Тот даже не обернулся.

Они вышли из Пале-Рояля и вошли во двор Фонтанов. Незнакомец повернул налево и, войдя в угловой дом, стал подниматься по лестнице. Юлиан не отставал от него, идя, впрочем, немного поодаль.

Он услыхал, как незнакомец поворачивал ключ в замке, и, поднявшись в четвертый этаж, увидел перед собою открытую дверь.

— Не забудьте запереть дверь! — крикнул по-английски громкий голос.

Юлиан вошел и очутился в просторной комнате, заставленной самой разнокалиберной мебелью. Тут была библиотека избранных книг, фортепьяно, различное оружие, коллекции палок, трубок, туалет из палисандрового дерева и т. п. Дорогие картины висели на стенах, великолепная люстра украшала потолок. Тяжелые драпри закрывали окна и дверь, ведущую, по-видимому, в другую комнату.

— Не сердитесь на меня за эту скучную прогулку, господин Иригойен! — радушно сказал хозяин этой странной квартиры.

— Я не только не сержусь, господин Фильмор, но счастлив убедиться, что вы не отучились остерегаться! — смеясь, ответил Юлиан.

— Остерегаться всегда следует, господин Иригойен.

— Давно вы в Париже?

— Давно! И часто сожалею о просторе наших милых саванн. Хорошее было времечко!

— Может быть!.. Но скажите, можем мы тут свободно переговорить?

— Будьте покойны. Меня считают за американца и никому в голову не приходит что-либо подозревать. Вы желаете говорить о Майоре?

— Да! Правда ли, что он в Париже?

— Уже два года, но вчера только я в этом окончательно убедился, встретив его нос к носу в Булонском лесу.

— Как? Это вы назвали его по имени? Зачем вы это сделали?

— Чтобы не сомневаться более. Эта старая штука: внезапно названный по имени человек, как бы он ни был обстрелян, невольно встрепенется и выдаст себя. Майор точно также попался. Хотя он и очень постарел, и обезображен новым шрамом на лице, тем не менее я его узнал.

— Позвольте, я не узнаю вашей обычной предусмотрительности! А что, если он также вас узнал?

— Я спокоен на этот счет. Когда мне донесли, что Майор в Париже, я сначала отказывался верить этому. Узнав недавно, что он каждое утро катается верхом в Булонском лесу, я решил проследить его и, наклеив бороду, надев парик и очки, отправился сам туда. Положительно невозможно, чтобы даже он догадался, кто его окликнул.

— Дай Бог!.. Скажите теперь, по-прежнему ли вы готовы оказать мне услугу?..

— Более, чем когда-либо, можете быть в этом уверены.

— Благодарю… Желаю и надеюсь, что мы с вами опять сойдемся.

— Без сомнения. Но позвольте мне сначала объясниться. Господин Иригойен, я вам обязан жизнью и достоянием… К слову сказать, у меня семьдесят тысяч годового дохода, сумма немалая для человека, прошедшего огонь и воду… Но, кроме этих благ, вы дали мне нечто более: вы возвратили мне самоуважение. Теперь я честный человек! В отношении вас — долг мой не оплачен. Плотью и кровью готов я помогать вам в борьбе против Майора. Но решение мое непоколебимо — никаких договоров, вроде заключенного в Мексике, не будет!

— Но, мне кажется…

— Не настаивайте! Помогая вам, я в то же время служу себе. Я поклялся отомстить Майору и сдержу клятву во что бы то ни стало!

— Если вы требуете…

— Да, требую! И в противном случае останусь нейтральным, что меня глубоко огорчит.

— Пусть будет по-вашему. Но позвольте мне пожать вам руку.

Они с чувством подали друг другу руки.

— А теперь, — весело продолжал Юлиан, — не можете ли вы что-нибудь мне сообщить?

— Ничего ранее вечера… Я только с сегодняшнего дня начал действовать. Все, что я могу сказать вам наверное, это то, что Калаверас также в Париже.

— Так я и знал!.. Кстати, уверены ли вы в вашем шпионе?

— Еще бы!.. Он также поклялся отомстить Майору… Да вы, впрочем, знаете его!

— Я? Кто же это?

— Себастьян, бывший матрос.

— Он не умер?

— Нет! Это длинная история. Но вот два года, как он следит за Майором.

