В конце коридора была открытая дверь, и дом внутри казался крупнее и длиннее, чем должен был, словно в нем было свое измерение.

— Сюда, — шепнул Майкл и указал на комнату. Мы вошли. В углу горела лампа, бросая тени на комнату. Награды, ленты и рисунки машин и грузовиков висели на стенах. Окно было приоткрыто, показывало кирпичную стену соседского дома.

Я прошла туда и поразилась тому, как тепло снаружи. За час там одиннадцать дня сменились одиннадцатью ночи. Так не могло быть. Но время бежало, а лестница висела за окном. Или Майкл скрывал путь побега, или это было для нас.

Я повернулась сказать что-то маме и сестре, увидела, что Майкл ушел, закрыв за собой дверь. Он не оглянулся.

— Мам, — шепнула я, повернувшись к ней. — Позвони папе.

Она кивнула и вытащила телефон. Мы сгрудились у окна, пока она звонила.

Ада смотрела на меня пустыми глазами.

— Это сон да? Точно сон. Точно.

Я с сочувствием нахмурилась.

— Хотелось бы. Я знаю лишь, что это не дом, и вам нужно уходить отсюда.

— Блин, — мама опустила телефон. — Нет сигнала. Совсем. Телефон даже не работает.

Мы проверили наши с Адой телефоны, но ничего. Они были бесполезны.

Вежливый стук в дверь, тень появилась под ней. Она была слишком большой для малыша Майкла. Пальцы тени коснулись моей спины.

Я повернулась к Аде и маме и убедилась, что они смотрят на меня.

— Слушайте, вам нужно уходить. Я подержу лестницу. Но мальчик вряд ли шутил, когда сказал, что это единственный выход. Мы не знаем, что внизу, но мы знаем, что это не из этого мира, — я посмотрела пристально на маму. — Мам, я знаю, ты это видишь. Ты не сможешь отрицать, даже не пытайся.

К моему удивлению, ее глаза слезились, я не знала, от печали или страха. Я забыла, как все это пугало, если ты не привык. Я еще не была в такой ситуации. С призраками я могла справиться, но это было вне моего понимания, и я не знала, как с этим бороться, возможно ли это. Это было опаснее, чем что-либо.

Она всхлипнула, и я поняла, что давно не видела слез матери. Тонкой дрожащей рукой она вытерла слезу и сказала:

— Прости, Перри. За все.

О, теперь я буду плакать. Она выбрала не лучший момент.

— Мам, все хорошо, — сказала я, взглядом прося ее быть спокойной. — Мне нужно, чтобы вы ушли и нашли папу. Приведите помощь, но сами уходите отсюда.

— Прости, что не верила, — сказала она, ее голос дрогнул, больше слез полилось по щекам. В тенях комнаты они казались реками на ее коже. — И мне жаль, что я не верила матери.

Я смягчилась, ощущая внутри боль. Пиппа.

— Хотела бы я, чтобы она была сейчас тут, — прошептала она. — Я бы так много ей рассказала. Я ждала, что она появится, но ее нет.

— Знаю, — я потирала ее спину ладонью. — И я тоже. Но, думаю, она ушла в лучшее место. Этого она хотела, и это мы для нее хотим.

Стук повторился. Я не хотела смотреть. Это было слишком громко и звучало слишком высоко для Майкла.

Для мальчика.

— Ребята, — сказала Ада. — Идемте уже.

Я кивнула и повела их к окну. Ада легко и без шума подняла раму. Веревочная лестница висела на двух прочных крюках, но я держала за край, пока Ада перелезала туда.

— Береги маму, ладно? — шепнула я ей.

Она кивнула и посмотрела вниз. Падать было недалеко, и под нами была лишь дорога, урны были у другой стены.

— Ты не пойдешь сразу, да?

Я кивнула.

— Да. Но я найду Декса и Максимуса, и мы сразу уйдем.

Ада вскинула бровь, словно не верила мне. Может, так и было, все казалось пока что невозможным. Она спрыгнула на пять футов, легко приземлилась на ноги.

— Теперь ты, — прошептала я спешно матери.

— Перри, — она замерла на подоконнике. — В этом нет смысла. Ты следующая. А я найду Декса.

Я покачала головой.

— Это не твой бой, мам. Ты не должна была сюда приходить.

Ее глаза были безумными.

