Запахи чащи уже доносились до нас. Они обещали свежесть и желанную прохладу. И это радовало, так как ехать по пропыленным улицам Дархасана, не имея возможности скрыться от палящего солнца — то ещё удовольствие.

Лес был окружён метровым каменным забором — так себе препятствие. Но, как выяснилось, ограда носила чисто символический характер. Об этом нам поведали стражники, стоявшие с двух сторон проёма высокой стрельчатой арки. Как раз к ней и вела главная улица, связывающая обычную часть города и лесную. Да, Лес Миргинов был ещё одним своеобразным кварталом Дархасана. Поэтому здешние деревья запрещалось вырубать.

— Езжайте по тропе, никуда не сворачивая, — скучающим тоном пояснил стражник. — Пока вы на ней — вы в безопасности. Лесные звери вас не тронут.

— Спасибо за предупреждение, — я кивнул, и мы направили лошадей сквозь арку.

Сразу же за ней каменная мостовая заканчивалась, и начиналась протоптанная в высокой траве тропа, ведущая вглубь леса. Деревья стояли в ста метрах впереди, возвышаясь сплошной тёмной стеной. И только над тропой их широкие кроны нависали, образуя живой, погружённый в полумрак, коридор.

С каждым пройденным метром лесные ароматы усиливались, заставляя забыть запах пыли, которой благоухал Дархасан. Многоголосая птичья трель постепенно заполняла собой округу. Стоило нам въехать под сень древесных великанов — возникло ощущение, будто попал совсем в другой мир. Лес нас буквально проглотил, окружив ароматом прелых листьев, трескотнёй насекомых, скрипом могучих стволов и шелестом раскидистых крон. А ещё полутьмой — мягкой и ненавязчивой — сквозь редкие, постоянно меняющиеся из-за ветра просветы в изумрудном море лился солнечный свет, в лучах которого то и дело вилась мошкара. Вот если б не она, то путешествие через живой коридор можно было бы назвать приятным. А так нам время от времени приходилось отмахиваться от звенящего под ухом гнуса. Засранцы они — кем бы ни были те, кто колдовал над безопасностью пути. От зверья тропу защитили, а от насекомых — нет!

Путь вёл в сердце чащобы. Несколько раз нам попадались гружённые товаром обозы с возвращающимися в город людьми, сопровождаемые наёмниками. Ну да… защитить человека от человека магия леса точно не сможет. Так что наличие охраны, даже в этом умиротворённом месте, вполне разумное решение.

Единожды на дорогу забрела здоровенная серая, покрытая чёрными пятнами кошка. Здоровенная — это размером с наших лошадей, которые даже без команды остановились, не решаясь двигаться дальше. Я невольно потянулся к висевшему за спиной арбалету. Котозавр замер посреди дороги и смотрел некоторое время на нас жёлтыми глазами, затем зевнул, показав внушительных размеров клыки, и побрёл себе дальше.

— Ну и кошак! — выдохнул я.

— Испугался? — усмехнулась Орила. — А ещё демон — великий Вахираз.

— Язва, ты видишь у меня рога, клыки, хвост? Нет?

— Вырастут, — серьёзно кивнув, добавила Алая.

— Два сапога пара — вы нашли друг друга, — я покачал головой и, ткнув пятками в бока лошади, продолжил путь.

Казалось, что лес никогда не кончится. Тропа иногда сворачивала, извивалась между редких громадных валунов, появившихся тут непонятно откуда. Трижды путь пересекался с речками, через которые вели деревянные мостики из грубо сколоченных брёвен. Единожды мы останавливались у третьей переправы, чтобы накормить и напоить уставших, непривыкшим к подобным переходам старых лошадей.

Было приятно сидеть на берегу, слушая, как журчит вода, омывая торчащие из неё камни. Но и тут все впечатления портили надоедливые комары — штук двадцать я за время отдыха успел на себе прихлопнуть.

Тропа постепенно уходила вниз, так что вскоре мы уже двигались по дну оврага, из почти отвесных стен которого торчали массивные, будто скрюченные в судороге пальцы великанов, древесные корни. Позже овраг превратился в нависавшие с двух сторон скалы. Под копытами лошадей то и дело похрустывали мелкие камни. Среди деревьев стали попадаться гигантские сосны, нередко растущие прямо на горной породе. Тут было значительно темнее — видимая сквозь узкий просвет в кронах деревьев голубая полоска неба казалась сияющей рекой, каким-то чудом оказавшейся высоко над головой.

