— Я еще негласно здесь; я приехал инкогнито.

— Отлично! Но с вашим прекрасным фрегатом «Слава», что с ним вы сделали? Ведь его нелегко скрыть, он слишком заметен для этого, — продолжал Биго, смеясь.

— Я его оставил в Сен-Пьере. Он меня настигнет здесь не раньше четырех или пяти дней.

— Великолепно, милый друг, но для чего же эта таинственность?

— По многим причинам.

— Из которых одни интереснее других, я в этом не сомневаюсь, — проговорил, смеясь, Биго.

— Вы сразу угадали. Прежде всего, я хотел доставить вам как можно скорее письма из Франции, и в особенности письмо от маркизы Помпадур.

— Вот так внимание, за которое я вам весьма признателен. Эта милая маркиза все так же прекрасна?

— Как никогда, и все более и более ваш друг. Последние меха, которые вы ей прислали, натворили чудес в Версале.

— Очень приятно слышать.

Мы остановимся здесь на несколько минут. Граф де Витре, которого читатель, без сомнения, узнал, приехал в Квебек ночью. Свой первый визит он хотел сделать интенданту, своему другу и давнишнему союзнику. Граф прямо и отправился в интендантство. Почта, которую он привез из Франции, была слишком объемиста, чтобы поместиться в его портфеле. Остановившись в небольшом домике Каймана, граф просто-напросто положил ее в комод и запер ящик на ключ.

Эта неумышленная предосторожность спасла пакет с депешами, так как ясно, что если бы Матье знал об их существовании, то он не посовестился бы воспользоваться ими. Но так как Матье искал только портфель графа и, найдя его, прекратил свои поиски, он не мог и подозревать, что таким образом из его рук ускользнули, быть может, самые важные бумаги.

Естественно граф был очень обрадован, найдя пакет нетронутым там, где его положил.

На этот раз случай ему помог и оказал важную услугу.

— Итак, — продолжал граф, — вы довольны?

— Как нельзя быть больше.

— Следовательно, все отлично.

— Вы говорите, что никому не известно о вашем приезде?

— Никому, кроме вас.

— Тогда вы можете быть спокойны.

— Я это знаю хорошо!

— Но имеете ли вы мне что сказать?

— Должны ли вы сомневаться в этом?

— Я?.. Меньше всего на свете.

— Однако же я вам писал, желая предупредить вас о моем приезде.

— Вы мне писали?

— Ну да.

— Когда же это?

— Шесть месяцев тому назад. Письмо отправилось на пароходе «Слон».

— Я ничего не получал.

— Вы шутите, мой друг.

— Я никогда не шучу в делах серьезных.

— Так это серьезно?

— Даже очень.

— Вы не получили моего письма?

— Даю вам честное слово.

— Тогда я здесь ничего не понимаю.

— Как же это?

— Да ведь вы же мне отвечали!

— Что?.. Что вы говорите?

— Я говорю, мой друг, что вы мне отвечали.

— Ого! Это уже слишком!

— В свою очередь я опять подтверждаю, что вы мне отвечали.

— Мне очень любопытно видеть этот ответ.

— Это легко.

— Он при вас?

— Вот.

И граф подал его Биго.

— Вы знаете, что мне знаком ваш почерк, — прибавил граф.

— Да, и с давних пор.

— Итак, читайте.

Биго развернул письмо и долго, старательно рассматривал его.

— Ну что же? — спросил граф.

— Это какое-то чудо, — отвечал Биго.

— Что — вы забыли?..

— Нет!

— Так что же?

— Я удивляюсь способности так подделать.

— Что вы говорите?

— Я говорю, что я никогда не писал этого письма и, однако же, мой почерк так хорошо подделан, что я, черт побери, сам мог бы попасться.

— Итак — письмо подложно?

— Подложно.

— Что-то странно!

— Ив самом деле, очень странно.

— Это нечто фантастическое.

— Но, всматриваясь в это письмо или, лучше сказать, разбирая каждую букву в отдельности, замечаются некоторые погрешности. Например, это «е» — оно слишком закончено, смотрите; другая, более крупная ошибка, это число — я его всегда ставлю вверху, здесь оно внизу. Но что всего серьезнее, так это, как вам известно, когда я желаю, чтобы моя рекомендация была солиднее…

— Вы не ставите точки на «и» в вашей фамилии, я это знаю.

