— Я вот хотел спросить, — расплывчато начал он. — Ты его давно знаешь? — и он мотнул головой в сторону палатки.

Я замялась. Не хотелось рассказывать правду. Карин и так недружелюбно настроен, и почему-то мне казалось, услышав, что мы знакомы всего ничего, он станет относиться к Хену ещё хуже. Ответила расплывчатым:

— Ну так… А что?

— На твоём месте я бы не доверял ему, — Карин говорил таким тоном, будто заранее решил, что я его не послушаю. И заранее злился. — Ты из-за него чуть не погибла. Если бы я не выскочил, вы бы оба умерли. Точнее, первой ты, а он мог и выжить, он же целитель. Может, он вообще тебя специально туда привёл, ты не думала?

— Глупости, — я помотала головой. — Зачем ему это? Не верю.

— Ну и не верь, — Карин нахмурился и с вызовом отвернулся. Правда, долго так не просидел. Не прошло и пяти минут, как он снова посмотрел в мою сторону: — Он всё себе забрал. Это ты тоже считаешь нормальным?

Я пожала плечами:

— Да. Потому что это его идея, и он справился бы один. Это я его подвела. Ну и он прав, в конце концов, ведь нам досталось магическое оружие. А его ни за какие деньги не купишь. Точнее, только за очень большие…

Карин помолчал, но я чувствовала, что не убедила его. Вздохнула, снова уставилась на луну. Завтра мы будем дома, и я ещё успею на праздник Любования. Правда, вряд ли Карин теперь захочет с нами вместе, он же на меня обиделся. А Хен? Может, тогда позвать Хена?

Внутри сладко сжалось, когда я представила, как мы танцуем на площади, под громадной круглой луной. Под звуки флейт, скрипок и барабанов — и Хен кружит меня, и взгляд, которым он смотрит на моё лицо, совсем не такой насмешливый, как всегда. Нет, это какой-то особенный взгляд, восхищённый, жадный, обжигающий…

— Ты его любишь?

Внезапный вопрос Карина оглушил меня и вырвал из мечтаний. На миг мне показалось, что Карин каким-то образом узнал, о чём я думаю, и я в панике замотала головой:

— Нет, ты о чём вообще?!

Потом сообразила: он же просто продолжает наш разговор. Хочет понять, почему я защищаю Хена. Торопливо добавила:

— Дело не в этом. Просто… просто не считаю, что он сделал что-то не так.

Не хочу признаваться Карину, что Хен и правда мне нравится. Я и себе-то признаваться не хочу.

На лице Карина мелькнуло странное выражение. Нечто похожее на облегчение — но причину этого облегчения я не поняла.

— Ты не хочешь развестись с ним? И пусть бы шёл своей дорогой?

— А я — обратно к мамочке под крылышко, вот спасибо.

Карин уткнулся взглядом в землю. Огонь высветил, как играют желваки на его челюсти. Мне показалось, Карин хочет что-то сказать, но он промолчал.

Когда настала моя очередь идти в палатку, я вдруг разволновалась. Охватило смутное жаркое смущение, которое я сама себе попыталась объяснить жаром от костра — отлично при этом понимая, что дело совсем не в костре.

Внутри было темно и пахло Хеном. Слышалось ровное дыхание. Я осторожно пробралась вглубь и устроилась на боку. Хен был прав: места в палатке хватало едва-едва. Я чувствовала жар его тела, и это ужасно смущало.

Потянула на себя одеяло: Хен, собака такая, замотался в оба. Он негодующе пробормотал что-то, но не проснулся.

Накатила усталость, я сладко зевнула. Прикрыла глаза, мир начал уплывать, в голове заметались какие-то образы: сороконожка, дракончики, обнажённый торс Хена. И тут вдруг меня сгребли в охапку и прижали к горячему мужскому телу.

Я пискнула, попыталась высвободиться, но почти сразу поняла, что Хен спит. Спит и едва заметно улыбается. Сердце ёкнуло: неужели ему опять снится его Наянэ?

Я прекратила попытки отбиваться, замерла в его руках. Всматривалась, как зачарованная, в расслабленное лицо. Хагос, а ведь он чуть не погиб сегодня. Если бы жвала сороконожки пронзили бы чуть ниже и левее — никакая целительская магия не помогла бы ему выжить.

