Потом он вынимает пальцы из моего рта, и я втягиваю глубокий глоток воздуха, пытаясь отдышаться.

Но теперь он хватается за мои бедра обеими руками, вбиваясь в меня всей силой, и я понимаю, что он собирается кончить.

– Да, черт возьми, Калеб, – кричу я через плечо. – Наполни меня. Наполни меня своей гребаной спермой, кончи в меня.

Он рычит и трахает меня сильнее, так сильно, что я слышу, как его яйца хлопают по моим складкам. Я почти уверена, что на моей заднице будет синяки там, где его бедра врезаются в меня, но я просто отталкиваюсь от него, толкаюсь так сильно, как могу, против него. С ревом, он жестко кончает, продолжая толкаться в меня. Я сжимаю свою киску плотно вокруг него, дою каждую последнюю каплю, когда он отодвигается.

Наконец, мужчина замедляется, затем останавливается вообще, его член все еще глубоко во мне. Я сжимаю стенки влагалища снова, и он задыхается, его член дергается внутри меня. Калеб отпускает мои бедра, медленно из меня выходя. Я чувствую, как по моему бедру стекает больше количество моих собственных соков, когда он выскальзывает из меня.

Я валюсь на кровать. Слышу, как он снимает презерватив и завязывает его. Затем он падает рядом со мной мгновение спустя, положив одну руку на пробку в моей заднице.

– О, я могу..., – я тянусь к ней, но Калеб ловит мое запястье и складывает мою руку передо мной.

– Расслабься, – приказывает он снова. И с мягким хлопком, он вытаскивает пробку из моей задницы. Прежде чем я могу пошевелиться или предложить что-нибудь сделать, он уже встает с кровати, направляясь в ванную, чтобы позаботиться о ней и презервативе. Я к этому не привыкла. Не привыкла делиться своими игрушками – или чтобы мне кто-то помогал после того, как все сказано и сделано. Хорошо, что здесь есть кто-то еще. Кто-то другой со своими идеями, кто-то другой, кто позаботится обо мне в конце.

Не говоря уже о ком-то еще, чьей задницей я могу любоваться, пока он это делает. Я ухмыляюсь, когда упиваюсь сексуальной задницей Калеба, и острыми мышцами спины, почти такими же сексуальными, как и V-образный вырез спереди.

Затем я перекатываюсь на спину и растягиваюсь. Прежде чем заканчиваю, он уже возвращается, ложится рядом со мной, и обнимает за талию.

– Дерьмо, – бормочу я, свернувшись калачиком у его бока. – Это было…

– Чертовски горячо, как ад, – шепчет он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в висок.

– Да, – удается выдать мне. Я не уверен, как еще можно подвести итог. Я мечтала об этом так долго – найти кого-то такого же извращенного, как я, кого-то, у кого были такие же фантазии, как у меня. Кто-то, кто был бы готов попробовать это со мной. Не говоря уже о том, чтобы повеселиться с моей коллекцией игрушек.

Но я никогда не представляла, что это будет так ощущаться. Так удобно, так легко. Мои другие бойфренды или любовники были в ужасе, когда я рассказывала им о своих предпочтениях. Если они позволяли мне уговорить их попробовать что-нибудь, я все равно чувствовала себя уродом, грязной чудачкой, которая развращала их, или совершенно безумной за то, что хотела этого.

Калеб, с другой стороны, такой же непристойный, как и я. Может даже больше. И ему на это наплевать. Он не осуждает меня за то, кто я есть. Наоборот, ему, кажется, это чертовски нравится.

– Это всегда так? – спрашиваю я мягко, любопытствуя. Так ли всегда чувствуют себя клиенты и эскорт?

Если это так, я не могу сказать, что обвиняю людей в найме эскорта. Это так... удобно. Так расслабляюще. Ему нравилось все, что мы делали. Он был заинтересован во всем, в чем и я. Калеб не осуждал меня. Он просто перепробовал все, не задавая вопросов. Черт, он был в восторге от этого.

– Черт, нет, – бормочет мужчина низким, сонным голосом.

Я тяжело глотаю. Что это может означать? Обычно бывает лучше? Ему понравилось так же, как и мне? Это, определенно, так звучало. Но, возможно, я ошибалась.

