Однако я решил стать для нее опорой. Это желание, что я долгое время пытался подавить, в конце концов, победило меня. И тогда изо дня в день я начал учиться жить. Лекарь помог мне сделать маску, и постепенно у меня начало получаться чувствовать этот мир, видеть его иным способом, нежели остальные люди. И я смог познать любовь, непривязанную к внешнему облику моей избранницы. Со временем все мои чувства обострились, и я начал перенимать мастерство лесного врачевания у некогда спасшего меня лекаря. Его дочь так и не стала моей супругой по традициям и вере наших краев. В родном городе мне так и не нашлось места, а люди только потешались и глядели на меня, точно на забавную игрушку.
Тогда девушка, ставшая для меня важнее самой вселенной, едва узнав об этом, хотя я и всячески пытался скрыть от нее отношение ко мне окружающих, не раздумывая собрала вещи, сказав, что значит, настало время нам найти только наше, особенное место. Долго путешествуя, мы набрели на это место, и уже несколько лет живем здесь. Возможно, этот дом раньше так же принадлежал какому-то лекарю или просто отшельнику, но теперь для нас он стал дорогим местом. Несколько недель назад моя возлюбленная уехала навестить родителей, а я остался беречь наш дом, и теперь с нетерпением жду ее возвращения.
— Она хороший человек, а как ее…
— Не рассказывай об этом своим друзьям, — улыбнулся Дзин, — хорошо?
— Не расскажу, — кивнула девушка.
Лекарь поднялся на ноги, потягиваясь, и вновь посмотрел на нее.
— У нас у всех разные судьбы, и никогда не знаешь, что именно принесет тебе высшее счастье. Пусть сейчас мое лицо изуродовано, а глаза не видят, но я обрел куда более глубокое зрение — теперь видит моя душа. К тому же, не случись этого со мной, возможно, в мою жизнь так и не явилась бы эта девушка, что помогла мне обрести себя. Ты переживаешь, что являешься для своих друзей неподъемной ношей, однако так ли это на самом деле? Считают ли они, что ты обуза? А если тебе все же хочется успокоить себя и справиться с этими чувствами, то разве кто-то мешает тебе научиться тем вещам, которые, по твоему мнению, помогут тебе стать полезной? Вся так необходимая тебе сила уже внутри тебя, Даша.
Дзин отряхнул маску и вновь повязал ее на лицо, покрепче затянув тесьмы.
Глава двадцать первая
Утро ворвалось в сознание Даши головной болью и тяжестью на душе после разговора с лекарем. Перевернувшись на другой бок, девушка ладонью прикрыла глаза от проскальзывающих через крошечное окно солнечных лучей. Рассказ Дзина потряс ее той жестокостью, на которую способны люди по отношению к таким же живым, умеющим страдать, слабым и беспомощным сородичам. Они совершали все эти зверства, словно упиваясь чужой болью; для них чьи-то слезы и переживаемый ужас — наслаждение, что огнем и страстью разливается по телу подобно крови, наполняет его и сливается с самой сутью человека, порождая еще большую жестокость. А попустительство со стороны правителей и постоянная безнаказанность влекут к все большей наглости со стороны работорговцев и простых разбойников, которых на дорогах становится все больше, как когда-то пожаловался проезжий купец, на время задержавшийся в Соари.
В столичных округах всегда тихо и спокойно, поэтому жители этих краев обычно и не подозревают о творящихся в других селениях и городах разбоях. Короли создают покой и рьяно защищают столицу, а деревни, что расположены поодаль, лишь обкладывают налогами, и их жители порой даже не знают, как выглядит правящий ими человек. Солдаты, чьим призванием изначально являлась защита людей, из-за отсутствия иных занятий и должной дисциплины в своих нестройных рядах стали одной из главных и устрашающих угроз для простых людей в городах. Они обирали торговцев, обкладывая их придуманными ими же податями, разграбляли дома, насиловали женщин, что были им привлекательны.
Но в Соари всегда царило умиротворение, а солнечные поля трепещущих на ветру подсолнухов никогда не становились свидетелями кровопролития и жестокости. Разбойники не решались зверствовать в такой близи от столицы, а стражи в крошечной деревне никогда и не было, поэтому с юных лет окруженной теплыми и приветливыми людьми Даше сейчас все открывающиеся ей стороны жизни родного королевства и населяющих его людей казались лишь грезой, кошмарным сном, но никак не живой действительностью. Хотелось спрятаться, закрыться и навсегда забыть эти часы, когда весь ее привычный мир рушился, а она ничего не могла сделать, позволяя жизни и собственной душе разлететься на множество крошечных осколков, что уже никогда не удастся вновь собрать воедино.
