— Нам?

Карл кивнул.

— Нам. Не могу лишить этого поганца дара речи или стереть ему память. Он поднимет тревогу, связей хватит. Да и бизнес твоего отчима куда проще забрать у родственника ведьмы, чем махинациями.

— Что?

— Злой может остановить одного, пару человек, не больше… пока. И сделать иллюзию, как ту многоножку. Яну хватит на испуг дня, даже меньше. И тебя станут искать. Поверь, принцесса, лучше не попадаться некоторым людям, знающим о таких как мы с тобой куда больше обычного. Пойдешь со мной, смогу тебя защитить, и дам куда больше того, что тебя ждет. Подумай, только недолго. Посиди здесь, тут хорошее место. Поешь, тебе надо восстановить силы.

Карл выудил из кармана что-то, хрустнул фольгой, протянул ей.

— Подумай. Мы ждем тебя.

Бутерброд. Блин, обычный бутерброд с колбасой и сыром, завернутый в фольгу и успевший чуть сплющиться. Или сэндвич, так ей даже привычнее. Зачем он ей, а?!

Майка осталась на берегу. Села, разом ослабев. Карл, появившийся из-ниоткуда бородач, знал правду. Она вспыхивала пять раз, если помнила правильно. И потом всегда долго приходила в себя. Как не потеряла сознание, ударив Яна, непонятно.

И он знал правду про маму, Майка знала это. Не хотела верить, как еще час назад, когда уехал отчим, но знала. И… Майка посмотрела на подвеску в своей руке, блеснувшую так знакомо, на речку и клены на той стороне. Посмотрела, убрав украшение и подняв сэндвич, откусила, не ощущая вкуса… Заплакала.

— Я хочу увидеть ее.

Карл пожал плечами.

— Тогда нам надо торопиться. Собери немного теплых вещей, пригодятся. И сделай пару сэндвичей. Может, есть термос?

Термос у нее был. И бутерброды она сделала вкусные, не та дешевая колбаса и ненастоящий сыр, что вдруг показались не хуже ветчины с пармезаном. А слезы?

Она еще успеет поплакать.

Глава вторая:

Алекс уходит из дома

Жить в пятнадцать легко? Не легче, чем все остальное тогда же. Родаки тебе постоянно мозг через ухо выпивают: ты еще жизни не знаешь, что у тебя могут быть за проблемы, да ты сперва научись шнурки завязывать\деньги зарабатывать\суп варить, и все такое…

Конечно, что для них проблема новой «новой» школы? Па-а-а-думаешь, пятая уже. Ну да, подумаешь…

Алекс смотрел за окно. Чистое совсем недавно, а сейчас опять в разводах. Еще и мокрое, все сплошь в текущих каплях. Дождь этот достал. Школа достала. Нотации достали. Блин! Все как всегда, мать их… Он покосился в сторону ванной, гулко шумевшей водой и феном. Собирается на работу, что ты… Работа… Сидит на заднице ровно, половину дня просто так чай пьет. Ой, сынок, мы снова переезжаем, у тебя появятся новые друзья, а я, наверное, смогу…

Свой магазин цветов. Мастерская дизайнерских свечей. Мастерская ручного мыла. Салон собственных бус и прочей фигни. Что забыл? Конечно, идея-фикс! Мамаша и ее высокохудожественно-духовные работы маслом и акварелью. Все ее никак не оценят, тонкую творческую натуру. Ладно, хоть тут не стала вбухивать деньги в фуфло и сразу пошла секретарем в офис. Как взяли — непонятно, лет уже сколько, старая совсем, тридцать четыре… в юбки еле влезает. А взяли.

Телефон купили новый, тоже мне. Новый для них двухгодовалая модель, по пять рублей штука, ой спасибо, дорогие родители. О, этот проснулся…

Отец кашлял, шаркал по своей комнате тапками. Сейчас курить пойдет, встать не успел, сигу в зубы и пошел дымить. Дах-дах, как дед старый, типа проклятые рудники. Менеджер среднего звена, елы-палы, сколько себя помнит, так все средне-менеджерит, из города в город. Торгаш чертов, ему уже в кабинете сидеть надо, приказы отдавать, а у него который раз пять человек в подчинении и перспектива. Лысину только наперспективил, да пузо растет все больше.

Алекс вылил какао в мойку, кинул чашку и пошел. Какао она ему все варит, каждое утро, яичница эта чертова, заколебала. Друзья новые, все новое, задолбало!

— Купишь молока после школы?

Да как она через фен свой чертов услышала?!

