Ей снилась поляна, на которой так часто она бывала в детстве. Солнечные лучи искрились в макушках деревьев, птицы наполняли музыкой березовую рощу, шелест листвы был чудесным аккомпанементом. Она сидела на пушистой высокой траве, прислонившись к шершавой коре старого дуба и разглядывала облака. Внезапно налетел сильный ветер, небо осветила молния, и деревья обрели зловещий облик. Знакомые до боли тропинки исчезли, заросли колючими кустарниками и царапали ее нежную кожу. Страх пронизывал ее с головы до пят. Все то, что было ей родным и понятным, превратилось в дремучий лес, полный страха и одиночества, без начала и конца. Вдалеке завыли волки, которых никогда там не было, над головой кружили вороны. Совсем рядом Лиза услышала горький плач ребенка. Она открыла глаза и поняла, что это во сне плачет Олеся. Стряхнув с себя остатки кошмара, она взяла ее на руки и прижала к груди, убаюкивая и тихонько напевая. Сердце все еще бешено колотилось в груди, но страх угасал: она была не одна.

На следующее утро Лиза проснулась разбитой. День обещал быть напряженным. Близилась сдача проекта, а у нее не был ни сил, ни желания этим заниматься. Как часто ей хотелось послать все к черту и сменить работу, но что-то мешало. Все эти бесчисленные согласования, мелькающие цифры, недовольные гримасы коллег, которые жаловались на все, что только можно, звонки нетерпеливых подрядчиков, бесконечные проблемы, - все это мертвым грузом словно бы придавливало Лизу к... нет, даже не к земле, а к полу, бетонному и холодному, вытягивающему людское тепло. Новый день уже давно не начинался с волнующего трепета в ожидании чудес, напротив, волей-неволей, каждое утро внутренний голос ворчливо сообщал о том, что невыполненных дел столько, что некогда будет посмотреть в окно. Да и что интересного там, за стеклом с разводами? Одни и те же грязные машины, куда-то спешащие люди, серый асфальт и кусочек газона с высокой березой. За последнее время Лиза разучилась с легкостью вставать по утрам, как раньше. Часто она не слышала будильника (или не хотела слышать) и опаздывала на работу, неизменно выслушивая отчитывание начальницы. От любимых утренних пробежек осталось лишь воспоминание, как и от занятий йогой. Все любимые занятия остались в прошлом. Как и она сама.

Под ее теплое одеяло залезла Олеся и уютно устроилась калачиком рядом с сонной матерью. Лиза обняла и прижала к себе, поглубже вдохнув запах шелковых волос малышки. Вот она, ее награда за все мучения, вот ее счастье... Все остальное не имеет смысла, пока они есть друг у друга.

- Леся, - прошептала Лиза.

- Что? - так же шепотом ответила ей дочка.

- Я тебя очень люблю, - и с этими словами обняла ее еще крепче.

- И я тебя, - услышала она в ответ.

Эти несколько умиротворенных минут вновь наполнили Лизу силой и спокойствием. Стрелки на часах бежали по кругу без оглядки, всем своим видом намекая, что пора последовать их примеру, но Лиза даже не глядела в их сторону. Чтобы не портить себе настроение, она отключила все телефоны, приняла бодрящий душ и скрылась на кухне за плитой, готовя ароматные гренки. Большинство действий были машинальными и уже не приносили удовольствия, кроме мысли о том, что Олеся обрадуется решению Лизы провести этот день только с ней. Закончив утренние процедуры, девочка прибежала на кухню, помогла маме накрыть на стол и принялась уплетать свежеприготовленный завтрак.

- Мам, а знаешь, что мне сегодня снилось? - начала Олеся.

- Ммм, попробую угадать... Наверное, на сей раз к нам в гости пришел гиппопотам.

Олеся хихикнула и ответила:

- Нет, не угадала. Мне снилось, что мы надували воздушные шары. У меня был синий и маленький, а у тебя черный и большой. Ты его все надувала, надувала, пока не стал больше тебя. Потом подул ветер, и ты начала улетать вместе с ним. Но я успела схватить тебя за ногу и крепко-крепко держала, а потом ты отпустила веревочку с шаром и упала на землю.

