— Адрианна, — продолжил Пьер знакомство, не замечая ее неудобство, — это мои друзья. Это Джозеф, а это…

Крупный Джозеф с рыжей головой подошел с недобрым умыслом. Его черные штаны и туника — Адрианна заметила, что все они были так одеты — шуршали при ходьбе, словно ткань заговорщически шепталась. На его боку висел изогнутый нож, лишь немного не дотягивающий до меча.

Адрианна вздрогнула, но Джозеф приближался к Пьеру, а не к ней. Он сжал кулаками тунику Пьера и легко поднял его над полом. Юноша побледнел, его сапоги беспомощно болтались в дюймах над крышей.

— Значит так, болван, — прорычал Джозеф, — никаких имен. Твоя подстилка не заслуживает знать, кто мы.

Адрианна оскалилась, ее лицо пылало, но Пьер понимающе кивнул.

— Понял, — прохрипел он. — Что-то еще?

— Да, когда решишь привести кого-то в следующий раз, сначала спроси, — Джозеф встряхнул его, и лицо Пьера побагровело, зубы щелкнули как кастаньеты.

Шепот стали о кожу прозвучал перед тем, как рапира коснулась горла Джозефа. Он замер, сжимая Пьера. Джозеф повернул голову, насколько мог, не порезавшись о лезвие.

— Отпусти его, — потребовала Адрианна, пытаясь наполнить голос уверенностью, которую она не ощущала. — Я серьезно. Отпусти его.

— Хоть одну каплю крови пустишь, и вы с твоим парнем умрете на этой крыше. Ты ведь понимаешь?

Адрианна потела, рукоять стала липкой, но она старалась не пускать страх в голос.

— Ты этого не увидишь.

Джозеф уставился на нее, Адрианна — на него. Взгляд, не уступающий по остроте стали, приковал их друг к другу.

Джозеф с пустым лицом бросил Пьера с громким стуком и шумным выдохом на крышу, Со смущением и благодарностью Пьер попытался встать и подбежал к ней.

— Спасибо, — выдохнула Адрианна.

— Не за что, — ответил сухо Джозеф, осторожно убирая клинок от шеи указательным пальцем. А потом он согнулся и захохотал. — Боги и демоны, Пьер! — воскликнул он, когда смог дышать. — А ты умеешь их выбирать! — его смех стал хихиканьем, а потом утих. — Ладно, вы с нами. Идемте.

— Чудесно! — воскликнул Пьер, следы уязвленной гордости пропали с лица. — Спасибо, Джозеф. Ты не разочаруешься.

Рот Адрианны раскрылся.

— Надеюсь, — сказал Джозеф. — Ладно, подходите все, повторять не буду.

Шаги зашуршали по крыше, заглушив оханье Пьера, когда что-то дернуло его за рукав, чуть не оторвав ткань. Он развернулся и вскинул руки для защиты.

— Боги, Адрианна, ты напугала…

— Да что с тобой? — сдавленно и почти с болью прошептала она. — После того, что он сделал, лучше убираться отсюда.

Пьер пожал плечами.

— Он просто немного злился, Адрианна. Теперь он в порядке.

— Немного? Пьер, он поднял тебя и тряс, как кошку!

— Такой он. Он не хотел навредить.

— Они направляли на меня клинки!

— Просто ты их удивила.

Огонь пылал на лице девушки.

— И он назвал меня подстилкой!

— Но тогда он еще не знал тебя, милая. Успокойся, Адрианна. Хватит злиться, пойдем с другими, пока мы не пропустили его слова.

Пьер пошел по крыше, Адрианна проводила его потрясенным взглядом и покачала головой. Она убрала рапиру в ножны и серьезно задумалась, не бросить ли их. Она могла уйти и заняться чем-то менее опасным. Побегать за поездом, или бросать фекалиями лошадей в городскую стражу.

Но она этого не сделала и подавила тяжкий вздох, признав это. Ворча, шаркая ногами, она прошла в круг заговорщиков.

— Ужасно рад, что ты с нами, Адрианна, — бросил Джозеф, она втиснулась между Пьером и мужчиной рядом с ним, парнем с жидкими светлыми волосами и схожестью с пугалом.

— Уймись, Джозеф.

Пьер раскрыл в ужасе рот, но другие воры громко засмеялись, и Джозеф — громче всех.

— О, она мне нравится, — сказал он всем на крыше. — Стоит взять тебя на постоянную работу, Адрианна.