Мысль о том, что я могла бы его потерять, оказалась такой острой и болезненной, что на глазах выступили слёзы. И ведь всё это по моей вине. Я была слишком слаба, чтобы удерживать тварь. Больше Хен никогда не позовёт меня ни на какие «вылазки», убедился, что я совсем бесполезна.

Но нет, я не сдамся. Наоборот, из-за всего этого мне только сильнее захотелось учиться и тренироваться. Тем более сейчас у меня появился шанс заполучить свой собственный магический меч. Если я смогу его приручить, я стану вдвое… нет, втрое сильнее!

Представив, как одной левой уделываю огромную тварь, не хуже сороконожки, я невольно разулыбалась.

Хен безмятежно спал, не подозревая о моих кровожадных мечтаниях. Губы чуть изгибались в улыбке. Я засмотрелась и вдруг поймала себя на желании прикоснуться. И не рукой — а губами.

Это желание оказалось таким сильным, что буквально в один миг завладело мной полностью. Мучительное, острое, бесконечно настойчивое — оно вытеснило из головы все другие мысли, оставляя только одну: хочу почувствовать мягкость его губ под своими губами, узнать, шелковистые они или шероховатые, податливые или жёсткие. И я, позабыв обо всём, затаив дыхание, потянулась вверх.

Украденный поцелуй… нечестный, ни к чему не ведущий… и всё равно внутри словно задрожала какая-то жилка, бросило в холод, а потом опалило жаром. Было так странно ощущать это — такое несмелое соприкосновение, чужое дыхание, опаляющее кожу, теплоту чужих губ. Захотелось прильнуть сильнее, лизнуть кончиком языка, раздвинуть губы Хена, с замиранием ожидая ответного действия.

Может, я бы и осмелилась, но тут что-то изменилось. Я так и не поняла, что именно: то ли сломался ритм дыхания Хена, то ли слегка шевельнулись его губы, то ли он выдохнул немного сильнее, чем раньше, или пошевелился — но чётко знала: он проснулся.

Отшатываться или отворачиваться было поздно. И я притворилась, что сплю — вот так, как есть, в опасной близости к его лицу, почти уткнувшись нос к носу. Сердце стучало, как барабан. Оставалось только надеяться, что Хен не расслышит этот бешеный ритм.

Хен зашевелился не сразу. Но наконец медленно отстранился, не меняя позы и не выпуская меня из рук.

Я чувствовала его взгляд — а может, только думала, что чувствую, потому что он остановился на моих губах, и при мысли об этом меня мгновенно залило румянцем. Как хорошо, что сейчас ночь и тьма, Хен ничего не разглядит.

Наконец Хен выдохнул, словно уверяясь, что ему всё привиделось, и расслабился. Снова притянул меня к себе, уткнулся носом в макушку и спокойно задышал. А я ещё долго лежала без сна, успокаивая мятущееся сердце.

Глава 24

В академию мы прибыли часам к десяти утра. Стоило пройти через ворота, как Хен сказал, что у него дела в административном корпусе, попрощался и исчез. Только на пути в общежития, когда мы с Карином, как сонные мухи, карабкались по склону, мечтая скорее упасть в постель и отоспаться, я вспомнила, что хотела пригласить Хена на Любование. Вздохнула. Теперь уже ничего не поделаешь. Может, удастся найти его на самом празднике.

А вот Карина я позвала. Правда, делала это в полной уверенности, что он откажется, потому что с раннего утра он был хмурый и неразговорчивый, но Карин вдруг согласился. Договорились встретиться к вечеру, на том же месте, где и распрощались — между общежитиями.

Комната промёрзла, потому что я оставляла окно приоткрытым: мало ли, придёт ласка. Но следов её присутствия не обнаружилось. Впрочем, горевать я не стала: сбегала в душ, перекусила и заснула с недоеденным пирожком во рту.

Проснулась ближе к четырём, и то только потому, что в дверь стучали так громко, что разбудили бы и мёртвого.

Это оказалась Лидайя. Причём такую Лидайю я никогда не видела: в длинном роскошном тёмно-красном платье с откровенным разрезом сбоку, с красной же лентой, повязанной набок и красиво оттенявшей короткие белые волосы.

Пока я, раскрыв рот, пялилась на разрез в юбке и кусочек загорелого бедра, Лидайя ворвалась внутрь и раскрыла дверцы шкафа.