Торжествующий хриплый вой из тысяч глоток раздался за каменным барьером. Для этих дикарей ситуация была ясной. Пришельцы испугались! Поднесли выкуп — видимо, вино в бочонках; оставили своего лорда с охраной — несомненно, для переговоров; значит, ещё не потеряли надежду выбраться живыми из ущелья. Теперь стоит поторговаться насчет дани, и дело наверняка не ограничится вином. Оружие из железа и бронзы, украшения, доброе сукно, золото… Сколько добра можно взять за жизни пятидесяти сотен воинов!

Полсотни лучников Скайра — лучшие стрелки! — разбились на пары. Один держал наготове стрелу с наконечником, обмотанным паклей — с неё капало горючее масло; второй разжигал факел. Сарлонский лорд, проверяя своих бойцов, покосился налево, потом — направо. Кажется, все запалили огонь… Выдернув меч, Скайр дважды взмахнул им; в ответ редкая стайка огненных пчел прожужжала в воздухе.

И скалы Девосса дрогнули, выбросив к небесам тучи осколков, клубы дыма да изуродованные человеческие тела! Повалившись ничком на землю, Скайр молился великому Ллосиру, когда каменный дождь забарабанил по его панцирю. И Ллосир уберег его хотя два десятка лучников погибли на месте. Пожалуй, то были самые крупные потери за все время этой горной войны.

5

— Мы прошли, Фрист, мы прошли! — Хирт, радостно хохоча, колотил Фристала по спине, пока они спускались с перевала. Его спутник, старший и более степенный, только поводил могучими плечами, пряча улыбку в густой бороде.

Да, они прошли! Вернее сказать, Скроб со своей чудовищной птицей, этим клаффом, провел их. Провел по горным кручам невероятной высоты, сквозь дикие скалистые ущелья, через неведомые перевалы; провел, минуя безжизненные и смертельно опасные ледники, оседлавшие горные пики, мимо осыпей, лавин и глубоких снегов; провел по долинам бурных речек и тайным тропам, проложенным непонятно кем и когда. Воистину, чародей этот Скроб, не хуже самого властителя Тедрика, запросто беседовавшего с богами!

Сейчас проводник, как и всегда, вышагивал впереди. Тощий, сухой, жилистый — настоящий горец; довольно рослый, хотя оба великана, и Фристал, и юный Хирт, были выше на целую голову. Их крохотная экспедиция двигалась в таком порядке все пять недель, и оба ломпорца беспрекословно повиновались Скробу. Ибо вскоре выяснилось, что в горах Срединного Ампассера старший — он, а не Фристал, доверенное лицо самого короля. Фактически, Фристал и Хирт исполняли при собственном проводнике роль охраны и двуногого вьючного транспорта. Горец тащил только лук с топориком да своего огромного клаффа, тогда как два молодых спутника были нагружены до ушей. Правда, справедливости ради стоило бы отметить, что клафф весил не меньше доброй овцы.

С высоты перевала, с десяти тысяч футов, путники смогли бросить первый взгляд на расстилавшуюся внизу страну. Таинственный и недостижимый Са-Ирта, восточный предел мира! Предел ли? Они не заметили на востоке блеска океанских вод. На десятки и сотни миль тянулась огромная холмистая равнина, пересеченная серебристыми нитями рек, искрящаяся бусинками озер и покрытая на севере лесом; южная её часть напоминала Мидвел и Стирдей — такая же плодородная степь с рощами и перелесками. Несомненно, там жили люди, хотя даже Хирт, зоркий, как ястреб, не мог разглядеть с такого, расстояния деревень. Однако коричневые, зеленые и золотистые квадраты полей свидетельствовали, что местность была заселена довольно густо. Скорее всего, здесь, как и в Стирдее, на юге Ломарры, снимали по два урожая в год.

Велик Ллосир, и по милости его всюду живут люди! Только как они встретят пришельцев? Фристал нес с собой королевские грамоты, писанные на трех языках, но тут, за непроходимой стеной Ампассера, они могли значить меньше, чем ничего. И посланцы Тедрика рисковали закончить дни свои в темнице, в каменоломнях, на галерах — или же на алтаре местного божества, близкого свойственника Сарпедиона.

