так в коллективе утверждаются и свои традиции.
На новостройках процесс становления трудового коллектива значительно ускоряется. Такое ускорение просто необходимо ради дела.
Все правильно. Этот опыт пригодился комсоргу. И вот теперь он старался для своей информации выбрать события поярче, позначительней.
А в памяти всплывали вроде бы вещи до обидного обыкновенные.
Ну что это за события?
Приехал к ним на гастроли фольклорный вокально-инструментальный ансамбль «Днепряне», поселили их, как самых дорогих гостей, в пятиэтажке. Клуб трещит от народа. А артисты опаздывают. Оказывается, прямо конфуз получился. Василий одел всех девчат — участниц ансамбля в рабочие фуфайки, чтобы не простудились. А накомарники-«энцефалитки» выдать забыли. Артисток окружили всеобщей заботой. Вышли они из подъезда — заместитель управляющего заботливо наливал на ладонь каждой артистке по капле лавандового масла, чтобы лица смазывали: и благоухает это масло, и комаров отпугивает. Но возле последнего подъезда начальник Отдел строя всю бригаду «Днепрян» завернул на побелку стен: он думал, что прибыла новая группа, новички-то каждый день прибывают. А артисты согласились: такой порядок здесь, подумали, наверное, воскресник на стройке...
Нет, это совсем уж не главное.
Вот разве что о напарнице той же девушки из Отдел строя рассказать? Но не напишешь же о том, что ей довелось в прямом смысле испытать, что такое сибирская лихорадка. Вернее, медики называют ее точнее — дальневосточная лихорадка. Не убереглась девчонка, все без накомарников на танцы ходила, вот и заболелал этой самой лихорадкой. Что тогда в комитете комсомола творилось? Не закрывались двери. В больницу не пускают. А ребята свои услуги предлагают: может, кровь надо для переливания или дежурство у постели больной? Успокоили их, шестнадцать врачей в больнице, справятся.
А оклемалась девчонка после болезни, спросили: куда хочет на отдых поехать?
— На юг,—отвечает,—в Тобольск.
Поехала на первый в Тюменской области курорт «Тара-скуль», где лечат сапропелем и минеральной водой. Возвратилась, рассказала в бригаде, как отдыхала. Послушали ее товарки и сразу в комитет комсомола: плохо мы еще знаем наш
Тюменский край, вот послушайте, какие туристические маршруты — по родным местам легендарного советского разведчика, Героя Советского Союза Николая Кузнецова; Сибирский тракт, видевший все поколения революционеров; а Тюменский край и писатели XIX века: Достоевский, Чернышевский, Короленко, Станюкович!
Теперь по этим маршрутам посылают самых лучших.
И действительно, вот если бы можно было в этой самой справке рассказать о Сибири все, что знал о ней Василий. А исходил он ее вдоль и поперек. Немало трудовых семестров провел бывший студент автодорожного института на стройках Сибири. Салехард, Нижневартовск, Мегион, Тюмень. Боец студенческого отряда, командир, начальник штаба.
Может, начать с истории? С чего? С покорения Сибири Ермаком? Может, с Сибирского татарского ханства? Или с Робинзона Крузо, который бывал в сибирских краях? Вернее, не Робинзон, а Александр Селькирк, с которого Даниэль Дефо писал своего героя.
Но это уже из другой области.
И на бумагу легли скупые строки информации:
«Сдан в эксплуатацию пятиэтажный дом, в котором два подъезда заселены нашими ребятами. Заканчивается монтаж еще четырех домов.
Продолжается строительство производственной базы.
Построены два общежития, аптека, детский сад, амбулатория, школа, магазины «Универсам» и «Овощи».
Комсорг перешел к следующему: «Комсомольцы поезда приняли участие в первой Первомайской демонстрации. Колонну оформили красочно — знамя поезда, эмблема, транспаранты, лозунги, ветки сосны и багульника (кроме этого, ничего здесь больше не растет). Колонна была одной из лучших.