ГЛАВА 54

Последнее время Федерико Саморру начали мучить какие-то безотчетные страхи. Это было так на него не похоже, что он решил проконсультироваться с домашним врачом — видимо, сказывались волнения последних дней. Особенно большим потрясением явилась встреча в агентстве с Рикардо Линаресом, которого Саморра уже мысленно отправил к праотцам.

Накануне вечером Ниньо со всеми возможными предосторожностями информировал шефа, что «дело сделано», а Ниньо никогда не допускал брака в работе. Поэтому Саморра был совершенно уверен, что больше никогда не увидит своего конкурента, но оказалось, что на этот раз Ниньо дал маху — он совершил сразу две ошибки: пошел не за тем Линаресом и, что хуже всего, не добил того до конца. Это тоже беспокоило Саморру — вдруг Линарес-близнец (о существовании которого Ниньо, разумеется, не подозревал, что несколько оправдывало его) успел рассмотреть убийцу.

Саморра успокаивал себя тем, что докопаться до Ниньо полиция вряд ли сможет. Этот одинокий необщительный человек жил в другом городе, где для прикрытия держал небольшую лавчонку, а внешностью обладал самой заурядной, если не считать шрама через все лицо. Но мало ли в Мексике людей со шрамами.

Так Федерико Саморра успокаивал себя, списывая все нараставшее интуитивное чувство опасности за счет расшатавшихся нервов. На самом деле интуиция его не подводила. Над его головой постепенно действительно сгущались тучи.

Он не знал, что в тот памятный день Ниньо совершил еще одну ошибку — он не уничтожил фотографию Рикардо Линареса, которую Саморра дал ему, чтобы убийца узнал свою жертву. К счастью для Рикардо, в тот день в кафе он сидел спиной к основной части публики, и наемник видел только Рохелио. Ниньо шел за ним по пятам, пока они не оказались в достаточно безлюдном месте. Здесь убийца хладнокровно выстрелил в Рохелио, однако подошел слишком близко и тот успел его разглядеть. В сущности, Ниньо это заботило мало — он был уверен, что сразил свою жертву наповал. Конечно, следовало бы сделать контрольный выстрел в голову, но в конце улицы показались какие-то люди, и Ниньо счел за лучшее ретироваться.

Но фотографию он по забывчивости не уничтожил, и она так и осталась лежать во внутреннем кармане его парусиновой куртки. «Наемный убийца ошибается один раз», — любил говаривать его шеф, а в тот день Ниньо допустил несколько ошибок.

Комиссар полиции Хименес торжествовал — его «ребятам» удалось взять такую крупную дичь — таинственного наемного убийцу, которого они уже несколько лет хорошо знали по почерку, но который до самого последнего времени был неуловим.

Мало того, у Ниньо была обнаружена фотография Рикардо Линареса! Теперь факты стали сходиться, как части детской игры-головоломки. Совершенно необъяснимое нападение на Рохелио Линареса вдруг получило рациональное объяснение — его по ошибке приняли за брата.

— Знаете, сеньор Линарес, — говорил Рикардо комиссар Хименес, — я бы на вашем месте поблагодарил судьбу. Вы вытащили счастливый билет, ведь на месте Рохелио должны были быть вы.

Дальнейшие размышления заставили комиссара обратить пристальное внимание на загадочную фигуру Федерико Саморры, человека, который сделал себя сам, богача, вышедшего из низов, удачно женившегося на деньгах, который едва не попал в совет директоров крупной страховой компании и, можно думать, следующего шанса уже не упустит. Еще несколько лет, и Саморра, возможно, станет одним из самых влиятельных людей в Мексике.

Тем не менее все три убийства были напрямую связаны с его именем — Альфонсо Перес и Фуэнсанта Монкайо работали в его отделе, а Рикардо Линарес был старым основным претендентом на место заместителя генерального директора. Ничто прямо не указывало на причастность Федерико Саморры к этим убийствам, но комиссар Хименес все же решил внимательнее приглядеться к этому человеку. И ему удалось обнаружить очень интересные вещи.