— Смотрите на «и» — точка над ним есть, видите?

— Это верно, — отвечал граф.

— Подделыватель должен был игнорировать эту мелочь, известную только вам и мне.

— Это так. Но подложный или нет этот ответ, он доказывает, что мое письмо достигло вас.

— Уверяю…

— Виноват, я плохо выразился, я хотел сказать, что мое письмо попало не к вам, но в интендантство.

— А! Это важно.

— Очень важно, ибо очевидно, что у вас есть изменники или, по меньшей мере, изменники в вашей канцелярии.

— Я это заключение вывел давно и сейчас вам докажу. Вы читали письмо, так хорошо подделанное?

— Конечно. Оно доставлено мне от вашего имени.

— От меня?

— Ну да.

— И вы все рассказали подателю?

— Рекомендованному вами мог ли я не доверять?

— Конечно, нет.

— Ну, я и отнесся к нему с полнейшей доверенностью.

— Ай! ай! ай!

— Это еще не конец. Рассказав все, я заплатил ему. Незаметно для меня он дал мне чего-то сонного и, воспользовавшись моим сном, выкрал все бумаги, которыми был наполнен мой портфель. Благодаря только какому-то чуду, письмо из Франции ускользнуло от его рук. Потом этот человек, все еще пользуясь моим сном, уехал, и по настоящее время мне не удалось его отыскать.

— Что за побудительная причина могла заставить его так действовать?

— Не могу знать, но, по моему мнению, эта измена — дело наших врагов.

Интендант презрительно пожал плечами.

— У меня немало врагов, я это знаю, но я их всех держу в своих руках, никто из них не посмеет и шевельнуться.

— Вы ошибаетесь, мой друг. Ваши враги стараются немало и сильно нападают на вас в Версале.

— Да, но маркиза там, чтобы защитить меня.

— Не полагайтесь так на нее, поверьте мне, если жалобы, которые сыплются на вас в Версале, дошли бы до слуха короля, маркиза не нашла бы возможности защитить вас, и вы погибли бы.

— Разве близко к тому? — спросил интендант, дрожа.

— Почти, мой друг; все зло происходит из вашей канцелярии. Ваши враги успевают там пронизывать все насквозь и, быть может, те, которым вы более доверяете, изменяют вам с большим ожесточением.

— Но что делать? Где средство?

— Не могу сказать, но оно должно быть, и ваше дело найти его. Несомненно, против вас существует заговор.

— Все, что вы мне говорите, весьма логично и справедливо; но как открыть виновных?

— Вы один можете открыть их. Они подделались под вашу руку в деле, в котором я просил вас об услуге; предположите же хоть на минуту, что эти презренные вздумали бы повторить свою проделку и письмо, переполненное наглою ложью, попало бы в руки одного из ваших версальских врагов. Что сталось бы тогда с вами?

— Одна эта мысль приводит меня в ужас.

— Это, однако же, случится непременно, если вы не примете предосторожностей; на вашем месте…

— Посмотрим, что вы сделали бы на моем месте.

— Я разогнал бы всех, мой друг, и вы, наверно, открыли бы таким образом заговор, тайно составленный против вас.

— Но так я остался бы один.

— Самое большее — на несколько дней. В бумагах, которые эти господа, захваченные врасплох, не успели бы скрыть, вы легко добыли бы доказательства этого заговора.

— Этот план недурен, — отвечал Биго, — я посмотрю… обдумаю…

— Это ваше дело, но чем раньше вы начнете действовать, тем раньше избавитесь от ваших врагов; время летит, и если вы будете медлить, то зло усилится.

— Я не буду спать, будьте покойны. На этот раз битва решительная. Они попытаются поколебать мое положение, но я не позволю низвергнуть себя как глупца.

— И отлично сделаете. Теперь расскажите мне здешние новости, я ровно ничего не знаю, что здесь творится.

— По совести, я знаю немногим больше вас.

— Однако же, у вас главнокомандующим новый генерал.

— Это правда, но до сих пор о нем мало говорят.