Последний факт совсем не понравился Кевину Эверитту, у которого практически сразу возникло желание вернуться обратно, какое, к сожалению, не разделили его родители. Лиза и Трой с упованием смотрели на погрязшие вечной спешке улицы, на величественные шедевры архитектуры, на развлекательные заведения, в которых теперь они собирались проводить свободные вечера. И по их виду можно было без всяких сомнений сказать, как они радовались своему неожиданному переезду.
Между тем сам город был не таким уж и большим, и обилие прохожих, бродивших по старинным улицам, придавало ему вид муравейника. Такое неизгладимое впечатление создалось у Кевина уже при въезде на эту нелицеприятную для него территорию, и он был уверен, что вряд ли теперь оно вообще покинет его, так как свыкнуться с таким количеством народа на улицах ему, питавшему отвращение к социуму, не представлялось возможным.
Новый дом же также не произвёл на юного Эверитта положительного впечатления, несмотря на то что по размеру несколько превосходил привычное ему жилище. Но обстановка, царившая в этих стенах, показалась парню уж слишком слащавой, в особенности это коснулось гостиной, обставленной в приторно розовых тонах и, казалось, утонувшей в этих чрезмерно мирных оттенках, которые по неизвестным причинам пришлись по нраву Лизе Эверитт.
Антураж комнаты, которую выделили Кевину, к счастью, не содержал в себе этих отвратительных тонов, но и привлекательностью не отличался. Всё было уж слишком просто, что тоже совершено не впечатлило искушённого гостя. Впрочем, заострять на этом особого внимания парень не стал, решив, что оно того попросту не стоило, ведь вряд ли он, предпочитавший прогулки среди живописных природных творений, станет проводить много времени дома, в окружении ненавистной семьи.
Однако, несмотря на отрицательно впечатление о новом городе, парень не мог не найти и преимуществ, заключавшихся в отсутствии родственников, что остались в его родном городке. Он не без радости осознал, что теперь в их доме не будет никаких пышных пиршеств, на которые постоянно сходилось множество шумящих людей. Теперь его жизнь, наверное, будет немного спокойнее. По крайней мере, в неё перестанут вмешиваться ненавистные ему родные, которые не упускали возможности как бы невзначай узнать, как у него дела, но в то же время никогда не задавали вопросов по существу.
Вечером первого дня Кевин самостоятельно отправился изучать просторы города, в которых ему так и не удалось обнаружить того, чем столь упорно восхищались его родители. Урбанистические пейзажи мало привлекали парня, а живописных природных уголков, в которых он предпочитал проводить своё время, здесь оказалось крайне мало. И даже факт, связанный с отсутствием родственников, не смог скрасить его негативное впечатление.
За несколько дней, проведённых в изучении города, Кевин так и не обнаружил мест, которые пришлись бы ему по нраву, вследствие чего неприязнь, которую он испытывал к новому городу и его беззаботным жителям, не на шутку возросла. Тепрь ему предстояло три мучительных года обитать в этих стенах, в окружении столь неблагоприятной обстановки.
Но главным испытанием для парня стал переход в новую школу, который ему пришлось совершить спустя несколько дней после нежелательного переезда.
Уже с первого учебного дня он искренне возненавидел пустые лица, с интересом смотревшие на него со всех сторон, словно он был каким-то сверхъестественным созданием, пришедшим в эти стены, чтобы сообщить их несмышлёным обитателям о существовании иных измерений.
Взгляды, пускаемые в его сторону, откровенно раздражали Эверитта, отчего клокочущее пламя ярости, немного потускневшее за последние шесть лет, загорелось внутри него с новой силой. Ему снова захотелось уничтожить всех и всея, чтобы не видеть этих существ, одаривавших его бессмысленными взглядами.
Люди же, заметившие печальное и вместе с тем негодующее выражение лица нового участника своего коллектива, поначалу даже не стали с ним знакомиться, чем чрезмерно его порадовали. Но одна девушка всё же подошла к Кевину ближе к концу учебного дня.
— Привет, я Лия, — дружелюбно произнесла она, одарив собеседника добродушным взглядом своих глубоких зелёных глаз.
Кевин решил представиться, но сделал это так, чтобы Лия не продолжала с ним диалог. Поняв его нежелание общаться, девочка не стала навязываться, а лишь мило улыбнулась, вызвав у парня отвращение, и ушла, оставив его наедине с самим собой.
