— Да уж, — ясно, что ничего не ясно. Держись мой друг, ты нужен ей. Послезавтра уже приедет Элориэль, может помагичит чего.
— Надеюсь, очень на это надеюсь.
— Как Элара держится?
— Плачет, пока никто не видит. Изо всех сил старается подбадривать меня, хотя ей самой сейчас нужна поддержка.
Готфрид положил свои руки на плечи друга и Леон обернулся к нему, посмотрев другу в глаза:
— Мы спасем ее, слышишь? Да, мы с тобой только мечом махать умеем, я по крайней мере, ты у нас еще умный и начитанный… но, вместе мы все с тобой сделаем, чтобы ее спасти.
— Благодарю тебя, Готфрид. Я только и делаю, что благодарю тебя. На самом деле я так жду, когда судьба даст мне шанс отплатить тебе за друга, о котором только можно мечтать.
— Пока не проси, нам сейчас хлопот хватает. Не все сразу, сначала Элиссу на ноги поднимем, идет?
— Идет, — Леон слегка улыбнулся, тронутый нескончаемой энергией оптимизма своего друга.
— Мне пора. Чем был занят расскажу позже, когда будет что рассказать.
Леон кивнул, хотя и не понимал, о чем именно говорит Готфрид. Раз Готфрид сказал ждать, значит надо ждать. Вечером следующего дня, случилось то, чего так ждали все, кому не безразлична Элисса — приехал Элориэль. Спустя пару минут в комнату с Элиссой вошел знакомый юноша, по плечам которого струилось серебро волос — Элориэль из клана красного Клена, магистр Белого Клыка и он же, сильвийский шаман. Альв приветствовал Леона и Элеанор по-сильвийски и взглянув на Элиссу, произнес:
— Сожалею, что навестил вас при столь скорбном событии. Я сделаю все, что в моих силах. Не будем терять времени.
Сняв походный плащ, альв подошел к кровати. Леон уступил место шаману. Элориэль прощупал пульс под браслетами, похоже, что замерил, судя по тому, как он долго держал пальцы на запястье девушки. Затем осмотрел зрачки и опросил Леона о событиях, предшествующих такому состоянию Элиссы. Леон рассказал все, что знал, включая и те эпизоды, когда Элисса приходила в себя.
— Элеанор, вы можете оставить нас наедине? — попросил шаман и галантность альва струилась в его голосе так же, как и его волосы струились по плечам и спине. Леон еще никогда не видел настолько спокойного, безмятежного и вежливого собеседника. Его самообладание навевало воспоминание о кае Гуго, наставнике Готфрида и Леона.
Когда мать Леона покинула комнату, Элориэль замолчал, пристально глядя на Леона и рыцарь понял, что его самые дурные опасения подтверждаются. У юноши закружилась голова и он присел на кровать к возлюбленной.
— Вы знаете, что с ней, я прав?
— Знаю, Леон и мне очень-очень жаль, что я должен это произнести, — альв вздохнул, взглянул на альвийку, затем на рыцаря и сделал то, что уже должен был. — Никакими словами не выразить то горе, что вы сейчас переживаете. Я буду краток, простите меня Леон, но Элиссу не спасти. Проститесь с ней и крепитесь.
— Не может быть! — вскрикнул Леон и подскочил, но ноги не удержали его, и он рухнул на пол, уткнувшись спиной в кровать. — Не может этого быть! — уже прошептал рыцарь, сидя на полу и глядя невидящим взором на Элориэля. — Что с ней, расскажите мне, Элориэль, прошу!
Режущие волны неконтролируемой паники подступили к самым носкам сапог рыцаря. Он чувствовал, что еще немного и будет кричать от боли прямо тут, при Элориэле. Леон ощущал себя так словно все его нутро было заполнено не внутренними органами, но гниющими помоями и их отравляющий смрад проник в каждую клеточку его тела, заставляя ту испытывать невыразимую боль от гниения заживо.
— Мой рассказ будет долгим, но если он дарует вам хоть толику утешения, то это самое меньшее, что я смогу сделать для вас, Леон.
— Я хочу знать все о том, от чего пострадала моя любимая… моя Элисса. Говорите сколько хотите, Элориэль, я хочу занять голову любыми думами кроме моего горя.