Проведя рукой по волосам и еще больше взъерошив их, Даша вздохнула, сгоняя остатки беспокойного сна, полного страха и тревоги, и поднялась с постели. Вереска в комнате не оказалось, и, переодевшись, девушка вышла в ту часть дома, что совмещала в себе кухню и столовую, надеясь, что сегодня жар у Лорэнтиу спал. Однако посла в комнате не оказалось, а постилка, на которой его устроил лекарь, свернутая покоилась возле стены в углу. Ощутив свернувшийся в груди противный ком нехорошего предчувствия, Даша испугано выбежала на крыльцо, поймав на себе удивленный взгляд занесшего над поленом топор Вереска.
— Доброе утро, — ласково улыбнулся ей юноша. — Прости, что шумлю.
— А где Лорэнтиу? — взволнованно спросила Даша, оглядываясь.
— Ушел на озеро, — ответил появившийся из-за дома Дзин. — Я в восхищении перед вашим другом. Очень стойкий юноша. Так скоро прийти в сознание после падения, я немало был удивлен, когда сегодня утром обнаружил его не в постели, а на улице. Думаю, если так дальше пойдет, то окончательно он поправится через пару недель. И коли ваше желание отправиться дальше по-прежнему будет так же сильно, то сможете без опаски пускаться в дорогу. И все-таки терпение его восхитительно. Если хочешь увидеть своего друга, спустись по той тропинке, — он указал рукой направление, — и вскоре выйдешь к озеру.
— Будь осторожна, Даша! — прокричал ей вслед Вереск.
Подхватив полы одежды, девушка поспешила вниз по узкой тропинке, иногда совсем теряющейся среди густой поросли травы. В одном месте дорога шла под откос, и Даша замедлила шаг, боясь споткнуться об невидимые ее взору корни деревьев или полузакрытые в землю небольшие камни. Вероятно, это тоже озеро, в которое они упали, только до этого Дзин вел их совсем другой дорогой, а быть может просто из-за темноты и тревоги за юношу она не смогла толком запомнить их путь. Однако сейчас ее больше волновало не это, а боль Лорэнтиу, что ему в очередной раз приходится переживать по ее вине.
Лес перед ней внезапно закончился, а каменистый берег плавно утопал в светлой воде озера. Даша в смятении остановилась, глядя на простирающуюся вдаль голубоватую гладь. Нет, это совсем другое место, поразившее девушку своей красотой, приносящей в душу умиротворение. Спокойные воды чистого озера окружала узкая полоса берега, за которым возвышался лес и взмывали к облакам могучие скалы, в некоторых местах покрытые невысокими кустами, росшими, казалось, прямо из камня. Ближе к другому берегу над водой поднимались несколько островков, покрытых травой и пестрыми цветами, яркие краски которых были заметны даже здесь.
Лорэнтиу устроился на камнях, опустив по колено ноги в воду, а обнаженный его торс был перетянут тугой повязкой из ткани. Блаженно прикрыв глаза, юноша запрокинул голову, подставляя лицо жарким лучам дневного солнца, но услышав шаги, он посмотрел на Дашу, несмело приблизившуюся к нему. Девушка опустилась рядом на раскаленные за день камни и, поджав под себя ноги, замялась, не смея взглянуть на мужчину и не зная, как начать разговор. Собравшись с мыслями, она хотела уже обратиться к послу, но позади что-то с протяжным хрипом проскользнуло в кронах деревьев, отчего Даша вздрогнула, испуганно обернувшись.
— Не бойся, — юноша отбросил с глаз непослушную челку. — Это просто птица.
— Тин… Я хотела…
— Ты точно не пострадала? — прервал ее Лорэнтиу. — Этот странный парень в маске назвал себя лекарем и рассказал, что с нами произошло. Но, несмотря на его причудливый вид, должен признать, все раны он обработал мне довольно хорошо. Касаемо же тебя он заверил, что никаких серьезных повреждений у тебя нет, только несколько ушибов. Это правда или он соврал мне?