Придя к такому заключению, он понял, сколько выгоды сулит ему сбыт продукции и хлебных растений и подвоз припасов посредством водного сообщения. Известно, что всем северным американцам присущ дух коммерческих оборотов, который и заставляет их совершать великие подвиги предприимчивости.

Итак, Джонатан решился провести исследования этой реки, намереваясь спуститься до первого поселения, которое встретится ему по дороге, и свое намерение он хотел привести в действие, как только окончатся работы первостепенной важности.

Но известно, что стоит только плану зародиться в голове переселенца, как он тотчас же приводится в исполнение; в то же время, как закончились работы, необходимые для защиты поселения, хозяин уже устраивал легкую пирогу, вполне просторную для четырех человек, с достаточным количеством съестных и других припасов на борту для продолжительного путешествия и такую надежную, на которой можно бы проплыть не одну сотню миль, не подвергаясь большим опасностям от повреждений.

Вечером накануне этого дня пирога была окончена, и Джонатан Диксон, торопясь начать свое плавание, послал дочь за братом Сэмюэлем с просьбой поскорее прийти для переговоров об окончательных мерах, необходимых для этого случая. Мимоходом сказать, Сэмюэль Диксон находился в полном неведении на счет новых планов своего брата, да и родная дочь знала не более того.

Джонатан Диксон отнюдь не был скрытного характера, просто он не имел привычки сообщать о своих намерениях кому бы то ни было раньше времени.

Мисс Диана, как настоящая героиня романа, проходила легкой поступью едва заметные тропинки; за поясом у нее был охотничий нож, в руках короткое ружье. Кроме того, в избытке осторожности миссис Диксон потребовала, чтобы ее непременно сопровождал Дардар — великолепный пес, черный с белым, помесь волка и ньюфаундлендской собаки, необычайной силы, беспримерной свирепости, ростом с осла, не знавший страха, не побоявшийся сразиться один на один даже с медведем и вместе с тем безгранично преданный своей молодой хозяйке, которой повиновался беспрекословно, как покорное дитя.

С таким телохранителем мисс Диана ничего и никого не боялась — ни людей, ни зверей. Местность же эта была еще так мало изучена, что переселенцы не считали благоразумным позволять молодой девушке гулять одной без сопровождения защитника.

В тот день, сама не зная причины, девушка была против своего обыкновения очень весела. Относительная свобода, которой она могла пользоваться в прерии, давала ей возможность предаваться своим мыслям; быть может, именно это и явилось причиной, заставившей исчезнуть облако грусти, обычно омрачавшее ее прекрасное лицо.

Беспечно задумавшись, она шла по тропинкам, лаская иногда Дардара, который, как бы гордясь драгоценным залогом, вверенным его верности, только и делал, что вертелся около своей хозяйки, заглядывая во все кустарники и чащобы и посматривая на нее своими умными блестящими глазами почти с человеческим выражением.

Вскоре мисс Диана дошла до Оленьей реки.

Как раз против дома дяди Сэмюэля стоял паром для удобнейшего сообщения; впрочем, река в этом месте была узка и, главное, не глубока.

Мисс Диана прыгнула на паром и скоро перенеслась на другую сторону; оставалось еще пройти шагов пятьдесят до дома, очень хорошо устроенного по тому же образцу, что и дом Джонатана.

В то время как Диана Диксон направлялась к дяде, в гостиной этого дома заседали два человека. Они весело беседовали, время от времени прикладываясь к стаканам, наполненным отличным вином. Это были Сэмюэль Диксон и Джордж Клинтон.

Пара оседланных лошадей стояла на дворе; от лошадей столбом валил пар, из чего можно было заключить, что поездка была нешуточная.

— Провалитесь вы сквозь землю, милый Джордж! — воскликнул Сэмюэль с дружеской ворчливостью. — И как вам не стыдно заставлять меня, старика, скакать целую милю по ужасным дорогам за тем, чтобы догнать вас. Клянусь честью, правда, я не красавец, однако и не такое уж пугало, чтобы пугать добрых людей и обращать их в бегство.

— Как это можно, мистер Сэмюэль? Я не бежал, но не видел вас, — отвечал Джордж, улыбаясь.

— Довольно, Джордж, перестаньте вилять! Неужели вы думаете, что я не понимаю причины, потянувшей вас в эту глушь?

Молодой человек покраснел и, чтобы скрыть свое смущение, поднес стакан с вином ко рту.

— Знаете ли вы моего брата? — продолжал Сэмюэль.

— Я?

— Да кто же еще? Ведь нас только двое в гостиной.

— Я видел его в Бостоне, но, как мне кажется, он меня не заметил, — ответил Джордж с видимым замешательством.

— Хотите ли вы, чтобы я представил вас ему? Это скоро можно будет сделать. Джонатан, несмотря на свои недостатки, превосходный человек, и я уверен, что он примет вас радушно.

— Благодарю вас, но я нахожу, что время еще не пришло.

— Но я убежден, что вы не имели ни в ком нужды, чтобы представиться моей племяннице, — заметил Сэмюэль насмешливо.

— О! — воскликнул молодой человек, до того испуганный неожиданным выпадом, что выронил из рук стакан, который, упав на пол, разбился вдребезги.

Переселенец расхохотался.

— Ну вот, теперь принялся колотить мою посуду! Да провалятся сквозь землю все влюбленные! Как ни хлопочи, а угодить им не надейся… Ну-ну! Успокойтесь, — продолжал он, сжалившись над видимым замешательством молодого человека, — такого старого людоеда, как я, трудно провести, да и тайны от меня не скроешь. Вы любите мою племянницу — что же тут мудреного? Эта девочка такая хорошенькая, что ваша страсть к ней вполне понятна. Вы же, Джордж, славный человек, и я наверняка знаю, что из вас двоих выйдет отличная парочка.

— К несчастью, этой мечте не суждено сбыться, — сказал молодой человек, печально опустив голову.

— Что такое? Почему вы так говорите?

— Боже мой! Вы открываете тайны моего сердца и вместе с тем так любезны ко мне, что у меня нет сил скрывать от вас чего бы то ни было.

— Так исповедуйтесь же мне и будьте спокойны; я люблю вас и хочу видеть вас счастливым.

— Вы внушаете мне мужество, и потому я вам все открою… Рассказ мой будет короток. Я встретил мисс Диану в Бостоне у миссис Маршалл, вашей родственницы. В прошлом году ваша племянница гостила у нее несколько месяцев, а я был принят в ее доме, как родной.