— Но я пришла, — прошипела она, сжимая мои плечи. — Я пришла, потому что ощущала, что так нужно. Почему? Что мне нужно было тут увидеть?

— Может, тебе нужно было увидеть, что ты — как я, — сказала я, испытывая надежду и сомнения. — Увидеть, что ты не одна, — она тяжело дышала, а я продолжила. — Может, ты скучала по матери и хотела увидеть часть ее жизни.

Она прижала ладонь к моей щеке.

— Прости, — сказала она. — Больше я не буду в тебе сомневаться.

Я не знала, пора ли сказать о таблетках, но передумала. Нам хватало сейчас проблем. Я даже не знала, почему демон стучал, но он явно ждал меня.

Громкий вопль прервал момент. Казалось, он исходил от дома, от стен. Дверь распахнулась, и я увидела силуэт зверя на двух ногах, как в отеле. Он снова завопил, от него пахло смертью, тело дрожало.

— Иди! — закричала я маме, почти вытолкнула ее из окна. Она пошатнулась, и я боялась, что она упадет, но лестница задрожала от ее веса. Через миг сомнений она со стуком приземлилась к Аде.

Окно закрылось за ней с оглушительным стуком, и моя ниточка с реальностью оборвалась.

Я смотрела на чудище, черный силуэт со злыми белыми глазами. Я ощущала его недовольство, это все было для меня. Что-то случилось. Я что-то испортила.

И это было хорошо. Я улыбнулась чудищу.

Я думала, монстр бросится ко мне. Я ждала сражения и смерти.

Но этого не было. Зверь остался на пороге, склонил голову, словно слушал.

Он закричал снова, еще хуже. Он выбежал в коридор и стал жидким дымом, что ускользнул, оставив ненависть.

Я боялась двигаться, не знала, что делать. Я повернулась и дернула окно. Оно было закрыто, словно приклеилось, а стекло стало черным и липким. Я не видела маму и Аду, не слышала их. Они были там, я надеялась, что они пошли за помощью или ушли подальше в город.

А я была здесь. И Декс. И Максимус.

И маленький Майкл. И чудище.

И миллион других кошмаров.

Я глубоко вдохнула, желая знать, что происходит, с чем я боролась. У меня не было ничего для защиты.

Почти ничего.

Мое сердце замедлилось, я перевела дыхание, закрыла глаза и начала звать на помощь в голове, пытаясь не дать никому другому прочесть мои мысли.

Я звала Максимуса. Я кричала Дексу, как еще никогда раньше.

И надеялась, что они меня слышали.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Декс

Я проснулся от стука в дверь. Казалось, ее вот-вот пробьет большой молот, и Джек Николсон скажет:

— Вот и Джонни!

Но этого не случилось. Стук продолжался, как и знакомый голос:

— Деклан, впусти!

Грубый, невнятный. Голос матери.

Я открыл глаза и сначала увидел лишь тьму. Через миг глаза привыкли, свет исходил от ночника в углу.

Твою мать, я был в своей детской спальне. Я был под одеялами, под любимым фланелевым одеялом, что все еще пахло лимоном после Пиппы. Ноги свисали с кровати.

Я медленно сел, не понимая, откуда боль в голове. Как я тут оказался?

В голове всплыли картинки дня. Перри, Ада, Максимус, родители Перри. Дэниел оставил нас. Остальные вошли в дом. Внутри все изменилось. Стало черным, отрывками. Воспоминания и мысли будто не были моими.

Но теперь я был здесь, как-то очутился в прошлом. Я был в той же кровати, что в детстве, моя коллекция кассет была в углу, мой меч и нун-чаки висели на стене, и моя пьяная мать стучала в дверь, желая помучить меня.

У меня не было повода теперь ее бояться. Я был взрослым. Я перерос детство.

Но я был жив, а она — мертва. Вот так.

Так всегда было.

— Деклан, открой дверь, или я тебя порежу, — сказала она. Я забыл, какой она была, когда напивалась.

— Отвали! — заорал я.

Пауза. Может, она была в шоке, что ее юный сын так выражается. А потом все продолжилось. Стук. Вопли. Ручка дергалась.

Это был дом ужасов, созданный для меня. Но я был не один в доме. Когда я бежал по лестнице, Майкл бы там, прятался, и мне нужно было его найти. Я оставил Перри и всех внизу, надеялся, что там безопаснее, и там пьяная мертвая француженка не станет говорить с ними.