Джонни Мьюз.

Вытянув руку, я крепко обхватила Шона за запястье и уперлась в пол каблуками своих ботинок. Мой брат немного пошумел, стараясь отодвинуться. - Шон, - Для моих собственных ушей мой голос был едва различим. - Почему он здесь? Что происходит?

- Расслабься, Лола, - ослабив мою хватку, Шон подбородком указал в сторону Джонни. Бывший гитарист смотрел на нас, не шелохнувшись на своем стуле и не двигая стакан, что держал. - Тебе не нужно беспокоиться. Он знает Дрездена лучше, чем кто-либо другой, с кем бы мы могли связаться.

Это не могло быть правдой. Портер. Кольт. Они тоже оба знали Дрездена. Зачем мне заморачиваться по поводу Джонни? Посмотрев на сломленного, представлявшего собой бледную тень, это был тот человек, которого я никогда не хотела встречать, это отзывалось тяжестью внутри меня. Потому что никто из них не собирался говорить мне хоть что-нибудь. Как и Дрезден.

Это была ужасная, горькая правда... но единственное, что придавало мне сил. Если у Джонни были ответы для меня, то так тому и быть. К тому же, почему я так боялась? Он всего лишь сидел и ждал нас. Я оглядела кофейню. Это общественное место. При Шоне и том парне за стойкой, что мог сделать Джонни?

Прижав кулаки к бедрам, я обошла своего брата. Джонни не поднялся, когда я подошла к нему. Единственным его движением была небольшая, кривая улыбка. - Так, - произнес он, его голос был жестким и отрывистым, - вот и ты. Лола Купер собственной персоной.

Я старалась стоять, выпрямившись насколько это было возможно, я ощущала движение Шона за моей спиной. - Все верно. А ты Джонни Мьюз.

- Виновен, - сказал он.

"Виновен" было как нельзя ближе, подумала я, вспоминая видео его ареста. - Мой брат сказал, что ты можешь мне рассказать то, что я хочу знать.

Нахмурив брови, Джонни посмотрел позади меня, находя взглядом Шона. - Да. Я звонил ему несколько дней назад. Я хотел связаться с тобой, но найти твой номер оказалось труднее, чем я думал.

Испытывая беспокойство, я дотронулась до своего телефона. Он звонил Шону? Посмотрев на своего брата, я обнаружила, что он отвел глаза. Итак, он что-то сказал Шону... но это что-то было настолько важным, что он почувствовал, что мне нужно было услышать об этом от самого Джонни.

- Давай, присядем, - взяв два стула, Шон придвинул их к столу. Он занял тот, что был ближе к Джонни, расположившись между нами.

Я на самом деле поняла, что под столом мои колени находились совсем рядом с бывшим гитаристом Headstones. - Ладно. Могли бы мы сразу перейти к делу? - спросила я.

- К делу, говоришь, - усмехнулся Джонни. Грязный ноготь Джонни поскреб по краю чашки с кофе. Было странно видеть его в таком... беспорядке. - Конечно, мы можем перейти сразу к делу. - Подавшись вперед, он оперся пальцами о стол. Из-под опущенных бровей его взгляд крепко вцепился в меня, мне не нравилось то, как он улыбался. - Что бы ты хотела узнать о нашем замечательном друге, Дрездене Гэлифаксе?

Вот оно. Вот то, чего я ждала.

Тогда почему я чувствовала себя так неловко.

Бросив взгляд на Шона, я пыталась понять то, о чем думал он. Выражение его лица было нейтральным, губы его были бледными, как будто он пытался не издать ни единого звука. Он хотел, чтобы я услышала это.

У этих двоих был секрет...

Настало время для меня, чтобы тоже узнать об этом.

- Все. - Мой ответ был бодрым. У себя на коленях, я крепко сжала, переплетенные в узел руки. Я не дрожала, когда посмотрела в глаза Джонни. - Расскажи мне обо всем, о чем я должна знать.

ГЛАВА 3

ДРЕЗДЕН

Полет прошел быстро, чего и следовало ожидать.

Я понял, что моя уверенность угасает пропорционально восходящему солнцу, так же, как и постепенно ускользал кайф от алкоголя. Выйдя из самолета, я запрыгнул в арендованный Брендой автомобиль и вернулся к сомнениям, что циркулировали внутри меня.

Прошло много лет с тех пор, когда я был в последний раз в северной части Нью-Йорка.

Снова дома – подумал я, испытывая немного нежных чувств. Надвинув очки на глаза, я вывел на дорогу блестящий, жемчужного цвета «Корвет». Я знал, куда собирался поехать несмотря на то, что я там никогда не бывал.

Ветер трепал мои волосы, рождая внутри меня болезненные ностальгические воспоминания. У меня возникло искушение свернуть на проселочную дорогу, проехать мимо своей старой школы, своего старого дома.

Но сейчас было время не для этого.

Позже настанет время и для приятных воспоминаний.

Я был более чем уверен, что если бы я не завершил то, что совершенно спонтанно решил сделать, то в моей будущей жизни не настал бы момент истинного счастья. Это то, что мне нужно было сделать, чтобы быть с Лолой.

Вдохнув свежий воздух, я наполнил все внутри себя осознанием этого.

Это для Лолы.

Здание, которое становилось ко мне все ближе, когда я съехал на песчаную дорогу, было единственным подходящим для тюрьмы, из всех, что могли бы только подойти. Бледно-серое, автостоянка заполнена полицейскими машинами... никаких приятных чувств это не вызывало.

Захлопнув дверь своего авто, я спрятал подбородок за толстой верхней частью моей толстовки. Строение прямо передо мной было больше похоже на пригнувшегося дракона, готового проглотить меня полностью.

Иди. Ни о чем не думай.

Я вошел в здание тюрьмы и направился к стойке регистрации, покрытой стеклом. Мои шаги по бетону были достаточно громкими, чтобы объявить о моем присутствии. Процесс написания моего имени, объяснение того, кем я являлся и для чего здесь находился, осложнялось только тем, что надзиратель был большим поклонником моей группы.

В конце концов, они вручили мне пропуск, проводив меня по коридору и указав мне место, куда я хотел пойти.

Куда мне нужно было пойти.

Повернув за угол, я уставился на мрачные железные прутья, которые удерживали в страхе заключенных. К тому времени, как я добрался до нужной мне камеры, мои руки стали липкими. Камера была каменной, безликой, как и все остальное. Единой картинкой того, что отражало тех, кто преступил закон.

На койке пошевелилась фигура, облаченная в оранжевую одежду. Его изможденные черты лица обратились ко мне, зеленые глаза широко распахнулись от натурального шока. Конечно, он не ожидал увидеть меня. Я ни разу не удосужился даже отправить письмо.

Я поднял подбородок, мой голос был словно высохшая шелуха.

— Привет, отец.

... девять лет назад...

— Вау! — мое лицо уже болело от улыбки, но я не возражал. Я нетерпеливо пробежался пальцами по длинному грифу гитары, и сказал, не отводя взгляда от прекрасного инструмента. — Ты на самом деле сделал это для меня, пап? Черт побери, тебе не следовало делать этого!

— Следи за языком,— сказала моя мама, стараясь, чтобы ее голос звучал строго, чтобы скрыть ее собственное ликование. Мои родители сидели вместе на диване, возвышаясь надо мной, а я сидел со своим новым подарком, с гитарой, которую сделал для меня мой отец.

Я заметил, как он закатил глаза.

— Ладно, дорогая. Если он собирается стать выдающейся рок-звездой однажды, я готов поклясться, что это произойдет.

— Хорошо, когда он станет хоть кем-то, он сможет бранно выражаться на все, что только пожелает, — наклонившись с дивана, она собрала обрывки блестящей бумаги, — но под крышей этого дома, он следит за своим языком. — Когда она пошла в мою сторону, то ее морщинки разгладились, а губы вытянулись, чтобы оставить поцелуй у меня на лбу. В ее глазах было только веселье, когда она поднялась во весь рост. — С днем рождения, Энтони.

Мой отец бросил в мой висок комком оберточной бумаги.

— Да, с днем рождения, малыш.

Потерев затылок, я покрутил гитару. Мой отец всегда был выдающимся гитаристом, но он был просто потрясающим столяром. Тот факт, что мне было известно об этом, беспокоил его, даже если он никогда этого не говорил.