— Тогда расскажи, что тут за дело, а потом намекай на следующее.

— Справедливо, — Джозеф кашлянул, посмотрел на лица всех, что были взволнованы, как он (хотя в одном случае не так). — Некоторые из вас знают, что я заводил друзей и распространял шипы среди слуг определенных…

— Ближе к делу, — потребовал юноша-пугало грохочущим голосом. — Не обижайся, но нам все равно, как ты добыл информацию. Что ты узнал?

— Антон, — прогудел Джозеф, — ты козел.

— Пока ты можешь сделать меня богатым козлом, переживу. Рассказывай.

— Раз ты так вежливо попросил, похоже, Александра Делакруа задержали в его деловой поездке в Гиллерне. А из-за проблем тут, в Давиллоне, он спешит обратно. Гонит лошадей, едет даже ночью, все такое.

— И? — спроси взволнованно Пьер, Адрианна невольно оскалилась, но с долей сочувствия.

— И, — продолжил Джозеф, — судя по гонцам впереди, он прибудет в город этой ночью. Где-то через час. И мы, — добавил он тихому кругу заговорщиков, — успеваем выбраться из города и ударить по карете, раньше, чем оттуда будет видно стену города.

Адрианна никогда не встречала Александра Делакруа — она и все на крыше, кроме, возможно Пьера, когда он был младше, были не в том положении, чтобы так сделать. Но редкие жители Давиллона, независимо от социального класса, не слышали о нем. Делакруа был всем аристократам аристократ, у него лошади и гончие были богаче многих людей. Если его слуги и пересекались с такими, как Адрианна, то только из-за того, что в Давиллоне не хватало улиц, чтобы развести их.

И она слышала, хотя бы смутно помнила, что дом Делакруа был одним из старейших в городе, и у него была богатая история. Иногда дом лежал в нищете, разбитый чередой плохих вложений, и слухи, что их изгонят из аристократии были такими громкими, что даже Адрианна слышала их. Но меньше года назад Делакруа разбогатели так же быстро, как обнищали, и Александр Делакруа снова оказался среди самых богатых аристократов города.

Конечно, учитывая историю, аристократ завел привычку проверять дела дома лично — оттуда он и возвращался — и с собой у него точно было много монет. Его стражи будут уставшими от долгого пути, от спешки домой. Напав далеко от стен города, бандиты сделают так, что отряды городской стражи не придут на помощь.

План был неплохим, но один вопрос оставался без ответа, а сама Адрианна не решалась спросить.

Что будет с Делакруа и его свитой? Адрианна Сатти была вором почти всю жизнь, но кровь проливала лишь иногда, защищаясь, и никогда не убивала.

Она открыла рот, вопрос был на языке, пытал ее, щекоча кончик языка, она его не озвучила. Банда воров спускалась по ветхой лестнице и двигалась к заброшенной хижине в стенах города, все думали лишь о золоте, и она тоже, и места вопросам не оставалось.

Они напряженно подкрадывались, затаив дыхание, некоторые среди листьев густых ветвей, некоторые по небольшим холмам, что выпирали порой у дороги, некоторые лежали у дороги, невидимые в ночи.

Адрианна сидела на высшей точке, цепляясь за верхние ветви дерева. Она не ждала такого положения, да и никто не подошел к ней и не сказал: «Эй, Адрианна, ты новенькая, не проверенная, почему тебе не быть в дозоре?» Но в их группе она была самой легкой, она могла сесть там, где другие не могли. И она сидела, а зелень (уже желтеющая и темнеющая от времени года) щекотала ее шею и ладони, прутья тыкали в чувствительные места. Ветерок, нежное дыхание ночи, окутывал ее, танцевал с ней вальс, приносил запах осенних опавших листьев и намеки на приближение холода.

И он приносил неясный, но становящийся громче стук копыт, усталый и неровный, а еще стук тяжелых колес.

Она шикнула Пьеру, в свете луны было видно только его волосы.

— Готовьтесь!

Он кивнул и отошел от дерева, чтобы передать сообщение по цепочке дальше.

Любопытство удержало ее на миг дольше, она вглядывалась в маленькую процессию на повороте, их лампы были маленькими лунами в ночи на дороге. Сначала появились двое верхом на лошадях, они были в тяжелой коже и плотных плащах, на поясах были рапиры, а на седле — мушкетон.