Пиорский вошел и удивился — в кресле уже сидел начальник следственного комитета области Каратаев Андрей Сергеевич. Два генерала разных правоохранительных систем области. Один прибыл раздраженный, нервный и кипящий плохо скрываемым гневом. Другой — удивление обыкновенное.

— Полагаю, — начал Громов, — что знакомить вас необходимости нет. Сразу к делу. Но небольшой экскурс в тему для Андрея Сергеевича. В городе появилась преступная группа, занимающаяся организацией проституции для богатых дяденек и тетенек с последующей передачей использованных фигурантов на органы. Трупы утилизировались разными способами — растворяли в кислоте, сжигали и закапывали в лесу. Много трупов и ни одного заявления о пропаже. Это стало возможным при переходе молодых людей из детских домов во взрослую жизнь. Исполнилось восемнадцать лет, выписали из детского дома, а в другую социальную сферу не прописались, не доехали. Поэтому не числящихся нигде молодцев и девушек не ищут, их как бы нет. Превращай в рабов, насилуй, вынимай органы — главное, чтобы трупы потом нигде не всплыли. И не всплывали. Ранее я поведал эту информацию вам, Антон Яковлевич, и указал место проведения операции по выемке органов. Это обыкновенный небольшой морг городской больницы, где была оборудована соответствующая комната с оборудованием — бестеневая лампа, наркозный аппарат, инструменты и так далее. Полиция организовала засаду и после прибытия в морг хирургической бригады с донором произвела захват кукиша с маслом.

Громов сделал паузу, наблюдая над генералами. Пиорский нахмурился и опустил голову, а Каратаев продолжал удивляться, но вопросов пока не задавал. Тезисно он все-таки был в курсе дела.

— Полицейские наблюдали, как в морг вошли девять человек, — продолжил Громов. — Через некоторое время спецназ ворвался внутрь и нашел там только одного санитара, мывшего полы. Вход и выход один, а в помещении морга только один санитар. Великолепно, нонсенс! Потерялись восемь человек в маленьком закрытом помещении. Каждый сантиметр опера обследовали с лупой, ища вход в несуществующее подземелье. Но в дверь они почему-то войти не захотели, а там нагло и дерзко врачи вынимали у донора орган за органом. Только на следующий день оперативники нашли мутный раствор в ванне — то было растворенное в кислоте тело донора. И то нашли потому, что генерал Пиорский позвонил мне с претензией, что я, якобы, ввел его в заблуждение.

— Теперь будете меня постоянно этим тыкать, — перебил Громова генерал, — ну, не догадались опера отодвинуть плакат на стене, под которым была дверь в операционную. Что теперь?..

— Ничего теперь, — усмехнулся Громов, — я даю полный расклад на преступную группу, а полиция прикрывается плакатом. Это из-за высокого профессионализма, который глаза застил и не давал дверь открыть. На хрена вообще нужны двери, когда искали замаскированный вход в подвал. Извини, генерал, не выкопал подвал к этому случаю, не выкопал.

— Вы меня пригласили, чтобы унизить перед коллегой? — язвительно спросил Пиорский.

— Нет, Антон Яковлевич, я вас пригласил не за этим. Но обгадились вы сами. И не просто обгадились, вы обосрались по полной…

— Выбирайте выражения, Громов! — возмутился Пиорский.

— Вы, Антон Яковлевич, — продолжил Илья спокойно, — к тому же сдали всю информацию главарю преступной группировки, все разболтали до последней буквочки. Нет, не за деньги, не за взятку — вы обыкновенный хвастун и болтун.

— Хватит! — Пиорский ударил рукой по подлокотнику кресла, — хватит! Вы ответите за оскорбления, Громов.

— Действительно хватит, — согласился Илья, — пора выводить вас на чистую воду и начальнику следственного комитета области принимать правовое решение. Я лично, генерал, рассказал вам о преступной схеме и в подробности полицию посвятила моя супруга в присутствии ваших подчиненных. Вы не сумели реализовать полученную оперативную информацию о совершенных и совершаемых тяжких преступлениях, вы лично разгласили секретные данные преступному миру, вы отдали приказ не проводить проверку по полученной информации. А теперь факты, конкретные факты. Вы, Антон Яковлевич, подробно рассказали Боровикову всю полученную информацию от моей семьи. О притонах, проститутках, об тайной операционной в морге и о том, что там предстоит выемка органов. Это так, генерал?