Скорее всего, Лия не отличалась интеллектуальными способностями, о чём даже говорил её внешний вид. Добрые глаза, немного пухлые губы, накрашенные яркой помадой, аккуратный, чуть вздернутый нос, и волнистые волосы пшеничного цвета, собранные в нарочито небрежный пучок, — её чересчур миловидная внешность явно отталкивала, создавая не самое приятное впечатление.
Избавившись от, возможно, навязчивой собеседницы, Кевин погрузился в размышления. Он чувствовал неприятную усталость, вызванную незнакомой компанией, нахождение в которых никогда не приносила ему положительных впечатлений. Теперь, чтобы не поддаться медленно вскипавшей ярости и не натворить бед, ему следовало провести некоторое время наедине с собой, что он и собирался сделать по окончании уж слишком долго тянувшийся уроков.
Но, к сожалению, мечты Эверитта о сладостном единении не сбылись, так как к нему совершено внезапно проявили интерес сразу несколько человек. Они подошли к нему уже вне школьного помещения и начали расспрашивать о его интересах, семье, бывших одноклассниках и прочих незначительных жизненных подробностях, которые обычно выпытывают у новых учеников. Несмотря на то, что Кевин отвечал односложно, своим видом демонстрируя явную неприязнь к собеседникам, люди не унимались, продолжая свои расспросы.
Безусловно, Кевин мог бы ответить им грубостью или заумными речами, подобными тем, которыми он «проучил» когда-то докучливого корреспондента детской газеты. Но новый коллектив, казалось, отобрал у него все силы, в результате чего Эверитт соображал достаточно туго, а потому ничего дельного придумать не мог. Поэтому ему только и оставалось, что, испепеляя одноклассников взглядом, полным неприкрытой злобы, давать короткие и весьма несодержательные ответы, ожидая, пока тем надоест этот скучный диалог.
Разговор длился не слишком долго, но Кевину показалось, будто прошла целая вечность, когда людям, так и не выяснившим большую часть интересовавшей их информации, наконец стало понятно, что дальнейшие расспросы бессмысленны, и они предпочли оставить необщительного собеседника, занявшись своими делами.
Вернувшись домой, Кевин сначала хотел взяться за чтение, но, осознав, что его мозг был совершенно не настроен на получение новой информации, просто сел у окна и стал с незаинтересованным лицом наблюдать за наглым голубем, расхаживавшим по небольшому саду, укрытому золотым ковром из листьев.
Скорее всего, птица искала зёрна, однако её упорные поиски не увенчивались успехом. Забавно раскачивая головой, наивный серый голубь некоторое время ходил по сухой листве. Его розоватые лапы утопали в осеннем золоте, а проворливый клюв периодически исчезал в земле, но потом снова появлялся, так ничего и не добыв. В конечном итоге, по-видимому, поняв, что его в очередной раз постигла неудача, голодный голубь резко вспорхнул и куда-то улетел.
Невидящими глазами Кевин уставился в сторону опустевшего сада, деревья в котором монотонно раскачивались под звуки колыбельной, что напевал вездесущий ветер. В его голове была пустота, неведомый туман затмевал все мысли, обволакивая их, словно невесомое покрывало.
Но внезапно Кевин отчётливо увидел сад, только не тот, по которому гулял голубь, а хорошо знакомый, расположенный на территории бывшего жилища Эвериттов. Он выглядел таким же опустевшим. Узловатые деревья зловеще шевелились от промозглых порывов ветра, на их корявых ветвях вольготно сидели несколько птиц, а землю, слегка смоченную дождём, покрывал такой же ковёр из листьев. Но в глаза мальчику бросилось другое. Под особенно мощным деревом, где Кевин в раннем детстве нередко прятался от матери во время беззаботных игр, стоял и весело улыбался мёртвый ребёнок… И этим был не кто иной, как Майкл Эверитт. Его лицо выглядело таким же милым и безобидным, как и при жизни, но глаза как-то странно блестели, а губы словно лишились цвета, обратившись неведомой белой субстанцией. Несмотря на это, не составляло труда понять, что на устах мальчика играла жизнерадостная улыбка, присущая исключительно маленьким детям. Он хотел играть. С трепетно любимым братом, безусловно.