Прежде чем я смогу придумать способ спросить, что он имеет в виду, – спросить, что изменилось в этот раз – тон его дыхания меняется. Оно становится глубоким, ровным, и его грудь поднимается и опадает возле моего уха в успокаивающем, расслабляющем ритме. Это убаюкивает мои веки, делая их тяжелыми, мое собственное дыхание замедляется.

Даже не осознавая этого, я прижимаюсь ближе к Калебу, его теплые руки все еще обвиты вокруг меня. Я засыпаю со звуком его дыхания в ухе, его запахом, окутывающим меня, и слабым, приятным ощущением покалывания в моем теле от полного, полного удовлетворения.

ГЛАВА 5

Я просыпаюсь, чувствуя себя на миллион баксов. Даже обычно визжащий звук моего будильника не нервирует меня. Сегодня это звучит лучше, более приемлемо, учитывая, как чертовски здорово я себя чувствую.

Мое тело чертовски болит, да, но это лучший тип боли. Глубокое чувство, которое говорит мне, что я, наконец-то, нашла кого-то, кто может, действительно, удовлетворить меня. Дать мне все, чего я хочу – все, что я когда-либо представляла, и кое-что еще.

Я потягиваюсь, наслаждаясь этим чувством, теплым, приятным свечением, которое наполняет все мое тело.

Тогда я понимаю, что для того, чтобы потянуться, у меня слишком много места.

Я переворачиваюсь и нахожу, что кровать рядом со мной все еще теплая, запах Калеба все еще на моих простынях. Прищурившись, осматриваю комнату. Никого.

Я поворачиваю в другую сторону и сажусь, чтобы посмотреть в ванную. Свет выключен, дверь открыта настежь. И там пусто.

Я протягиваю руку, чтобы выключить будильник. Затем я сдерживаю зевок и сажусь. Здесь только мои игрушки, аккуратно сложенные рядом с кроватью, все они кристально чистые. Здесь больше нет одежды Калеба – ни боксеров, ни рубашки, которую он отбросил на пол.

– Калеб? – кричу я, колеблясь, хотя и знаю, что это пустой номер.

Мертвая тишина моего дома отвечает на вопрос. Он ушел.

Я снова падаю на подушки, глубоко вздыхая. Все в порядке, говорю я себе. В конце концов, это то, за что я заплатила. Я наняла его повеселиться. Чтобы получить освобождение, которого я жаждала – то, что мне было нужно после двух лет без партнера в моей постели. Вот и все.

Так почему же я чувствую себя более опустошенной сейчас, чем до того, как была наполнена?

Сегодня я вовремя прихожу в пекарню. Лара приходит позже по субботам, так что я сама открываю витрину и устанавливаю гостевую зону, пока жду, когда придет Джен. Они с Карлом меняются по субботам. Обычно сегодня должна быть нагрузка полегче, но после вчерашних задержек нам все равно придется надрывать задницы, чтобы догнать график.

Я не жду этого с нетерпением.

Лара продолжает настаивать, чтобы мы наняли третьего помощника, или чтобы я позволила ей помогать на кухне. Или, по крайней мере, разрешила бы Джен или Карлу занять должность шеф-повара раз в неделю, для практики.

– Они хорошие дети, – продолжает говорить подруга. – Если ты дашь им достаточно инструкций, они могут позаботиться о вещах в течение дня или двух в неделю. Чтобы дать тебе время перезарядиться.

В глубине души, я знаю, что она права – рано или поздно мне придется позволить им взять на себя больше ответственности. Лара может присматривать за ними, когда меня не будет, и, черт возьми, на данный момент Джен и Карл были с нами так долго, что они, вероятно, могли бы справиться с управлением всего магазина самостоятельно какое-то время, если понадобится.

Но так трудно доверить кому-то еще своего ребенка. Я построила этот бизнес с нуля. Сейчас все идет очень хорошо. Но я прекрасно понимаю, как быстро такие успехи могут рухнуть в мире пищевой промышленности. Один неверный шаг, один ужасный отзыв, один мстительный клиент со слишком большим влиянием, и вся ваша империя может рухнуть вокруг вас.

Я не позволю этому случиться с моим ребенком. Что означает, что я отказываюсь оставлять своего ребенка в чужих руках, даже на один день.