— Да сделайте вы что-нибудь! — взвизгнул, потеряв всякое терпение, Эскобар. Он в сердцах швырнул бумаги в сидящего перед ним человека, и листы посыпались на колени Абрахема. А затем отступил в сторону, потирая пухлые ладошки, словно Понтий Пилат, умывающий руки перед народом Израилевым.
Джо молча пожал плечами, шагнул к креслу и ударил сидящего в нем человека в лицо. Кулак угодил в нос, рассек кожу на переносице, расплющил верхнюю губу. Кровь брызнула на колени Абрахема, заливая листы закладной крупными алыми каплями.
Острая боль в разбитом лице заполнила Тэдда, вытесняя из головы все мысли и чувства. На несколько долгих мгновений сознание исчезло, его мозг превратился в бездумный ком нервной ткани, снедаемый мучительным жарким пламенем. А затем боль схлынула, оставив после себя россыпь едва тлеющих углей, и Тэдд вновь обрел способность мыслить. Он отнял руки от изуродованного лица и с отстраненным интересом поглядел на перепачканные кровью ладони. Попробовал заговорить, но онемевшие, словно после укола анестезии, губы отказывались повиноваться. Чувство было сродни тому, что он испытал в зубоврачебном кресле, когда доктор Эммерс вколол в десну кубик лидокаина перед тем как взяться за клещи и удалить больной зуб. В тот раз Тэдд с интересом прислушивался к своим ощущениям, попеременно касаясь пальцами кончика носа, щеки и губ. Он восхищенно качал головой, поражаясь мгновенному действию препарата, позволившего легко перенести столь неприятную операцию.
Сегодня было не так весело. Кровь уже протекла сквозь неплотно сжатые пальцы, и несколько капель упали на лежащие на коленях листы, оставив пятна размером с десятицентовую монету. Рауль Эскобар, мерзкий маленький толстячок в пижонском костюме, что-то кричал, яростно жестикулируя коротенькими ручками, но голос его едва доносился до сознания Тэдда. Не пытаясь больше заговорить, он отрицательно покачал головой. Высокий мужчина с пистолетом за поясом поднял руку, и Абрахем сжался, ожидая, что очередной оглушающий удар обрушится на его голову. Но нет. Мужчина едва скользнул по нему взглядом и Тэдд увидел торчащую из сжатого кулака короткую антенну портативной рации.
— Приведите девок, — коротко буркнул «пистолет» в черный кусок прорезиненного пластика.
Почти сразу же наверху послышалась возня, неясные вскрики, затем звук открываемой двери. Конус яркого света упал ступени лестницы, а мгновением позже дерево жалобно заскрипело под тяжестью ступавшего на него человека. Неловко повернув голову, Тэдд наблюдал, как в помещение спустился настоящий гигант. Рост около семи футов, покатые плечи, огромный, колышущийся в такт тяжелым шагам живот. Руки, каждая толщиной с хороший свиной окорок, лежали на плечах Эн Мари и Бев, которых он грубо толкал перед собой. За ним, почти упершись в широкую спину, спускался худой как жердь коротышка, напоминавший по контрасту недокормленного подростка. Почти волоком подтащив девочек к креслу в котором сидел Абрахем, гигант небрежным движением швырнул их на пол. Увидев распростертых перед ним дочерей, Тэдд заскулил, протяжно и безнадежно.
Вернув «уоки — токи» в карман, Джо с интересом посмотрел на Абрахема, ожидая его реакции. Парень держался весьма неплохо для лысеющего владельца сувенирной лавки. Не паниковал, не грозил полицией, очевидно понимая всю глупость подобного поведения. Но и сдаваться не собирался. Что ж, поглядим, что он запоет, увидев своих дочурок в обществе «очаровашки» Мигеля. Джо любил наблюдать, как сдают позиции самые сильные духом, стоит только подобрать правильный ключик. Как упрямство и дерзость уступают место отчаянию и страху, как люди, минуту назад готовые умереть за свои убеждения, становятся мягкими и покорными. Готовыми поверить обещаниям, дающим надежду. Или, всего лишь призрак надежды.
Но, увидев детей, Эрнандес забыл обо всем. Две девочки, примерно пятнадцати и двенадцати лет, в одинаковых фланелевых пижамках, лежали на полу в нескольких футах от острых носков сапог Джо. Старшая, голубоглазая блондинка, с нежной, цвета свежайших сливок кожей, приподнялась на колени, опершись руками о пол. Едва не перестав дышать, он жадно пожирал глазами стройные бедра девочки, обтянутые мягкой тканью, маленькую, но уже ясно различимую грудь. Дыхание Джо прервалось, горячая волна возбуждения окатила тело. Пенис вновь увеличился и затвердел, туго натянув грубую ткань в паху. Он шумно выдохнул и перевел взгляд на младшую из сестер. Не такая высокая, совсем еще не оформившаяся, она напомнила Джо галчонка, подобранного им, тогда восьмилетним, на пыльной площадке трейлерного парка в Чивава. Птенец прожил пять дней в старой коробке из под приемника, пока Хосе Эрнандес, пьяный как свинья, не раздавил его каблуком на глазах у Джо.