Лиза, которая тем временем наливала себе вторую чашку капучино, насторожилась и спросила:

- Ты сильно испугалась?

Олеся молча кивнула. Затем она заговорила о новой девочке в садике, о подготовке к утреннику, и этот разговор забылся. Закончив завтрак, Лиза с Олесей вышли из дома и сели в трамвай, который вел прямо к парку аттракционов. Мимо них в окнах проплывали серо-коричневые здания, пестрели витрины, мигали светофоры... Наконец, вдали показались главные ворота парка с причудливыми черно-золотыми узорами на фоне высоких многолетних дубов. Лиза нарочно вышла остановкой раньше, чем нужно было, чтобы прогуляться по мосту. Она любила это место. Оно было связано с приятными моментами из прошлого, которые ей захотелось воскресить в памяти. Олеся восторженно глядела по сторонам, при этом часто посматривая на маму и улавливая ее настроение. Сам факт того, что, вместо того, чтобы пойти в садик, она важно прогуливается рядом с мамой, несмотря на то, что той тоже нужно было уйти на работу, придавал этому дню какое-то неуловимое волшебство. Жаль только, что с ними нет папы Олега, но, с другой стороны, когда он находился рядом с ними, мама становилась какой-то чужой и при этом сердитой, а он почти все время молчал, хотя, когда они наедине, он совсем не такой. Очевидно, они играли в какую-то непонятную игру, только вот зачем? Она совсем несмешная и неинтересная. И маме она тоже совсем не нравится, это чувствовалось на расстоянии. Зачем тогда они начали жить вместе? Странные они, эти взрослые. Делают то, чего не хотят делать, а то, что хотят, не делают. Олеся ритмично шагала и представляла себя уже взрослой, живущей в каком-нибудь уютном домике рядом с речкой, где она могла бы купаться хоть каждый день. Во дворе она бы посадила очень много кустов малины и ежевики, сделала бы уютную беседку, в которой бы собирала свою семью и угощала ее ягодным пирогом с чаем. Еще завела бы несколько курочек и корову, а еще... Ее мысли прервала Лиза:

- Солнышко, какое мороженое тебе взять?

Играя слипающимися пальцами, Олеся захотела было продолжить свою мечтательную экскурсию в будущее, но у нее ничего не вышло: интерес пропал, а взгляд упал на огромное колесо обозрения, куда она и направилась с мамой вприпрыжку.

День пролетел незаметно. Совершенно не хотелось возвращаться домой, но Лиза понимала, что иначе лишних расспросов не избежать. Лгать она не умела и не хотела, но, вероятно, придется научиться, если она хочет спокойной семейной жизни без ссор. Пока Олеся завязывала шнурки на кедах, Лиза нехотя включила мобильный и внутренне сжалась. Как же ей хотелось бы, чтобы на экране не появлялось ничего: ни десятков пропущенных, ни гневных сообщений, только время, и то, желательно, чтобы не было и его. Но, один за одним, ей прилетали уведомления, от которых простые радости прожитого дня рассеивались и превращались в пепельный туман, бродя в котором она все меньше и меньше понимала, куда идти и где именно ее дом, ее настоящий дом. Лиза растеряно присела на скамью рядом с дочерью. В это мгновение она казалась ей куда более мудрой, чем она сама, и Лиза бессознательно потянулась к ней за помощью. Олеся интуитивно поняла, что маме плохо, и обняла ее крепко-крепко, как умела. Потом отстранилась немного и спросила:

- Мам, а ты знаешь, как я тебя люблю? Вот так, - и изо всех стиснула материнскую руку, которую уже не отпускала до самого дома.

Глава 22

- Ты хоть понимаешь, что убила весь мой сегодняшний день? Понимаешь? - зарычал на нее Олег с порога, стоило им войти. - Я, как дурак, весь день пытался понять, что происходит. У меня на носу куча дедлайнов, а я трезвоню жене так, что чуть было не сломал кнопки на телефоне! Что, черт возьми, происходит, ты мне можешь сказать?

Внешне спокойная и невозмутимая Лиза помогла раздеться Олесе, попросила ее пока включить мультики и медленно прошла на кухню, по пути размышляя над ответом. Одно лишь зеркало в коридоре уловило волнение и нервное облизывание губ.