Ещё в академии были общежития для учеников и учителей, три столовых, одна огромная, в главном здании, и по одной в общежитиях, и, конечно, учебные здания, библиотека, целительский центр, торговая улица, где продавалось всё, от необходимых в учёбе предметов до нарядов на зимний бал.

Я не могла сдержать улыбки, когда мы въехали внутрь. Суровые взгляды каменных великанов — охранителей ворот — не оказали на меня ровно никакого воздействия, напротив, я кивнула им, как старым знакомым. В груди пели птицы.

Мечта сбывалась. Я буду здесь учиться! И буду учиться на мастера меча! Я обязательно постараюсь стать лучшей на курсе, ведь я же Сантерн! По крови — всё равно Сантерн!

Телега остановилась на главной площади. Пока молчаливые, затянутые в зелёную форму слуги разбирали наш багаж, старшекурсники быстро разбежались. Лас напоследок щёлкнул меня по носу и велел не унывать.

Я кивнула, хотя унывать и не собиралась. Вот они удивятся, когда узнают, что я учусь вовсе не на стихийника. Что будет потом, я пока думать побаивалась. Ничего, справлюсь.

Хен исчез куда-то ещё раньше. Не прошло и пяти минут, как на главной площади остались одни растерянные первокурсники. Тогда навстречу вышел одетый в зелёное мужчина.

— Добро пожаловать в Академию Трёх Сил! — громко объявил он. — Меня зовут Тейд Нарвин, и я представляю администрацию академии.

Я сжала в кулаке заблаговременно вытащенную из вещей серёжку. Пора. Отвернулась и, пока встречающий выстраивал нас в цепочку, быстро вдела в ухо. Прикрыла волосами, чтобы не заметили раньше времени.

После того, как мы построились, дело пошло быстро. Первый в цепочке подходил к столу, за которым сидел господин Нарвин, и называл своё имя. Тот делал отметку в бумагах и показывал, куда идти: в сторонке, на равном расстоянии друг от друга, стояли кураторы первого курса каждого факультета. Две женщины и мужчина: стихийница, целительница и боевик.

Я с интересом уставилась на них. «Рыбачка» оказалась высокой, стройной, одетой в белоснежный мундир с золотыми лацканами. Её талию обхватывала широкая алая лента, концы которой спускались аж до колен. Целительница была средних лет полноватой женщиной, с причёской по моде тридцатилетней давности, одетая в пышное платье с глубоким вырезом, в котором покоилась обширная грудь. Боевик, мужчина лет сорока, был в полотняном сером тренировочном костюме: безрукавке и коротких штанах.

Мы быстро продвигались вперёд. Наконец настала моя очередь. Сердце вдруг застучало сильнее, так, словно лишь сейчас поняло, что обратной дороги нет. Я глубоко вздохнула для смелости и сделала шаг вперёд.

— Сатьяна Тайсен, — твёрдо сказала я. Твёрдо, но тихо: не хотела, чтобы услышали другие первокурсники.

Секрет мой, конечно, рано или поздно всё равно выйдет наружу. Но мне будет гораздо спокойнее, если это будет происходить постепенно, а не разом перед всей академией. Хену я тоже шепнула, чтобы по возможности не распространялся.

— Сатьяна Тайсен… Сатьяна Тайсен… — господин Нарвин водил пальцем по строчкам.

Я знала, что он там ничего не найдёт, но всё равно, как зачарованная, некоторое время следила за этим движением. Потом увидела своё родное имя. И закорючку «стих» напротив. «Магия стихий».

— Вот, — я ткнула пальцем. — Но тут какая-то ошибка. Я больше не Сантерн. Я вышла замуж, моя фамилия Тайсен. И… я хотела бы просить о переводе на факультет магии меча.

Вот и всё. Я это сказала. Обратного пути нет. Я словно бросилась в бездонную пропасть, и теперь нет другого выхода, кроме как расправить крылья и лететь.

Господин Нарвин озадаченно вскинул брови. Посмотрел в бумаги, потом на меня. Оглянулся на стихийницу, сделал движение рукой, подзывая. Та поспешила к нам. Господин Нарвин вкратце пояснил ситуацию.

— Как… — сказала она, тоже заглядывая в бумаги. — Прошение пришло от клана Сантерн. Ошибки быть не может.

Я пожала плечами:

— Видимо, письмо с известиями запоздало. Мы поженились совсем недавно.

