В состав семьи нередко входили так называемые жильцы — свободные люди, по тем или иным причинам примкнувшие к семье и пользовавшиеся покровительством домовладыки, а также невольники — «отроки» и рабы. Последние выполняли в домашнем хозяйстве разнообразные функции — от обслуживания и сопровождения хозяина и его семьи до выполнения многочисленных разовых поручений и управления всем «домом». Среди невольников выделялись рожденные в доме, а также те, кто был приобретен за плату. Мужчин-военнопленных в рабство не обращали, их убивали; рабство ожидало пленных женщин и детей. Среди работников в доме могли быть и наемники-батраки; правда, как уже сказано, предание о патриархах рисует несколько неординарную ситуацию, когда батраком является зять-приймак, отрабатывающий мохар. Тем не менее драматические обстоятельства службы батрака-пастуха в предании отражены в высшей степени реалистично: суровые условия труда, ответственность за возможный ущерб и беззащитность перед произволом работодателя.

Имеются в предании и другие жизненные подробности. Мы узнаем, что чужеземец оказывается беззащитным в чужой стране: его могут убить и отнять его жену, и, чтобы этого избежать, муж выдает жену за свою сестру; чужеземец может подвергнуться и другого рода насилиям. Однако такого рода поступки общественное мнение считает греховными деяниями, и предание обрушивает на грешников карающий гнев божества. Вообще, гостеприимство, угощение и предоставление ночлега представляются сакральными обязанностями благочестивого человека. Мы видим также зятя-приймака, тайком уходящего со своей семьей из дома тестя; женщину, выкрадывающую из дома тестя статуэтки богов; братьев, встречающихся после давнего конфликта и примиряющихся. В последнем случае семикратные поклоны одного из братьев Иакова точно соответствуют приветственным формулам, которые встречаются постоянно в письмах от низших к высшим в переписке II тысячелетия до н. э. (эль-Амарна, Угарит и т. д.). Несомненно, реалистично все описание Египта; примечательная черта в нем та, что египтяне гнушаются чужеземцами — иври, к которым принадлежал Иосиф.

Предания о патриархах в том виде, как они дошли до нас,- это, несомненно, поздний литературный памятник, возникший в результате сведения воедино, систематизации и последующей обработки ряда первоначально разрозненных повествований об отдельных патриархах и эпизодах их жизни. Повествователь Пятикнижия свое внимание, естественно, сосредоточивает на взаимоотношениях бога и его избранников. Бог неизменно благоволит к патриархам; последние строят свою жизнь в соответствии с его велениями. Проявления бога обнаруживают его величие и его природу властителя всего сущего. Патриархи — монотеисты. Яхве — единственный бог всего сущего; он — бог Авраама, Исаака и Иакова, Страх Исаака и Ужас Иакова. Яхве — праведен; он воздает добром за добро и жестоко карает за прегрешения. В преданиях о патриархах вырабатывается нравственно-этическая концепция, требующая следовать велениям бога. В связи с этим принципиальное значение имеет разговор Авраама с Яхве перед тем, как были уничтожены Содом и Гоморра (Быт. 18:22-33). Авраам утверждает здесь принцип личной ответственности человека за его деяния. Бог, вселенский судия, не может уничтожать праведников вместе с грешниками; если в грешном городе найдется хотя бы десять праведников, город следует пощадить ради них. Яхве соглашается с Авраамом, но в Содоме не оказывается ни одного праведника.

Важнейшим эпизодом в повествовании Пятикнижия является рассказ об исходе израильтян из Египта и их странствовании по пустыне; кульминация повествования — обретение Учения, т. е. заключение договора между Яхве и его народом, договора, который отныне будет окончательным и непреходящим.

Традиция об исходе из Египта дошла до нас и за пределами Пятикнижия. Прежде всего в книгах пророков. Например:

Иер. 32:21: «И вывел Свой народ, Израиля, из Страны Египетской знамениями и чудесами, и сильной рукою, и простертой мышцей, и великим ужасом».

Иер. 34:13: «Так говорит Яхве, Бог Израиля: Я заключил договор с вашими отцами в день, когда Я вывел их из Страны Египетской, из дома рабства».

Иез. 9:11: «Я открылся им, чтобы вывести из Страны Египетской. И Я вывел их из Страны Египетской и привел их в пустыню. И Я дал им Мои законы и Мои приговоры,- Я объявил их, которые исполнит человек и будет жив ими».