— Проклятая шлюха! — заорал он тогда, обращаясь к жене, хлопотавшей на крохотной кухоньке, — ты родила мне девчонку! — И отвесив замершему в испуге сыну увесистую затрещину, пинком выбросил окровавленную коробку из трейлера. В тот день Джо по-настоящему возненавидел отца. А пять месяцев спустя, сбежал в Тихуану, присоединившись к уличной банде подростков.
Отбросив нахлынувшие мимо воли воспоминания, Эрнандес внимательно присмотрелся к младшей из дочек Абрахема. Полная противоположность своей старшей сестре, девочка была очаровательна. Смуглая кожа, густые каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, огромные, наполненные слезами, глаза. Она с мольбой смотрела на Джо, во взгляде читался испуг и надежда.
— Нет, нет, нет — донеслось до ушей Эрнандеса невнятное бормотание. Обернувшись на звук, он встретился взглядом с Абрахемом. Тэдд тяжело ворочался в кресле, стараясь встать на ноги, но тяжелый удар, разбивший ему лицо, лишил тело способности двигаться, пригвоздив его к месту.
— Нет, не трогайте девочек, умоляю, — невнятно шептал он окровавленными губами. В уголке рта набух и лопнул алый пузырь, обрызгав грудь Абрахема смесью слюны и крови.
Несколько секунд Джо смотрел в широко открытые, побелевшие от ужаса, глаза Тэдда и усмехнулся. Опустился на одно колено перед лежащими на полу детьми, и обратился к младшей из сестер.
— Тебя зовут Беверли, дорогая? — голос его звучал мягко, успокаивающе. Так мог бы говорить профессиональный педагог или полицейский, общаясь с насмерть перепуганным ребенком. Девочка быстро кивнула, не отрывая глаз от склонившегося над ней мужчины. — Хорошо, — продолжил Джо все тем же, внушающим доверие, тоном. — У нас с твоим папой возникли некоторые разногласия, но мы их почти уладили. За исключением одного маленького пустячка. Ты поможешь мне?
Бев еще раз кивнула, волосы взметнулись в такт этому движению. Она почти не соображала от страха, поняла только, что надо делать все, что скажет этот человек с неприятной улыбкой и холодным, пронзительным взглядом. Этим она поможет папе, чужие люди уйдут, и все будет как прежде. Она поднимется в свою комнату, и ляжет в кровать, крепко обняв Эн Мари, а завтра, если у папы ничего не будет болеть, они вместе сходят в кино.
— Ты поможешь мне? — повторил страшный человек. — Хорошо. Попроси папу подписать те бумаги, что лежат у него на коленях, и мы уйдем. — Он широко улыбнулся, обнажив мелкие зубы, и подтолкнул Беверли в направлении кресла. Еще раз кивнув, девочка поползла вперед, быстро перебирая коленками, отчего Джо захлестнула очередная волна возбуждения.
Добравшись до кресла, Бев приподнялась, вцепившись тонкими пальчиками в широкий подлокотник, и умоляюще глядя на Абрахема, заговорила:
— Папа, пожалуйста, подпиши, пожалуйста, подпиши, — ее голосок звучал приглушенно, слова путались, то и дело прерываясь сдавленными рыданиями.
Тэдд накрыл руки дочери своей широкой ладонью, и с ненавистью взглянул на Эскобара. Затем, требовательно протянул к нему правую руку. Правильно истолковав это движение, юрист метнулся вперед, одновременно доставая из кармана пиджака ручку. Вложив толстый цилиндр из слоновой кости в нетерпеливо сжимающиеся пальцы Абрахема, он отступил на безопасное расстояние. Но мужчина в кресле не думал о нападении. Зубами, левой рукой он все так же сжимал тонкие пальцы дочери, Тэдд сорвал колпачок, быстро проставил подпись на лежащих у него на коленях листах. Проставил, нимало не заботясь о том, что платиновое перо в нескольких местах порвало и смяло бумагу. Затем сгреб их в кулак и швырнул в стоящего перед ним Эскобара. Листы ударились о жирную грудь юриста, и порхая, словно кружащие над цветами бабочки, опустились на пол. Эскобар упал на колени, и комично размахивая толстенькими ручками, стал собирать рассыпавшиеся по полу бумаги. Тэдд злобно ухмыльнулся, обнажив окрашенные кровью зубы, а затем издал короткий каркающий смешок.