У берега прошел пароход. Звонкий гудок распорол тишину. И это прервало раздумья Петра. Что делать? И вдруг ему пришла в голову мысль — сходить к Серебрякову домой. И уже не раздумывая, он зашагал по сопкам.

Дверь открыла Ира.

— Петя? — удивленно воскликнула она и тут же улыбнулась: — Заходите, пожалуйста.

Петр отказался:

— Я спешу… Отец дома?

Не успела Ира ответить ему, как показался Серебряков. Он был в сером свитере, без фуражки. Сказав дочери «Иди в комнату, я сейчас», он остался с Грачевым:

— Ну, что там?

Петр глухо выдавил:

— Не надо ехать… Она… — он сделал паузу, — она с другим…

Серебряков взял его за руку:

— Пойдем, потолкуем…

Утром Серебряков собирался на корабль. Ира за столом что-то писала. Была она грустна и даже не сказала ему «Доброе утро». Отец подошел к ней, ласково тронул за плечо:

— Ты собиралась к сестре? Можешь ехать, сейчас Вера в отпуске, свободна от лекций.

Он ожидал, что Ира улыбнется ему и скажет спасибо за то, что наконец-то он отпускает ее одну, без материт. Но она тихо ответила:

— Я подумаю, папа.

Серебряков надел фуражку.

Ира неожиданно спросила о Грачеве. Неужели он такой, как о нем написали в газете?

— Кто тебе сказал? — удивился отец.

— Сама читала.

— Ах, сама, — Серебряков почесал лоб. — Вот что, занимайся своими делами. Это тебя не касается.

Она стрельнула в него сердитым взглядом:

— Папочка, а ты педант. Слышишь?

Но дверь уже хлопнула. Ира до боли сжала губы.

Нет, отец что-то недоговаривал. Она пыталась узнать кое-что от матери, но та лишь пожала плечами. Мать одобряла ее дружбу с Голубевым, и Ира решила пойти на хитрость.

— Хорошо, я поеду, но как быть с Гришей? Впрочем, — не дождавшись ответа, добавила она, — это не столь важно. Прав папа, надо собираться.

Мать подсела к ней.

— Вот еще! Так, Ирочка, нечестно. Реши с Гришей, и тогда… — Она не договорила, но Ира знала, что она имела в виду, и это обидело ее.

— И что ты, мама, все сватаешь? Билеты взяла у него. К чему все это? Я и сама в состоянии это сделать.

— Ирочка, не капризничай! Я-то при чем? Голубев встретил меня у ларька, дал билеты и сказал, что вы давно собираетесь посмотреть «Гамлета». Скажу тебе прямо: Гриша славный, и ты не дери нос. Папа, возможно, и против, но, Ирочка, с чувствами не шутят.

Ира и сама уже заметила, что отец против их встреч. Но, кажется, мать права, нельзя же вот так сразу, не объяснившись. Она подошла к окну. На дорожке, что петляла к причалу, было пусто. Скоро уже семь вечера, а Гриши все еще нет. До сих пор Ира не задумывалась над тем, может ли Голубев стать ей другом на всю жизнь? Ей нравилось слушать его рассказы о море, рыбаках, покоряющих штормовые широты. В такие минуты Ира смотрела на него с неподдельным вниманием и восторгом. Но вот появился Грачев, и она как-то к Грише охладела. Ей было непонятно и то, почему он недолюбливает лейтенанта. Однажды она стояла с Голубевым на причале. Мимо них, весело кивнув головой, прошел Грачев. Ира сказала:

— Ничего парень…

Голубев не без ехидства заметил, что Грачев «желторотый салажонок», моря по-настоящему не видел и в корабельной жизни «ни черта не смыслит». Он старался говорить спокойно, но Ира сразу догадалась, что упоминание о Грачеве его злит, приводит в бешенство. Тогда она еще более четко подчеркнула свою мысль. Петр ей нравится, есть в нем что-то такое…

Голубев перебил ее:

— Грачеву где-то на шаланде плавать, а не на боевом корабле.

— Глупости! — вырвалось у нее. — У Пети тут, на морс, отец остался. Ему. здесь хочется быть, понимаешь?

Голубев наклонился к ней так близко, что Ира слышала гулкое биение его сердца.

— Знаешь, я злюсь… Ходит в ваш дом. Мне это неприятно.

— Ах, вот как! — искренне удивилась Ира. — Может, ты запретишь?..

