Я кивнула. Потом добавила, вспомнив о вчерашней ссоре с братьями, о том, как Вейс назвал меня порченой:

— Но у нас чисто формальный брак. Мы даже живём в разных общежитиях.

Почему-то мысль о том, что теперь и сокурсники станут считать, что мы с Хеном спим вместе, вгоняла меня в мучительное неудобство. Наверное, если бы мы были мужем и женой на самом деле, не только на словах, я бы ничего не подумала: что может быть естественнее, если по-настоящему любишь человека, если называешь его своим супругом? Но так как между нами ничего не было, даже думать об этом казалось неловко.

Но Карин уцепился совсем за другое.

— Общежитиях?! — повторил он с потрясением. — Твой муж что, тоже здесь учится?!

Ох. Я замялась, отводя взгляд. Для меня самой это была уже привычная мысль, а вот для Карина, по всей видимости, оказалась шокирующей. Он не ожидал, что мой абстрактный муж вполне себе существует — и, главное, существует настолько близко.

— Кто это? Я его знаю? Тайсен… — взгляд его заплавал в пространстве, Карин явно пытался вспомнить.

— Думаю, что нет, — пресекла я это. — Только не…

— Не говорить никому, да-да, — договорил он за меня. Потом вскочил и, крадучись, бесшумным пружинистым шагом направился к двери. Остановился и раскрыл быстрым мощным толчком.

В зал хлынул уличный холод и шум дождя. Карин выглянул, посмотрел по сторонам, пожал плечами и вернулся.

— Ты чего? — спросила я.

— Да так… кто-то ведь подслушал нас с тобой вчера. Я просто подумал, что если это повторится, ты точно перестанешь мне верить.

Он кривовато усмехнулся, а я наклонила голову к плечу, всматриваясь в Карина так, словно впервые его видела.

— Чего? — нахмурился он.

— Так, ничего. Давай заниматься дальше, скоро лекции начнутся.

Больше мы особо ни о чём не говорили. Зато я очень много думала, и в том числе о Карине тоже. Забавно, за несколько дней мы с ним так сблизились, как не вышло за две недели с начала обучения. И почему-то меня радовала мысль, что он решил оправдаться. Я ведь ни словом его не упрекнула — но он сам пришёл сегодня пораньше, зная, что застанет меня, сам завёл разговор, сам обеспокоился тем, чтобы нас не подслушали снова.

И вообще, мне, кажется, хотелось ему верить. Вот только, если Карин не лжёт, тогда это значит, что среди сокурсников у меня есть по крайней мере ещё один недоброжелатель.

Глава 18

Выбитая дверь аукнулась мне уже на следующий день. Понятия не имею, каким образом декан Верт узнал, что сделала это именно я, но он пришёл прямо на лекцию об основах жизнедеятельности тварей, минут за десять до конца, и пять минут подпирал спиной стену, не сводя с меня тяжёлого взгляда. Подпирал только пять, а не все десять, потому что преподавательница не выдержала этого первой и отпустила нас всех пораньше.

Декан даже не стал меня расспрашивать или читать лекции. Просто притащил к тренировочным комплексам и объявил, что в течение ближайшей недели я каждый день чищу площадки, и если он найдёт где-нибудь хоть листик, то наказание продлится ещё неделю. Я вспомнила Ферна и смиренно приняла метлу и грабли.

В принципе, наказание оказалось приемлемым. Не сложным, но нудным и немного унизительным — каждый день, когда все разбегались после тренировок, мне приходилось сначала идти в общежитие, чтобы помыться и перекусить, а потом снова топать на площадку и до ночи шоркать метлой, поминая про себя Хагоса. Впрочем, было хорошо уже то, что за дверь меня не заставили платить, денег не было совсем.

Но сегодня, благодарение Нигосу, наступил последний день отработки, и я сгребала насыпавшие на песок осенние листья, напевая себе под нос. А потом подняла голову и увидела Хена. Он шёл сюда, поймал мой взгляд и махнул рукой.

На сердце невольно потеплело от вида его белоснежных волос, хитрых синих глаз и многозначительной физиономии. Я соскучилась: опять не видела его несколько дней, да и ласка не прибегала, хотя я уже привыкла, что она появляется в те дни, когда я не встречаю Хена. Может, Хен тоже соскучился обо мне, вот и пришёл?

