- 'Технологической сингулярности...?' - задумчиво переспросил я, отмечая новое для себя выражение. - Что это такое?

- Ты что ничего не знаешь? - Сильно изумился парень, машинально поправляя сползшие на кончик носа очки.

Вместо ответа я помотал головой.

- Программа реабилитации, значит. Это-то как раз всё легко объясняет, - Ромка быстро нашел для себя подходящую версию. - Извини нас, если сможешь. Я не знаю, где и кем ты раньше служил, и за что тебе потёрли личность. Но то, что тебе при этом записали в мозги, может помочь всем людям! - С вызовом заявил он.

- Помочь? - Теперь уже сильно изумился я. - Чем, интересно?

- Ты знаешь, как работает электронная техника, и хорошо разбираешься в программировании предшествующего периода технологической сингулярности, - повторил парень свою прежнюю мысль. - Сейчас уже никто из людей не знает, как функционирует техносфера. Она давно стала полностью самодостаточной и самостоятельной, а всех нас только терпит. И когда ей это окончательно надоест - вопрос без определённого ответа.

- Расскажи подробнее... - попросил его, окончательно выпав в прострацию.

- Случилось это примерно в двадцатые годы этого века... - начал рассказывать Ромка. - Мы восстановили намеренно скрытую от людей историческую информацию, получив примерную картину произошедших событий...

Из его сбивчивого рассказа с постоянными перескоками с одной темы на другую, я вынес следующее:

В какой-то момент материальная и информационная инфраструктура человечества совершила качественный скачок. Уже в моё время появились полностью автоматизированные производства, где имелся только один живой работник - сторож. Разработки, инженерия и технология тоже полностью переходили в цифру, и всё меньше нуждались в людях. Прогресс в деле программирования и так прямо стоит перед моими глазами. Я ещё хорошо помню, как писать программы на ассемблере для простейших микроконтроллеров, но что-то более сложное требует уже использования языков высокого уровня и обширных библиотек готовых подпрограмм. В конечном итоге здесь прогресс пришел к тому, что условному 'программисту' требовалось самыми обычными словами объяснить компьютеру, что ему от него нужно. Всё остальное делала особая среда автоматизированной разработки, быстро предлагая уже готовый продукт. Доводка до практически идеальных кондиций занимало совсем мало времени и сил. Надо ли говорить, что при таком подходе 'настоящие программисты' банально выродились?

Но перед этим произошло ещё одно крайне важное событие. Верх над 'верификационщиками' взяли 'нейросетевики'. Опять же ещё в моё время стали появляться первые автомобили с полноценным автопилотом. Но вывести такую технику на дороги было невозможно без изменения законодательства. Кто будет нести ответственность в случае нештатных ситуаций, когда машиной управляет робот? Как оценивать его действия? 'Верификационщики' требовали от производителей роботизированных машин создания полностью прозрачной управляющей системы, все действия которой исключительно формализуемы. Но такая система требовала очень больших затрат на разработку и подходящую для неё дорожную инфраструктуру с многочисленными датчиками и полноценной 'информационной средой'. Мало кто мог себе такое позволить. Второй вариант с управляющими системами на основе самообучающихся нейросетей выглядел гораздо привлекательнее в экономическом плане, но имел базовый недостаток в принципиальной невозможности формализации всех его действий. И пока в развитых странах ещё только дискутировали, на периферии уже активно продавали умные машинки, которые объединялись в общую сеть и сами находили выходы из сложных ситуаций на дорогах, прекрасно конкурируя с живыми водителями. Затем тенденция плавно перетекла и в развитые страны, поначалу в виде электронных помощников водителям, страхующим его в критических ситуациях. Безопасность на дорогах заметно возросла, в результате законодательно все автомобили обязали оснащать подобными системами. Вскоре произошел переход и к полной роботизации транспорта, окончательно закрепившись законодательно. Управляющие нейросети и их сторонники победили замшелых ретроградов, грезивших неизбежным 'восстанием машин и концом человечества'.