— Денег дай!

— А куда дел вчерашние?!

О, отец-кормилец нарисовался. Вчерашние… двести, надо же, какая сумма.

— На обед потратил.

— И на полдник, что ли? Куришь?

— Я? На тебя посмотрю, блевать тянет.

— Оборзел, щенок?!

— Поумнел.

— Чо сказал?!

— Тихо! Не кричи! Сейчас, сын, вот, возьми. Не забудешь молоко купить, какао без него… Не кричи! Взял и ушел. Может, догнать, а?

— Да куда он денется?

Куда?! Да найдет куда! Хоть сейчас уедет к… в… на… Вот на… вероятнее всего.

Осень эта, дождь, школа задрипанная, стены краской крашеные, полы с линолеумом начала века, однокласснички… задрали. Ой, а ты откуда приехал, а чего у вас там так модно ходить, чего слушаешь, не куришь… слышь, займи… чо сказал…

Достало!

Дождь с лужами? На скейте не поедешь? Да фиг вам! Нате, бабушки, все для вас! Да, засранец, а нечего на дороге стоять! Капюшон есть и хорошо! Грязь? Машинка есть, отстирает.

Район хороший, как же… Старые панельные дома, дворы пустые, рядом вообще пятиэтажки древние. И народ, понятно, какой живет. Ему уже приходилось сруливать от реальных пацанчиков, решивших попросить попрыгать на предмет нахождения мелочи.

Достало! Он же мог тогда…

Земля вздыбилась, перевернулась, обернулась жестким асфальтом, теркой прошедшимся по выставленной руке. Не сломал? Вроде нет…

— О, надо ж, вот он, наш сладкий сахер…

Б-л-и-и-и-ин!!!

— Стоять-бояться, слышь! Куда дернулся?

Окружили кроссовками с модными и еле торчащими носками под подвернутыми джинсами в обтяжку. Приехал…

— Вставай, не мужик чтоль!

Куда деться-то, а? А если…

…больно-то как… лежачего ногами не стремно… у-у-у… не стремно… и куда…

Подворотни всегда страшные. Когда тебе пятнадцать, на улице дождь, а вокруг рабочий «спальник», и рядом человек пять-шесть нормальных да четких, то еще страшнее. Бить будут, для порядка, карманы вывернут, с теми грошами на молоко? Скейт сломали.

Достало.

ДОСТАЛО!!!

Алекс полыхнул. Как смог, зло, не думая о них. Шавки поганые! Думаете, сильнее?!

Запахло палеными волосами, плавящейся синтетикой, жареным мясом. Крики, ор, страх, ощутимый не хуже сырой жижи под его руками, скопившейся в подворотне. Скейт?! Черт с ним, вали, Алекс, беги быстрее!

Какая тут уж школа?! Сорвался, не удержался, спалил, что ли, кого? Черт-черт, чего ж делать теперь?

Алекс отсиделся в забегаловке, торгующей курицей всех видов, купил кофе, доннер и картошку. И только поев, сообразил: денег не осталось совсем. Даже до дома не доехать. Хорошо, ведь ему туда больше не нужно.

В тюрьму он не пойдет. И на опыты — тоже.

Когда Алекс понял, что иногда может полыхать, не испугался. Любил фильмы про Людей-Икс, даже обрадовался. А потом решил полазить в Сети, почитать про такие случаи. Почитал, блин.

Программа-следилка вышла за ним на левый ай-пи, зарегенный где-то в Бандустане, попыталась пролезть на настоящий сервер, но он успел отключиться. Стало страшно, а ведь Алекс, всего-навсего, листал страница за страницей просто слухи и вырезки желтой прессы. Такие себе «секретные материалы», никому не нужные… вроде бы.

«Вроде бы» закончились на заметке о взрыве сероводорода в Сити, что в Британии. Он как раз добрался до смазанных фотографий человека, зачем-то вытянувшего руки с растопыренными пальцами в сторону светло-голубого комка льда, почему-то висевшего в воздухе. Тут-то файерволл и обнаружил самоуверенного взломщика, старательно лезущего в канал в поисках хозяина.

Не, домой идти не судьба.

Вот тебе и желанная свобода… Осталось понять, что да как с ней делать.

Желудок запел песни часа через три-четыре, когда начало по-осеннему быстро смеркаться. Да, организму для игр и роста требуется еще поесть, а он, балбес, спустил все на рулет с пластиковой курицей, жирный фри и… ну, кофе показался вкусным. И сладким, девчонка-студентка на кассе не пожалела, дала пять пакетиков сахара.