— Хой, — бросил он, перемахивая через забор с помощью воздушного вихря — позёр несчастный! — Всё отрабатываешь?

Выпрямился рядом, сделал попытку погладить по голове. Я вывернулась: не любила, когда он так делает, я тогда сама себе напоминала какую-то маленькую девочку.

— Последний день.

Хен знал, что я получила наказание, но я не стала вдаваться в подробности, за что. Он тоже проявил деликатность и не расспрашивал.

— Отлично, — Хен просиял. Подхватил меня под руку и склонился к самому уху: — У меня есть предложение, от которого невозможно отказаться.

— Что ещё за предложение? — я попыталась отстраниться, потому что от его запаха внутри сладко замерло, а глупое сердце тут же забилось быстрее. Поставила грабли между нами наподобие преграды.

— Скажу потом, — Хен улыбнулся одними уголками губ. Глаза его шкодно блестели.

— Иди пока, собери вещи, — и он вынул из моих рук грабли и начал сгребать в кучу листья.

— Вещи?

— Ага. Вылазка на пару дней. Не волнуйся, к дню воды вернёмся. Но возьми тёплые вещи, может быть, придётся ночевать на улице.

На улице?! Вылазка? Я ничего не понимала. Но звучало всё это и впрямь заманчиво. Как будто настоящее приключение.

— Два дня выходных на этой неделе, нельзя не воспользоваться, — сказал Хен так, как будто это всё объясняло.

На день огня и правда выпал праздник Любования луной, в честь чего всю академию освободили от уроков. Собирались жечь костры, на стадионе рядами выстроились торговые лавки, парни предвкушали возможность выпить и подурачиться, девчонки — покрасоваться в новых платьях. Я тоже ждала праздник и даже договорилась было пойти с Лидайей, но по сравнению с загадочным приглашением Хена всё это померкло.

— А кто идёт?

— Ты и я.

— А куда?

— Потом узнаешь, — он снова улыбнулся. Потом посмотрел на грабли: — Слушай, что-то долго получается. Может, магией?

— Не-ет! — вопль пропал втуне, когда мощный порыв ветра смёл с песка все листья и закружил их в воздухе. А заодно разворошил уже сложенные у забора кучи, которые нужно было только запихнуть в мешок и отнести в мусор. Не говоря уже обо всех рассаженных вдоль забора деревьях, которые с готовностью зашевелили ветками, внося свою долю листьев в бедлам.

Хен ржал, схватившись за грабли.

— Балбес! Отдай! — я двинула его в твёрдый от смеха живот. — Давай иди отсюда, помощничек!

Вместо того, чтобы послушаться, Хен схватил меня в охапку и закружил. Я завопила, попыталась высвободиться, но он держал крепко. Потом отпустил, не переставая смеяться:

— Как они!.. Прямо разметало! Ты когда-нибудь видела столько листьев? Умора! Не зря учил это заклинание неделю!

Переждав лёгкое головокружение, я прицельно стукнула его черенком граблей по лбу. Очень удобно оказалось, самой мне дотянуться было бы трудно. Хен не обиделся, только почесал лоб. Попытался снова отобрать грабли:

— Ладно, давай помогу. Одна ты теперь до полуночи провозишься.

— Погоди тогда, — проворчала я. — Принесу вторые грабли. И запомни, никакой магии!

— Ладно-ладно.

Его физиономия, в любой момент готовая расплыться в улыбке, внушала сомнения, но я решила поверить. Оставила Хена на площадке, а сама пошла в подсобку.

И наткнулась у зала на Карина. Он сделал странное движение, как будто хотел удрать от меня, но, встретив мой взгляд, передумал.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась я.

Карин неловко пожал плечами:

— Так, забыл кое-что.

Я оглядела его фигуру. Что бы он ни забыл тут, либо оно было очень маленьким, либо Карин ещё не успел это взять, потому что руки у него пустовали. Впрочем, не моё дело. Кивнув в знак того, что поняла, я нырнула в дверь подсобки. И услышала вопрос:

— Это твой муж?

Почему-то я залилась горячим румянцем. Хорошо, что Карин не видел. Притворилась, что ищу инвентарь, хотя грабли стояли у самого входа. Наконец схватила подходящие и ответила вопросом на вопрос: