— Со мной все в порядке, — роняя на пол крошки, попыталась Лиза успокоить его.

Рональд прикусил нижнюю губу и отрицательно махнул головой. Крепче вцепился в косяк.

— Я не уйду никуда. Честно, — проглотив крупный кусок, продолжила она. — У меня просто… просто… Рональд, ну не смотри на меня так! Ну что, что мне сделать, чтобы ты мне поверил?!

— Он тебя душил. Топил. А ты его «котиком» называешь… — сказал наконец хоть что-то.

— Да пойми же, я его так называю, потому что он — кот, а Ярый — не настоящее его имя! И не меня он душил, меня там вообще не было!.. Просто, оболочка же… Он вернуть меня пытался, потому что я застряла, Рональд, понимаешь? Я бы по-другому не вышла. То есть, — глаза напротив закрылись, брови нахмурились. — Наверное, это и правда звучит, как бред, — Лиза сильно расстроилась, опустила руки. Уже ненужный ломоть хлеба упал на пол, почему-то ощущение сытости пришло от одного проглоченного куска.

Вид у девушки стал настолько несчастным, что Рон не выдержал, оставил пост и подошел чуть ближе. Остановился в паре шагов. Но сделать что-то еще не решился. Стоял и смотрел. А после пережитого Лизе больше всего на свете хотелось, чтобы он просто подошел и обнял ее, крепко, по-человечески, а не стоял вот так, с неверием в настороженном взгляде — от него такого в груди что-то больно кололо.

Девушка всхлипнула.

— Рональд, я соскучилась, — подняла она на него глаза. — Рональд, ты меня не понимаешь, но я очень по тебе соскучилась. Рон, я так боялась, что останусь там навсегда. Рональд, мне так страшно никогда еще не было. И я так боялась, так сильно боялась, что не увижу тебя никогда, да я о тебе больше всего думала. Рональд, почему ты мне не веришь? Рональд, я… мне… обними меня. Сейчас. Сильно. Крепко. Рональд, иначе я с ума сойду. Рональд, не стой. Рональд! — перешла она на крик.

— Лиза, Лиза, Лизонка, я… я верю тебе, просто это все… Я не понимаю ничего, мне страшно за тебя очень, Лиза, не плачь, пожалуйста, — в следующую секунду Рональд с силой прижимал к себе девушку, так, как она и хотела — Лиза уткнулась ему в шею, зажмурилась, пальцами вцепилась в спину, и нащупала жесткий, давно зарубцевавшийся шрам — глаза ее расширились, и она уже не смогла удержать слезы.

— Лиза, я очень тебя люблю. Очень сильно. Слишком сильно, — говорил он те самые слова, которые Лиза хотела услышать больше всего на свете; гладил по волосам и вытирал ладонями слезы. — Ты все для меня, правда, я не переживу, если… с тобой… если… — вдруг запнулся он и ослабил объятия. Девушка подняла глаза, обернулась — и увидела Грэгора в дверях. На нем лица не было.

Он смотрел на них. И все слышал.

Девушка перевела взгляд на Рональда. Она никогда не видела, чтобы люди бледнели так стремительно.

— Нет. Нет, нет, нет, — прошептал Рональд и в следующую секунду с силой оттолкнул Лизу от себя — она отшатнулась к столу, вскрикнула, и, чтобы не упасть, схватилась за стул — тот с грохотом повалился на пол. — Я не… — попятился. Быстро перевел взгляд с Грэгора на Лизу, она прижалась к столу и испуганно смотрела на него. — Лиза, я… что я наделал… Лиза, Лиза, прости меня!.. — перевел взгляд на Грэгора. — Я не хотел! — голос заметно задрожал. Руки умоляюще прижались к груди, глаза наполнились влагой.

Лиза переглянулась с Грэгором. Он был растерян не меньше, чем она сама.

Рональд медленно опустился на колени, посреди кухни, между ней и доктором, и переводил взгляд с нее на него, с него на нее и обратно.

— Простите меня. Простите меня. Что я наделал. Простите меня. Лиза. Грэгор. Лиза, хозяин, Грэгор, простите, простите, простите! — в его голосе появилась истеричная нотка, руки и губы мелко задрожали, глаза быстро-быстро заморгали.

Грэгор схватился за голову. У Лизы затряслась душа.

— Рональд, прекрати. Встань, — попытался вразумить его Грэгор, но слова прозвучали слишком громко и резко, и Рон перепугался еще сильнее.

— Не злитесь. Не злитесь. Я люблю ее. Я ее обнимал. Дарил цветы. Ухаживал. Я вас подвел. Не оправдал доверия. Я больше никогда не притронусь к ней. Близко не подойду. Только простите меня. Простите, простите, Лиза, прости за то, что я сейчас сказал, но мне по-другому нельзя, я сильно тебя люблю, но мне нельзя, нельзя, нельзя, нет мне прощения, я тебя толкнул, обидел, мне нельзя к тебе приближаться, я чудовище и ненавижу сам себя. Делайте со мной, что хотите, я заслужил, что угодно, что хотите, только, пожалуйста, смилостивитесь, не выгоняйте меня, я без вас не смогу, я что угодно сделаю, не буду вам мешать, пожалуйста, хозяин, не выгоняйте меня, я там не смогу, я без вас всех не смогу, я вас всех слишком люблю, оставьте меня, не выгоня-а… — голос у Рональда сорвался, по щекам покатились крупные слезы. Он спрятал лицо в ладони, сжался и задрожал всем телом.

У Лизы сердце кровью обливалось. Такого она еще никогда не видела. Девушка растерялась, ей очень хотелось помочь ему, ей невыносимо было смотреть на все это, но как, что для этого нужно сделать, она не знала. Она сама стояла и роняла слезы, и не за себя, а за него. «Он сбросит цепи. По кусочку. Звено за звеном. Но ему будет очень больно», — вспомнила Лиза слова Ярого. Но девушка и не представляла, что это будет происходить вот так.

— Лиза, оставь нас. Не ходи в лес. Ярому нужен покой. Я надеюсь на тебя, — Грэгор быстрее вернул самообладание. И девушка не стала с ним спорить, она понимала, что сейчас он Рональду нужнее, что он оказывает на него большее влияние; поэтому стрелой метнулась к выходу, прикрыла за собой дверь, оставив узкую щель — и припала к ней одним глазом.

А без нее Рону стало еще хуже. Наверное, для него весь мир рухнул, стоило ей оставить его наедине с владельцем — он сгорбился, хотел что-то сказать, но голос срывался, дыхание перехватывало, и наружу вырывались совершенно бессвязные звуки. И было видно, что он сейчас боится Грэгора больше всего на свете: попятился ползком, спасаясь от него, пока не уперся спиной в стену, накрыл голову руками, замер — а тот приблизился к нему и молча сел рядом, бок о бок. Положил руки Рону на плечи, подтянул к себе, обнял, погладил по волосам — точно так же, как еще минуты две назад Рональд гладил ее саму. Перед глазами поплыло, Лиза быстро утерла глаза рукавом льняной рубашки и опять припала к щели.

— Ш-ш-ш, тихо, Рональд, тихо, — с очень теплой интонацией негромко сказал Грэгор, продолжая подтягивать не сопротивляющегося Рона к себе, пока тот не лег головой головой ему на грудь, продолжая трястись, как от сильнейшего озноба. — Все хорошо. Никто на тебя не злится. Ты меня не подвел. Все хорошо. Ничего страшного не произошло. Я тебе все объясню. Ну же, маленький, все, тихо, тихо, тихо, — терпеливо говорил он и гладил его по спине, по плечам и волосам, долго, все время что-то приговаривая, пока мышцы у Рона не перестали напрягаться от прикосновений, как перед ударом, а дыхание не перестало клокотать. — Ну что ты такое говоришь? Ну как мы можем тебя выгнать?.. А мы, без тебя, как?

Рональд отвернул лицо и уткнулся ему в грудь. Поднял одну руку. Вцепился в одежду, зажав ткань в кулак.

— Вы правда не злитесь? Правда? — дрожащим голосом, все еще недоверчиво, переспросил он.

— Ох, Рональд, чудо ты мое маленькое… Я же тебе говорил. И еще раз скажу. И буду говорить столько, сколько потребуется. Рональд, я тебя люблю. Я тебя любить буду, что бы ты ни сделал. Люби, кого хочешь. Делай, что хочешь. Я тебя всегда поддержу. Никогда не осужу. Я только рад за тебя буду. Не оглядывайся на меня. Это твоя жизнь. Твои чувства. Рональд, не надо так. Не делай так больше. Хорошо?

Он шмыгнул носом и неуверенно кивнул.

— Обещаешь?

Рональд кивнул увереннее.

— И неужели ты и правда думал, что я тебя выгоню? Я, тебя? Что я так смогу? Почему ты до сих пор меня боишься? Ну разве я хоть раз давал тебе повод, словом или делом, чтобы ты вот так сильно меня боялся?.. — и под конец слов в тон Грэгора вплелась предательская горечь.

Рональд ее расслышал. Выпрямился, быстро смахнул слезы, посмотрел на него заплаканными глазами, протянул руки — одернул — протянул — одернул, а потом осмелился и обнял его сам.