«Я к нему в тот раз была несправедлива», — подумала сейчас Ира, укладывая волосы. Надо непременно надеть беленькую шапочку. Гриша как-то сказал, что она ей очень к лицу. Если он сегодня придет, то, наверное, скажет ей что-то очень важное. Иначе не звонил бы весь день. «Желторотый салажонок…» Злой все-таки Гриша. Смеется над лейтенантом. Почему? Петр — славный. И как, должно быть, счастлива Лена, что у нее такой муж.

«Только я бы его одного не оставила», — подумала она. Посмотрела на себя в зеркало. Все на месте — и шапочка, и волосы, вот только губы бледные, надо их чуточку подкрасить. Она подошла к вешалке и сняла пальто.

— Ты куда? — спросила мать.

— В кино. А что?

— Подождала бы Гришу, он обещал быть.

Ира молча толкнула дверь в свою комнату. Следом за ней вошла Надежда Федотовна. Присела рядом с дочерью, обняла се.

— Что, мам?

— Скажи, тебе нравится Гриша?

Ира не знала, что ответить. А мать все допытывалась. Она не скрывала своих симпатий к Голубеву и надеялась, что он женится на дочери. Муж, правда, его недолюбливает, но это не беда. Надежда Федотовна была уверена, что переубедит его. Должна же Ира найти себе достойную пару, а Гриша как раз…

Ира забросила назад волосы, разгладила их.

— Ты же сама говорила, что Гриша гораздо старше меня? И потом он не такой, как все.

— Вот именно! — подхватила Надежда Федотовна. — Я тоже чувствую, что он человек не серенький. Недавно был у нас с ним откровенный разговор: он просит твоей руки.

— Ну да?

— Чего ты усмехаешься? Я говорю серьезно.

— И давно он просил моей руки? Почему ты говоришь об этом только сегодня?

Почему? В тот раз Голубев изрядно выпил, и Надежда Федотовна не придала его словам особого значения. А потом… Ну, хорошо, он не сделал это официально. Но разве Ира не понимает, что не всякий мужчина вот так просто станет говорить о таких серьезных вещах. И не в церемониях дело. Гриша достаточно воспитан, чтобы быть честным. Он умен.

— А еще что? Получает много денег, да?

— Не надо спорить, Ирочка. Ведь мне небезразлично, кто будет твоим мужем. О! Легок на помине!..

Ира пошла навстречу Голубеву:

— Можно за вами поухаживать? Дайте мне шинель. Боже, она вся мокрая. Опять дождь… А книгу положите на стол. О, «Очарованная душа»?

— Ромен Роллан — моя симпатия. Вот кто женщин описывал, а? — Голубев подошел к зеркалу. Причесываясь, он жаловался на плохую погоду. Черт знает что — то солнце, то дождь. В Либаве было лучше. Намного.

Надежда Федотовна спросила, почему он не остался там.

— Перевели на Север, — по лбу Голубева побежали морщины, и Ира невольно подумала: «Все-таки он уже стар. Глаза какие-то скучные, пустые. Нет, Грачев другой, совсем другой».

Голубев сел на диван, достал папиросы. Ира принесла большую ракушку и села рядом. Она ждала. Ждал и Григорий. Но не вытерпел и первый нарушил тишину:

— Вы не в духе, Ира?

Она мягко улыбнулась:

— Помните телефонный разговор? Кажется, вы обещали сообщить мне что-то очень серьезное?

Он взял ее маленькую теплую руку в свою, хотел сказать что-то, но в комнату заглянула Надежда Федотовна. Она, извиняясь, попросила гостя помочь ей передвинуть буфет.

— С удовольствием! — поднялся Голубев.

Ира позвала его на кухню мыть руки. Налила в ковш воды.

— Давайте полью.

И спросила неожиданно:

— Вы любите кого-нибудь?

— Я? Нет… Кроме вас, никого у меня нет. И не было, — он медленно вытирал руки. Ира поставила на полку ковш.

— Пойдемте к морю? — сказал Голубев.

— А в кино?

— Очень прошу вас, Ира, подарите мне этот вечер…

Дождь уже перестал сыпать, и черный плащ неба словно подрагивал на ветру. Это мигали звезды.

— Я привык к вам, Ира, — медленно сказал Голубев. — Шел, думал, на минутку, а вот… И так каждый раз. А у вас такой вид, будто плакать собрались?

Она молчала.

Они остановились около груды скользких камней. Голубев лихорадочно соображал, как же лучше сказать ей то, ради чего он пришел.