Стихийница внимательно посмотрела на меня, на серёжку в ухе (я убрала волосы). Нахмурилась. Сказала хорошо поставленным красивым голосом:

— То есть на факультет магии стихий ты идти отказываешься?

Я чуть виновато кивнула. Было неудобно. Но я слишком долго мечтала о том, чтобы стать боевиком, чтобы теперь идти на попятную из-за неудобства.

— Ну что ж, нет так нет. Потом не просись, если передумаешь, — стихийница пожала плечами и отошла.

— Так… — господин Нарвин снова посмотрел в бумаги, потом на меня. — Отойди в сторонку. Сначала разберёмся с остальными.

Я послушно встала в стороне. На меня смотрели, и не только учителя, но и ученики. Любопытные взгляды скользили по коже. Все недоумевали, наверное, что я натворила. Я снова прикрыла ухо волосами, чтобы серьга не бросалась в глаза, и стала терпеливо ждать.

Была ещё одна причина не раскрываться сразу. В академию принимали всех, был бы магический дар, но замужних или женатых учеников почти не было. Негласно считалось, что ты или заводишь семью и занимаешься уже тогда только семьёй, или все силы тратишь на учёбу. Мой случай, наверное, вообще неслыханный: выскочить замуж и тут же приехать учиться вместо того, чтобы обихаживать мужа и рожать детей. А если прибавить ещё и то, что Хен тоже здешний ученик…

Раньше времени становиться мишенью для пересудов мне не хотелось.

Наконец первокурсники, разделившись на факультеты, ушли вслед за своими кураторами, а господин Нарвин поманил меня.

— Пойдём к ректору, — сказал он и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал к административному зданию.

Я припустила следом, невольно робея. Что если сейчас скажут, что я должна отправляться домой? Или что у меня недостаточный дар? Или… или ещё что-нибудь непредвиденное, которое разрушит всё.

На подходе к кабинету ректора я накрутила себя так сильно, что порог переступила дрожащими ногами. И обалдела, увидев внутри Хена. Как быстро его нашли! А ведь я не сказала ни его имени, ни того, что мой муж тоже учится здесь. Или он сам пришёл, предвидев, что меня станут допрашивать?

Хен уже переоделся в здешнюю форму целителей, и она ему очень шла: узкие коричневые штаны, бежевая рубаха, светло-коричневый жилет, подчёркивавший выправку и широкие плечи. На шее висел медальон целителей: рука в незамкнутом круге.

На звук открывшейся двери Хен обернулся. Кивнул, увидев меня. Подошёл и по- свойски приобнял за плечи. Спросил:

— Всё в порядке?

Его внезапная близость и поведение меня смутили. Потом я сообразила: он играет на публику. Изображает влюблённого молодожёна, всё верно. Кивнула и заставила себя расслабиться, прижимаясь к его боку. От Хена довольно приятно пахло, чем- то травянистым и успокаивающим.

Валерьянкой, наверное, фыркнул внутренний демонёнок. Он же целитель.

Ректора звали Шель Магрус, и был он довольно пожилой мужчина. Мне приходилось видеть его и раньше, на межакадемических соревнованиях — но издалека, так, что я даже не узнала бы его, встреть на улице.

Он был одет почти так же, как Хен, как и большинство мужчин в академии, но немного богаче: жилет из тёмно-синего бархата с серебряной вышивкой, штаны тоже, кажется, бархатные, на шее шёлковый платок. Но лицо не легкомысленного щёголя — умное, взрослое лицо привыкшего к ответственности человека.

С определением его специализации я затруднилась. Он мог быть и боевиком, и стихийником. И даже целителем.

Господин Нарвин вполголоса объяснил ректору ситуацию. Тот выслушал, покивал. Посмотрел на нас, но вопрос задал не мне, а Хену:

— Тайсен? Из Вендая? Не родня Тину Тайсену?

— Не совсем, мы из другой ветви, — без запинки ответил Хен.

— Ясно. Кто глава рода?

— Я. Мои родители уже умерли, братьев и сестёр нет.

М-м? А как же бабушка? По рассказам Хена у меня создалось впечатление, что глава рода именно она. И что у Хена обязательно должны быть ещё родственники.

Я, наверное, уставилась на Хена с изумлением. Он поймал взгляд и чуть повёл подбородком, мол, всё потом. Ладно. Не буду мешать. Потом так потом.