Элориэль выждал, когда Леон соберется с силами. Шаман дал ему время, чтобы мысль о том, что он должен проститься с Элиссой впиталась и закрепилась. Чем раньше это произойдет, тем лучше, давать ложную надежду было глупо. Как никто другой, Элориэль знал совершенно точно, что Элисса умрет.
— Расскажите мне.
— Источник трагедии, с которой тебе довелось столкнуться, уходит корнями в древнюю историю Линеи и альвов, историю появления Триады.
Леон опешил от такого начала, слишком масштабным и необъятным оно ему показалось.
— Девять эонов назад, в альвийской империи произошел раскол, приведший к появлению трех различных народов — сильвийцев, цинийцев и харенамцев. Началом размолвки стала изгнанная из вотчины Богов, Ашадель, создательница альвов. Желая отомстить родителям, Ашадель обратилась за помощью к своим детям, альвам. Сторонники низвергнутой Богини поддержали ее замысел и впоследствии стали теми, кого все ныне знают, как цинийцев. Противники столь воинственных настроений перешли на сторону старших Богов, навсегда отрекшись от своей Богини, этот народ ныне всем известен как сильвийцы. Третий народ остался в стороне, сохраняя нейтралитет, — харенамцы. Так единая империя альвов распалась и на ее месте возникла Триада, состоящая из трех разных народов единой расы. Ашадель дала поддержавшим ее альвам силу, изменившую ее последователей: они стали выше, сильнее и быстрее, а кожа их потемнела, являя собой символ противоположности бледной кожи тех, кто отрекся от Ашадель. Ты наверняка читал и видел изображения Виты, нашего Древа Жизни, некогда источника бессмертия всех альвов. Ашадель разорвала связь силы древа с альвами отвергшими ее, равно как и с альвами проявившими безучастие. Таким образом цинийцы остались бессмертными, а сильвийцы и харенамцы начали стареть и умирать как вы, люди. Это продолжалось недолго, ибо Боги выступили на защиту моего народа за наше противостояние Ашадель и вернули нам связь с Витой. Ашадель на тот момент была низвергнута второй раз, на этот раз в иной мир известный в мифах и легендах как Затмение. Оттуда Ашадель уже не имела власти над Витой, чтобы повторно разорвать нашу связь с ним. За нейтралитет там, где нужно было проявить твердость и выбрать сторону, харенамцев ждала печальная участь, — утратив связь с Витой и не получив ее от Богов обратно, они так и остались смертными. Не найдя себе места среди цинийцев и сильвийцев и не желая более быть втянутыми в какой-либо конфликт, они отправились в добровольное изгнание в пески Кахада, подальше от любых рас и народов. Стоит ли мне сейчас продолжать, Леон? У вас невыносимо усталый вид, юноша.
— Говорите, клянусь всеми Богами я хочу знать все.
— Хорошо, — альв мягко кивнул и сразу перешел к тому, что касалось недуга, сразившего Элиссу. — Даже за вуалью этого мира, Ашадель не сдалась и создала самое ужасное оружие из когда-либо виденных — Летум, Древо Смерти, оно же фонтан смерти или источник смерти. То самое черное древо, которое видит во сне Элисса. Сущность Летума была прямо противоположной Вите — оно забирало жизнь сильвийцев и одних лишь их. Древо Летум находилось в самом центре горных крепостей цинийцев, что послужило им лучшей защитой от осады. Оно высасывало жизнь из сильвийцев подобравшихся к окрестностям крепости, что сделало невозможным для нас его уничтожение, как и осаду ближайших замков. Любой приближающийся к Летуму, засыпал замертво и уже не просыпался, его жизнь забирало это пагубное древо. Заснувшие, иногда кричали во сне, описывая то, что их притягивает к себе черное древо. — Элориэль выдержал паузу, оценивая, как справляется Леон с тем, что только что узнал. Глаза юноши блестели от слез и Элориэль не мог винить его в этой слабости, потому, что не считал проявление чувств в подобной ситуации, слабостью.
— Вы говорите, что нужно подобраться к этому черному дереву, так как же так вышло, что моя Элисса попала под его воздействием здесь, в Линденбурге? Где это проклятое дерево сейчас и почему других сильвийцев оно не коснулось?
— Забегая вперед, отвечу — в Затмении, в Линее его нет.
— Тогда как? — почти взмолился Леон, откровенно не понимая, как сухие пальцы этого коварного дерева дотянулись из иного мира, мира из мифов и легенд, в этот и коснулись именно Элиссы.