Ближе к вечеру овраг стал расширяться. Когда мне уже казалось, что я мозоль натру на заднице от чрезмерного сидения в седле, откуда-то справа из-за скал послышался шорох.

— Стоять! — пролаял чей-то писклявый голос оттуда же.

Именно пролаял, кольца прекрасно передали смысл нечеловеческой речи.

Мы остановили лошадей и переглянулись.

— Стоим! — крикнул я.

Из-за покрытого мхом валуна вышел… лисёнок! На двух задних лапах вышел, как человек. В передних зверёк держал натянутую рогатку, из которой целился в нас, возбуждённо дёргая из стороны в сторону рыжим пушистым хвостом. Помимо всего прочего он был облачён в одежды из коричневой кожи: брюки, курточка — всё как у людей. Только обуви лисёнок не носил.

— У меня тут ядовитый дротик, — протявкал зверёк. — Либо платите за проезд, либо возвращайтесь!

— Милаха, но опасный, — усмехнувшись, заметила Орила.

— А тебе родители не всыпят за то, что мешаешь честным гладиаторам? — добавила Алая. — Мы же к вам приехали деньги потратить.

Это и есть один из миргинов? Алая предположила или положилась на чутьё?

— Ездовых новых хотите? — заметил лисёнок, не опуская рогатки. — Это вы правильно решились заглянуть к нам. В какой дыре вы выкопали этих полудохлых кляч?!

— А ты, похоже, знаток, — заговорил я. — Может, покажешь, у кого можно приобрести лошадей?

— Лошадей у людей будешь покупать! У нас только трагуги продаются. Но за проезд всё равно придётся платить! Заплатишь, и проведу к продавцу.

— Ладно, рыжий вымогатель! И сколько за проезд?

— Шаин, ты серьёзно? — спросила Алая. — Будешь потворствовать мелкому разбойнику?

— Да хрен с ним, Алая. Пусть ребёнок порадуется.

— Я не ребёнок, а воин! Шесть мисанов плати! За каждого один мис.

И лошадей посчитал, маленький засранец! Ну хоть золота не потребовал.

— Хорошо, воин с рогаткой, — я достал из кошеля шесть медяков, сложил их стопкой и протянул на открытой ладони. — Подойди и возьми.

— Хитренький! А ты меня сразу за лапу цап! Не-не-не! Слезай с лошади и ставь деньги вот на тот камень, — не сводя с нас глаз, миргинёныш хвостом указал, на какой из «алтарей» я должен возложить «жертву».

Что ж, попытаться обхитрить — стоило. Я усмехнулся и, спустившись с седла, зашагал к приплюснутому валуну, лежавшему в траве в десяти шагах правее лисёнка. А мелкий вымогатель предусмотрительно отошёл подальше, чтобы держать нас всех в поле зрения.

Наклонившись, я положил деньги на камень.

— А теперь езжайте, — сказал лисёнок. — Вы почти прибыли. Утром я вас встречу в деревне.

— Зовут-то тебя как, воин? — спросил я, возвращаясь к лошади. — Чтоб знать, кому уши выворачивать, если обманешь.

— Ллали, — тявкнул рыжий. — Миргины не обманывают. Никогда!

Зверёк забрал деньги с валуна и скакнул на ствол сосны. Секунда, и вот он уже в длинном прыжке перемахнул на соседнее дерево. Махнул на прощание хвостом и исчез среди густых крон.

— Ловкий гад, — произнёс я и присвистнул. — Лисобелка какая-то!

— Великого Вахираза уел ребёнок, — ухмыляясь, съязвила Орила.

— Меня зовут Шаин, — голос выдал моё раздражение. Конечно, я и Вахираз, но к имени, данному мне родителями, я привык и менять его не собирался.

— Стоило ли платить этой мелюзге? — Алая покачала головой. — Вдруг обманет?

— Миргины не обманывают, — я пожал плечами.

— И ты поверил? — Орила усмехнулась.

— Нет, но утром мы узнаем, лгут ли миргины.

Деревня миргинов располагалась в долине среди гигантских елей, сосен и дубов. Деревья здесь росли не так плотно, как в окружавшем поселение лесу. Местные дома были округлой формы и с коническими крышами из лапника. Все жилые строения, кроме двух постоялых дворов и загона для трагугов, висели среди толстых суков в двадцати — тридцати метрах над землёй. Хотя самих трагугов нам так и не довелось посмотреть… Здешние дома не соединялись между собой ни канатами, ни висячими мостиками. Ловким миргинам они были без надобности.