Оказалось, что добропорядочный отец семейства, прекрасный работник, исполнительный подчиненный и умелый руководитель, Федерико Саморра имел и другое лицо. Он занимался транспортировкой по территории Мексики наркотиков, которые следовали из Южной Америки в США, прежде всего кокаина. Сам он, разумеется, только руководил — работу выполняли другие — бывшие воры и другие преступники, которым с его помощью удавалось избежать правосудия. Почти никто из этих людей не знал его ни в лицо, ни по имени, поэтому, даже когда то или иное звено цепочки рвалось, он оставался в безопасности.

И все же ощущение нарастающей опасности не оставляло Саморру, и конец недели он решил провести на своей загородной вилле — здесь он чувствовал себя в полной безопасности, поскольку вилла надежно охранялась. Оба дня прошли без каких-либо неожиданностей, и Саморра решил, что все обошлось.

В понедельник он, как всегда, пришел в свой кабинет на десятом этаже. В приемной вместо Фуэнсанты сидела другая секретарша, а в смежной комнате, которая была предназначена для помощника, располагался телохранитель Саморры — огромный верзила с бычьей шеей и массивными кулаками.

— Дон Федерико, вас спрашивает архивариус Исабель Торрес. Ее пустить? — спросила секретарша.

— Исабель Торрес? Что-то знакомое… — пытался припомнить Саморра. — Ах, да, эта блондиночка. Пусть войдет.

Он вспомнил, что так зовут подружку Линареса, вернее, бывшую подружку. Саморра знал ее историю и считал ее доступной женщиной, а от мимолетных связей он никогда не отказывался, хотя и держал их в тайне от жены.

Дверь открылась, и в кабинет вплыла Милашка. Она выглядела настолько восхитительно, что даже не склонный к сантиментам толстокожий Саморра не мог скрыть своего искреннего восхищения. Ее лицо было бледным, но это придавало ей какое-то неземное очарование, платиновые волосы волнами спускались на плечи. Она была одета в глухое темное, почти черное платье с длинными рукавами, которое облегало ее гибкую фигуру. В руках Милашка держала дамскую сумочку.

— К вашим услугам, — произнес Федерико Саморра, ощупывая Милашку похотливым взглядом масленых глаз.

Она продолжала молчать.

— Очень рад, что вы заглянули, — снова заговорил Саморра, — может быть, чашечку кофе?

— Спасибо, — сказала Милашка, продолжая стоять, как будто ожидала чего-то.

Вдруг в смежной комнате, где находился телохранитель, раздался какой-то глухой стук, как будто на пол упало что-то тяжелое. Услышав этот звук, Милашка в первый раз улыбнулась, но улыбка у нее была холодной и какой-то зловещей.

— Тебе привет от Винсенте Гавальдона, — сказала Милашка.

— Кто это? — спросил Саморра, по спине которого вдруг побежали предательские мурашки.

— Не помнишь? — презрительно спросила Милашка. — Это тот парень, который передал тебе привет от Густаво Гуатьереса. А ты, наверно, даже не удосужился узнать, как его зовут, а просто подослал к нему свою бешеную собаку.

Теперь Саморра все понял. Но что может сделать с ним слабая женщина? Он внимательно держал под наблюдением ее сумочку, нащупывая под мышкой револьвер, с которым Саморра никогда не расставался.

— Обидно, что такая мразь, как ты, просто умрет. Это слишком легкая смерть для тебя, Фико Саморра.

То, что Милашка назвала его именем, которым его звали когда-то в бедном квартале, привело Саморру в бешенство. Что позволяет себе эта уличная девчонка! Неужели она не понимает, кто такая она, а кто он!

— Ну ты, подстилка, попридержи язык, — сказал Саморра, и его глаза налились кровью от ярости. — Я с тобой быстро разделаюсь без всяких церемоний.

Федерико Саморра шагнул по направлению к Милашке и хотел было одним рывком разорвать на ней платье, но девушка вовремя отступила к двери.

— Густаво! — позвала она.

Дверь немедленно открылась, и на пороге кабинета появился Густаво Гуатьерес. Это был последний человек, которого Саморра ожидал увидеть. Он был потрясен настолько, что на миг потерял дар речи.

— Ты узнал меня, я вижу, — сказал Густаво, подходя к Саморре. — И чувствуешь своей подлой душонкой, что эта встреча плохо для тебя закончится.