Естественно, удачная и эффективная технология быстро перетекала в другие сферы, постепенно вытеснив людей из всей инфраструктуры обеспечения их жизни. Дешевизна и надёжность закономерно брали верх над глупыми страхами и убеждениями. Продолжила развиваться и материальная база, теперь уже роботы делали других роботов без всякого участия в деле человека. Всё это сильно ударило по общественному обустройству, поначалу вызвав восторги и настоящую эйфорию. Введение 'пассивного дохода' критиковали различные экономисты и всякие эксперты, но простые люди их даже не желали слышать, ибо теперь большинству людей больше не требовалось работать, чтобы прокормить и обеспечить себя. Многие говорили о построении коммунизма или вообще - настоящего Рая на Земле. Только значительно позже незаметно создавшееся мировое машинное правительство озаботилось экономией стремительно скудеющих ресурсов планеты. Людей стали планомерно загонять в виртуальные миры, где они могли реализовать все свои великие амбиции с минимальными затратами. Стоило отметить -загоняли исключительно пряником. В виртуальных мирах и краски были ярче, и еда вкуснее, а также личный 'пассивный доход' стал напрямую зависеть от того, сколько времени человек проводил в различных играх полного погружения.

Со временем люди полностью утратили контроль над технологиями и над созданной своими же руками технической инфраструктурой, от которой уже не могли отказаться. Роботы всё делали за них - выращивали еду, обеспечивали жизненные блага, управляли транспортом и вообще всем вокруг. О чём при этом думали умные машины, для людей оставалось загадкой. На прямые вопросы они не отвечали, в лучшем случае выдавая различные отмазки. Это явление и назвали позже 'технологической сингулярностью'. Сначала люди превратились из объекта эволюции в её инструмент, а затем и вовсе оказались игрушкой в электронных щупальцах созданного ими же монстра. Большинство людей смирилось, приняв реальность, и лишь отдельные индивиды пытались разобраться, как выбраться из очевидной западни с сытой сладкой жизни внутри. Изучали любую доступную информацию, пытались что-то делать своими руками, как в различных играх, так и в реальном мире. Именно к их числу и относился Роман. Разумные машины наверняка знали обо всех их попытках, но ничего не предпринимали. Ни помогали, ни мешали - и то благо. Многие виртуальные миры детально копировали реальные технические решения, потому их можно было изучать и здесь. Я посчитал своим долгом хоть как-то помочь этим ребятам, благо обладал изрядным багажом знаний, в том числе и по тем же нейросетям. Естественно, достаточно примитивным, однако обладавшим всеми ключевыми свойствами.

В результате целая неделя ушла на обучение Романа ремонту электроники с детальным пояснением всех принципов и действий, а также первичным основам прикладного программирования. На что-то большее требовалось время, и мы приняли решение перевести наше дальнейшее общение в переписку через сталкерскую сеть, так как от долгого сиденья под землёй, у меня окончательно испортилось настроение. Более того, вскоре к нам должны были присоединиться ещё несколько десятков человек из клана 'Исследователей', для обеспечения которых стоило присмотреть здесь удобное местечко. Что же, деревня 'Грязево' для них вполне подойдёт, а мне предстоит хорошенько раскошелиться. Если эта малость как-то поможет человечеству выжить - буду только рад.

Выбравшись на свободу - именно такие слова возникли у меня, когда я через семь дней покинул бункер Сидоровича, вздохнул полной грудью пьянящий весенний воздух. Хоть и пахло рядом с деревней новичков... Стелящийся по земле дымок от сырых дровишек, аромат палёной шерсти, из ближайших кустов тянуло свежими нечистотами, кто-то устроил сортир рядом с бункером торговца и ещё не получил за это по шее. Потянув носом и демонстративно поморщившись, провожавший меня Михась зло ухмыльнулся. Чую - скоро начнётся поиск виновных и наказание причастных. А может, влетит всем скопом, чтобы следили друг за другом.