Что касалось этого жестокого демона, то с ним предстояло разбираться особо — такова была главная цель экспедиции. «Вы должны распознать злого духа под любым именем, под любой личиной,» — наставлял король Тедрик своих посланцев. И перед ними — и леди Роанной, своей благородной супругой, — король поклялся, что если страны Са-Ирта не подвластны мерзкому кровопийце, он не поведет воинов в их пределы, а станет лишь искать дружбы и выгодной торговли. Но Хирт полагал, что мирные эти планы вряд ли реальны: Око Сарпедиона, ныне погасшее, ещё не так давно заливало кровавым светом весь мир и, скорее всего, везде ему приносили в жертву людей.

Сейчас король Тедрик, наверно, прошел с армией половину Тарка… Хирт не сомневался в победе; стальные доспехи, взрывчатый порошок да милость Ллосира перевешивали все богатства, все легионы империи. Впрочем, легионов хватало и у Ломарры. Король сказал, что Запад будет единым. Так повелел Ллосир, так оно и будет! Значит, война закончится победой. Хирт не испытывал сожалений из-за того, что не принял в ней участия; то, что выпало на его долю, казалось и более интересным, и более значительным. Пересечь Ампассер! Еще десять лет назад, при старом короле Фагоне, никто и не мечтал бы о подобном!

Спустившись тысячи на три футов, до границы, за которой горные луга сменялись лесами, путники остановились передохнуть. Неподалеку струился ручей, образуя небольшой водопад и довольно глубокое озерцо под темной нависшей скалой. Пока Хирт и Фристал плескались в воде, смывая грязь долгих странствий, Скроб устроил своего клаффа на гранитном обломке и присел напротив, пристально глядя в черные зрачки птицы. Его молодые спутники, закончив купанье, тихо пристроились за спиной проводника. Оба уже натянули свежие туники и сапоги из бережно хранимых запасов — взамен рубища, в которое превратили одежду пятинедельные странствия в диких горах. Все-таки, им была доверена посольская миссия, и рыцарям славного короля Тедрика следовало выглядеть подобающим образом.

Скроб поднял взгляд на Фристала:

— Он готов лететь. Давай карту.

Предводитель экспедиции порылся за пазухой и вытащил туго скатанный рулончик пергамента, на котором странники день за днем отмечали свой путь. Скроб бережно поместил драгоценный свиток в кисет, примотав его ремнем к когтистой птичьей лапе. Потом погладил черные перья с металлическим отливом и произнес:

— Вверх, малыш! Вверх и домой! Клафф пронзительно вскрикнул, будто прощаясь с хозяином, подпрыгнул в воздух, распахнув огромные, в рост человека крылья и, набирая скорость, ринулся вдоль склона вниз. Через минуту он уже взмыл на сотню футов и начал разворачиваться в сторону горного хребта; через пять — превратился в едва заметную точку над сверкающими ледяными шапками Ампассера.

— Через два дня будет в Ломпоре, — заметил Скроб, стягивая изодранные на камнях сапоги.

Хирт проводил птицу завистливым взглядом. Если бы он мог так же взлететь в вышину, свободный и стремительный, как ветер! Может быть, Повелитель Ллосир со временем откроет королю и эту тайну?

Фристал вздохнул. В отличие от своего юного спутника, он думал о вещах более земных. Например, о том, что теперь им придется рассчитывать только на свои стрелы, на охотничье счастье и на сомнительное гостеприимство обитателей Са-Ирта. В горах у них всегда было свежее мясо — клафф, непревзойденный добытчик, сам искал зверя, сам справлялся с ним. Огромный клюв, мощные когтистые лапы и невероятная для птицы сила позволяла ему торжествовать даже над волками и горными баранами.

Скроб разделся, ступил в озерцо и чуть слышно охнул — вода была холодна. Вымывшись, он тоже натянул чистое и повалился ничком в траву, буркнув: «Устал». Не надо было объяснять, что утомил его не спуск, хотя они проделали с утра миль пятнадцать, а то, что он сотворил с птицей. Лицо проводника осунулось, на висках выступил пот.

После долгого молчания Хирт нерешительно спросил:

— Как ты это делаешь, мастер Скроб?

— Делаю? Что?

— Ну, говоришь со своим клаффом… и с другими, с птицами и зверьем?