— Странно, враги Майора как будто воскресают для того, чтобы уничтожить его!.. Сговоримся теперь, где и как нам встречаться?

— Завтра в кафе Гельдера, в пять часов. Я буду одет отставным офицером и первый к вам подойду. Тут же мы условимся о следующем свидании. Нужно сбивать с толку шпионов. Как вы оденетесь?

— Но завтра я могу остаться в обыкновенном платье. Майор видел меня всего один раз, и тогда у меня была длинная борода и длинные волосы.

— Правда. Если вам нужно будет писать, адресуйте письма на бульвар Пуассониер, № 88. Там моя настоящая квартира.

— Хорошо. А мой адрес…

— Знаю! Давно знаю!

— В таком случае, до свидания, до завтрашнего дня.

Юлиан отправился к театру, где его ожидал экипаж, и вернулся домой.

ГЛАВА VI

При звуке голоса, громко назвавшего его по имени, панический страх овладел Майором. Нещадно шпоря коня, он мчался, как вихрь, с единственной мыслью — бежать, бежать, как можно дальше.

Мало-помалу волнение его улеглось и, остановив взмыленную лошадь, он тяжело перевел дух.

— Дурак! — сказал он сам себе. — Вместо того, чтобы узнать, что мне нужно, я возбудил подозрение в моих врагах! Теперь они знают, что я здесь.

Бешенство его утихло, уступая место размышлениям. Результатом их было то, что он повернул лошадь назад и направился к Парижу. Он ехал тихой рысью, покуривая сигару и глубоко раздумывая о своих делах.

Около одиннадцати часов он въехал в пустынный и; узкий переулок и остановился у высокой каменной стены. Не слезая с лошади, он постучал хлыстом в дверь, потом, соскочив на землю, привязал измученное животное к железному кольцу и подошел к другой, находившейся рядом двери.

Вынув из кармана крошечный ключик, он повернул его в замке и вошел, с шумом захлопнув дверь за собой. Покуда он ощупью шел по длинному и совершенно темному коридору, на противоположном конце показался человек с фонарем в руке.

— Откройте! — крикнул ему Майор, останавливаясь перед массивной железной решеткой, перерезывавшей коридор во всю его ширину.

Человек с фонарем придавил пружину и решетка опустилась под пол.

Майор прошел и последовал за человеком с фонарем.

Они вошли в кабинет, отчасти нам уже знакомый, ибо это был тот самый, в котором господин Ромье принимал Лупера.

— Здравствуйте, Оианди! — сказал Майор, разваливаясь на диване. — Что это вы такой нарядный? Не собираетесь ли куда-нибудь?

— Не собираюсь, а только что вернулся! — с сердитым видом отвечал Оианди.

— Так рано? Где же вы были?

— В Елисейских полях, чтобы отдать негодяю, которого я надеялся более не видать, четыреста тысяч франков!

— Ого! Так много!

— Кроме того, я ему вечером передал сто тысяч…

— Должно быть вы очень богаты, друг Оианди.

— Полно зубоскалить… Ведь вы настаивали на моем свидании с Лупером, а с ним дешево не разделаешься.

— Ничего! Лишь бы все удалось, как следует.

— То-то и дело, что благодаря вам мы, наверное, опять провалимся. Вы хорошо знаете этого Лупера?

— Я знаю его за очень умного, расторопного и, главное, влиятельного бандита. Подчиненные его обожают и готовы идти за ним в огонь и в воду. Мне приходилось видеться с ним три или четыре раза, и он думает, что я бежавший с каторги.

— Уверены ли вы в том, что он вас не знает ближе?

— Каким образом?

— А таким, что меня, например, он отлично знает! Нужно вам сказать, что мне передали, что он принадлежит к отличной фамилии и что настоящее имя его Монреаль. Вчера вечером, рассердившись на него, я хотел показать ему свою проницательность и крикнул: «Прощайте господин де Монреаль!» А он мне в ответ: «До завтра, Фелиц Оианди!»…

— Гм-м!.. Вы были неосторожны!

— Разумеется. Я старался исправить ошибку. Тотчас же я послал вслед за ним одного из наших, но мерзавец не только не убил его, но даже выдал меня…

— По крайней мере, сегодня утром Лупер смеялся над моей неудачной попыткой убить его. Я клялся, что ничего не замышлял, но он не поверил.