— Девушки, познакомьтесь. Это Федор Андреевич Фохт, наш партнер с Санкт-Петербургской железной дороги. Приехал на день раньше и согласился с нами отдохнуть. Федор Андреевич, это моя сестра Людмила, и мама Анна Степановна.
И тут он чуть приподнялся, насколько это позволяло сиденье и поцеловал им руки. Штирлиц как никогда был близок к провалу.
— Счастлив с Вами познакомиться, Анна Степановна, Людмила Александровна.
— Я не Александровна, я Сергеевна. — сразу расставила акценты Люся и начала окучивать столь галантного мужчину, рассказывая о себе все и немного больше. — Я от второго брака мамы. А Ксюша о Вас не рассказывала… Это так здорово, что Вы с нами. А откуда Вы? Из Петербурга, да? Я очень люблю там бывать. Очень-очень. А Вы в центре живете? Да Вы что, прямо на Итальянской улице?!!!! Это же можно на Невском каждый день гулять…. Ах, да, работа. Но по ночам-то…. А Эрмитаж… Вы часто бываете в Эрмитаже? Я вот еще не успела сходить, но очень хочу. А давайте мы сходим вместе.
— Лююююся. — мама умеет быть удивительно доходчивой.
В общем, дорога прошла в тихой семейной обстановке.
Аквапарк наш не чета Самарскому или Казанскому, но для Фохта сойдет. Мы чинно вошли в холл, получили магнитные браслеты, обращению которыми я едва успела научить гостя и оказались в раздевалках.
— Ксюша, это неприлично — тащить незнакомого человека в сауну. — вступила мама. Не то чтобы гневом пылала, скорее пожалела мужика. — Он устал, ночь не спал — ты его глаза видела?
— Мамуль, его надо как-то развлечь. Он сам согласился. И, Люсь, он только что прошел курс лечения от водобоязни. Не глумись, если что не так.
— Ксюш, у тебя нет сердца. — огорчилась мама.
Мы быстро переоделись и вышли. Фохт изучал потолок, пытаясь не видеть проходящих мимо девиц в бикини.
— На горки, да?! — заверещала сестрица и потащила его за руку.
— Он очень важный клиент? — задумчиво спросила мама, глядя им вслед.
— Не критичный. Рядовой аудитор. С ним лучше проявить гостеприимство, а на контракт раскручивать начальство. — судорожно додумывала я легенду гостя.
— А, ну тогда не жалко. — философски заключила моя маман и мы отправились к аттракционам.
Жаль, очень жаль, что чиновники Суздальского отделения жандармерии не увидели с каким лицом важный петербургский чин слетает с сорокаметровой спиральной горки.
— Ксюша рассказала, что Вы ни разу не были в аквапарке. Это так грустно. Зато теперь-то можно? — заткнуть Люсю под силу только одному человеку, но этот человек только что забрался в пузырьковую джакузи, заказал себе «Маргариту» и не планировал спасать чужака. Я тоже.
— У тебя необычное кольцо. — она взяла мою левую руку и рассмотрела обручальное кольцо графа Татищева повнимательнее. — Серебряное? Очень миленькое.
— Да, это необычное кольцо с очень долгой историей. Как-нибудь обязательно расскажу. — Я погладила тонкий ободок на пальце.
— Ты похудела? — мама озадаченно посмотрела на мою усовершенствованную двумя годами корсета фигуру.
— Слегка. А ты как?
— Вообще тихая неделя была. Сережа работал с утра до ночи. И сегодня уехал. Усиление у них, из-за всей этой обстановки. Люська в ординатуре тоже сутками торчит.
— Мы таки получим врача в семью. — рассмеялась я.
— Хотелось бы дожить. — улыбнулась мама.
А мне было все равно, что она говорит, что говорить мне, лишь бы она улыбалась и ее можно было коснуться.
— Ты такая тихая сегодня. — мама коснулась моего запястья. — не заболела?
— Нет, мам. Мне очень-очень хорошо.
— Ксюх, странный он, твой Федя. — Рядом плюхнулась Люся.
— Он не Федя, а Федор Андреевич. И не мой, а совершенно самостоятельный. — тоном занудной училки поправила я.
— Голубой? — огорчилась сестра.
— С чего ты взяла? — а вот с этой точки зрения я как-то не рассматривала проблему Фохта.
— Ну он на сиськи не пялится, от баб шарахается.
— А к мужикам лезет?
— Нет. Вообще с отвращением на все смотрит. Говорю же, странный.
— Нормально все. — я наблюдала, как он рассекает бассейн. Там, где располагались обыкновенные дорожки, особо толпы не было, и мой гость мог спокойно отдохнуть. А форма-то у него ого-го. Под 40 в 1895 — это преддверие старости, но выправка, мускулатура — моим ровесникам в этом бассейне фору даст. Я огляделась и поняла, что Люськиным тоже.
Он уже почти не стеснялся своих плавательных шорт, и вернул былую уверенность в себе. Я напряглась, когда к нему подошли трое мужиков, о чем-то заговорили, но вскоре стало понятно — начали гонять наперегонки. Опыт столетней давности не пропьешь, порвал жандарм пивные животы как тузик грелку, и компания отправилась к бару. Оттуда вышел через полтора часа, изрядно повеселевший, нашел глазами нас и присоединился.
— Нравится Вам, Федор Андреевич?
— Да. Чрезвычайно, Ксения Александровна. Благодарю за приглашение.
Полупоклон вежливости в бассейне выглядит странновато, но к жителям Санкт-Петербурга в России особое отношение, поэтому старомодная учтивость только восхищает.
Потом мы собрались обратно, завезли моих родственниц домой и отправились к себе.
— У Вас очень теплые отношения с семьей, Ксения Александровна. — осторожно начал мой спутник.
— Да. Я очень скучала по ним там. — расплываюсь в улыбке я.
— Да, пожалуй, такой секрет я разгадать бы не смог.
Ооооо! Прям победа на нашем углу ринга.
— Я же намекала Вам, что копаете не с той стороны.
Мы ехали по гололеду, так что получалось медленно, и Федор Андреевич смог насладиться пейзажем.
— Ваш город очень изменился. Как, впрочем, и весь мир. — снова ушел в себя.
Мужчины все же другие. Женщины имеют более гибкую психику, нам легче подстроиться под изменения. Им же легче идти выбранным маршрутом, но проще же и сломаться под давлением.
Поскольку еда — ресурс не бесконечный, мы заехали в О'КЕЙ. Вообще, если быть честной с самой собой, я глумилась над Федором Андреевичем. Аккуратно, иногда бережно, но глумилась. Это детская месть за все хорошее против всего плохого: и за его преследование, и за мои переживания в начале приключения, и за трудности ассимиляции. За все нес ответ один жандарм. А в царстве всеобщего потребления он завис, как устаревшая операционная система под новым антивирусом.