Ам. 2:10:

Мих. 6:4:

Приведенные выше высказывания пророков показывают, что предания об исходе из Египта и о Моисее, который возглавлял исход, бытовали в израильско-иудейском обществе уже в допленный период, как и в период вавилонского пленения. Они естественно вошли в пророчествование послепленного времени. Примечательно следующее: в пророчествах допленного периода уже фигурируют бог, который вывел Израиль из Египта, Моисей, Аарон и Мирйам — важнейшие персонажи легенды, сорокалетнее странствование по пустыне, овладение Страной Аморейской, т. е. Обетованной землей. В пророчестве, современном реформам царя Иосии и несколько более позднем (Иеремия), а также в эпоху плена (Иезекииль) речь уже идет о чудесах, которые совершил Яхве, о договоре, который Яхве заключил со своим народом, о законах и приговорах, которые он дал Израилю. Несомненно, появление этих элементов в пророчествовании следует объяснить влиянием Пятикнижия, которое либо находилось в процессе формирования, либо уже было создано.

Жреческая традиция, легшая в основу исторического изложения Пятикнижия, представлена в Библии рядом псалмов. Очевидно, они в той или иной форме исполнялись (пелись, декламировались под музыкальный аккомпанемент) во время соответствующих богослужений.

Использование сюжета об исходе из Египта в храмовой литургии имело место уже в допленный период, причем древнейший текст, который может быть датирован (Псалом 105, приписываемый царю Давиду), относится к Х в. до н. э. Показательно сохранение в некоторых псалмах (95, 135, 136) политеистических мотивов; очевидно, предание об исходе из Египта первоначально вписывалось в общую «языческую» израильскую мифолого-историческую традицию, хотя уже тогда оно должно было свидетельствовать о специфических взаимоотношениях между Яхве и Израилем. Псалмы не представляют собой текст народного эпоса в собственном смысле слова; они суть переработка эпоса для храмовых нужд. Среди них особенно выделяется Псалом 78, представляющий собой несомненную параллель к историческому преданию Пятикнижия не только по содержанию, но и по основным идеям: здесь, как и там, время исхода — это время, когда Яхве даровал Израилю Закон и Учение; вина Сынов Эфрайима, по псалму, заключается в том, что они не блюли договора с Яхве и не следовали его Учению. В этом, несомненно, прямая перекличка с Пятикнижием, с его монотеистической концепцией. Еще более отчетливо монотеистическая идея выражена в Псалме 106, который содержит прямое осуждение чуждых языческих культов. Генезис этих воззрений, однако, мы находим уже в Псалме 105 (если верно его отнесение ко времени царя Давида, т. е. к Х в.), где говорится о договоре Яхве с Авраамом и клятве Яхве Исааку, которую он поставил законом Иакову. Говорится здесь и об учениях Яхве и его законах, которые Израиль должен блюсти и оберегать. Обращает на себя внимание множественное число в обоих случаях; вероятно, имеются в виду упоминавшиеся выше договор Яхве с Авраамом и клятва Яхве Исааку, поставленная законом для Иакова. Но в Псалме 105 Учение еще не связано с исходом и не представляет собой внутреннего единства; это Учения, т. е. собрание множества разрозненных постановлений, еще не сведенных в общую систему, не превратившихся в единство. Истоки монотеистической концепции можно уловить в Псалме 135, где, как уже говорилось, имеют место политеистические элементы, но где уже проводится мысль о том, что боги «народов», т. е. неизраильские, не боги. Несомненно, важен и факт включения сюжета об исходе в важнейшие литургии — так называемый «Египетский Халлель» (содержит Псалом 114) и «Великий Халлель» (содержит Псалом 136)[30]. Он свидетельствует о том, насколько прочно в сознании народа запечатлелось предание об исходе из Египта, с которым так или иначе соотносятся другие факты израильской истории. Именно исход является демонстрацией величия и могущества Яхве. Но в обоих «Халлелях» еще ничего не сказано о даровании Учения; едва ли, однако, это было бы возможно, если бы представление о даровании Учения уже реально существовало. Таким образом, развитие преданий об исходе из Египта, как оно нашло свое отражение в книге Псалмов, можно представить себе как постепенное превращение политеистической легенды об особой милости и могуществе Яхве, в монотеистическое предание, где центральное место занимает дарование Учения в то время, когда Израиль вышел из Египта.