— Да, Боровикову я рассказал обо всем, но причем здесь…

— Да притом, генерал, — резко перебил его Илья, — что Боровиков и является лидером этого преступного сообщества. Совместной операции у вас не намечалось и на каком основании вы выложили секретные данные Боровикову?

Пиорский усмехнулся и язвительно ответил:

— А-а-а, вот вы о чем, Громов. Так Боровиков полковник ФСБ и имеет доступ к секретной информации. А за клевету в его адрес вы тоже ответите.

— Андрей Сергеевич, — обратился Громов к начальнику СК области, — вы слышали признание Пиорского о разглашении секретной информации Боровикову. Он ее элементарно разболтал из хвастовства. Факт второй — операцию в морге полиция успешно провалила. Факт третий — тайная операционная была обнаружена на второй день в морге опять же по моей подсказке. Сами полицейские блуждали в двух соснах. Прекрасное современное хирургическое оборудование и ванна с раствором. В ванне наполовину растворенное человеческое тело, из которого перед этим извлекли внутренние органы. Факт убийства налицо, но другие внутренние органы решили этот факт скрыть. Пиорский, дабы не засветить свой обгаженный зад, приказал замять это дело по-тихому. Кислоту слить, кости закопать, людей, насильно удерживаемых в притонах, не искать. Это информация, господин Каратаев, которую вам необходимо задокументировать. Полковник Боровиков просто презирает Пиорского, как профессионала, и в эту ночь организует выемку органов в том же морге. Вам необходимо взять его и бригаду врачей с поличным, Андрей Сергеевич.

— В морге? — удивленно переспросил Каратаев, — но это же не логично и это…

— Именно в морге, — подтвердил свои слова Илья, — никто не рассчитывает на операцию там, считает Боровиков. Пиорский же ничего там не тронул — только кислоту слил и кости приказал закопать. А все оборудование в полном порядке. И генерала вам придется задержать немедленно. Иначе он всю информацию снова чекисту сольет, у него теперь выхода другого нет, необходимо зад подтирать.

— Болтуны, — произнес Пиорский, — посмотрим еще кто кого задержит.

Он хотел встать, чтобы уйти, и не смог. Сделал еще несколько попыток и ошарашенно посмотрел на Громова. Тот ответил ему еле заметной издевкой движения губ.

13

Солнце уже начало пригревать значительно, зима уступила место весне, на отдельных пригорках растаял снег, но еще держался в лесных массивах и на заливах реки. Лед, пока еще тоже крепкий, принимал рыбаков десятками.

Илья решил порыбачить и даже взял с собой Ольгу. Благо ехать никуда не надо, залив подходил к участку вплотную — иди и выбирай себе место. На этом заливе рыбаков всегда было мало. Просто в элитный поселок чужакам не проехать, а богачи сами редко занимались рыбалкой.

Громов сверлил лунки, когда у Ольги зазвонил телефон. Она ответила и как-то сразу осунулась лицом.

— Илья…

Он увидел, как дрожат ее губы и слезы бегут по щекам.

— Илья, — повторила Ольга, — папу медведь задрал. Он сейчас без сознания в районной больнице, врачи говорят, что шансов практически нет.

— Отец должен жить, едем, — властно произнес Илья.

Он быстро собрал принесенные снасти и направился к коттеджу. Ольга с трудом успевала за ним. Через полтора часа они уже входили в здание центральной районной больницы.

Мария Антоновна, мама Ольги, сидела сгорбившись у хирургического отделения, мяла руками вымокший от слез платочек. Увидела дочь, кинулась ей на шею и зарыдала.

— Ты, Оля, успокой маму, а я к врачам. Отец будет жить — я обещаю, — уверенно произнес Громов.

Мария Антоновна посмотрела на зятя с такой надеждой, что у него содрогнулось сердце. Илья ушел в ординаторскую, а Ольга старалась говорить обыденно и успокоено.