– Вот так, – удовлетворенно посмотрев на результат работы, Ника чуть поправила длинный ус, отметив, как тот стойко противостоит гравитации и вполне завивается.

Давыдов мигом ощупал лицо, осторожно коснулся уса, и с выражением надежды и счастья на лица – словно человек, вновь обретший конечность – лихо крутанул левый ус вверх.

– Стоит! Господа, у меня снова стоит! А я уже отчаялся надеяться! Ника, вы и ваша ладошка – это просто чудо! То есть, я хотел сказать, работает! – обратил он внимание на задумчивые взгляды князей из зала. – Ус снова стоит и вьется! Честью клянусь, ничего пошлого, – тут же отреагировал он на хмурое выражение лица Юсупова и даже изобразил стойку смирно.

– Ника, – чуть не прослезившись от радости, повернулся он к невесте. – Не знаю, как вас и благодарить.

– Что вы, мелочи. Там было всего лишь небольшое проклятье. – Засмущалась Еремеева. – Хотите, перевешу его пониже?

А взгляд Давыдова даже слегка протрезвел.

– Не надо! В знак искренней благодарности, с сегодняшнего дня я зачисляю вашего сына в полк! – Торжественно произнес он.

– Н-но его пока даже нет в планах…

– Когда это останавливало настоящего гусара?!

В общем, от крайне настойчивого в своих намерениях Давыдова пришлось убегать (он требовал имя ребенка, настойчиво предлагая вариант Василий), отговорившись важными делами на кухне. А там подбодрить крайне недовольную Аймара, что комплект блюд для большого банкета рассчитан на пятьдесят персон, а гостей всего-то шесть, и вовсе тут немного посуды. Ну и отогнать Го от поваров – потому что если и у тех откажут руки, то придется угощать пельменями.

Обратно Ника возвращалась осторожно, отслеживая местоположение Давыдова – но тот, по счастью, уже был за столом, с удовольствием крутил себе ус и по новому кругу знакомился со всеми князьями. А те в очередной раз прощали человека, дети и внуки которого составляли руководство канцелярии императора.

Словно по очереди, к ней подошел князь Панкратов, рассыпался в комплиментах, пожелал самого лучшего и, напомнив о выбранной стезе хирурга, пожелал подарить ей личный полевой хирургический набор.

– Каждое лезвие – артефакт, – скромно хвалил князь свой подарок. – На днях руку человеку пришивал, так ни одного шрама не осталось, а координация движений и прохождение импульсов просто идеальны. Не смейте отказываться, это от всей души. Доставят на днях.

С тем и отошел, коротко поклонившись, оставив девушку со светлой радостью.

Подошел и Долгорукий, витиевато рассказав о невесте своего внука, которая наверняка была бы рада такой подруге, и что им определенно надо познакомиться. Ведь у Ники пока нет свидетельницы на свадьбу, верно? Особенно из имперского рода Ховриных?

– Ника Сергеевна, – через пару минут после прошлого визита неведомо как незаметно оказался рядом князь Шуйский.

Этот тоже, по всей видимости, решил не оставаться в стороне.

– Позвольте высказать вам свое восхищение.

– Александр Олегович. – Ника повернулась к нему и изобразила книксен.

– Из вас выйдет очень красивая вдова.

Слова не сразу добрались до сердца. Но после осознания, кровь прилила к щекам, а пальцы сжались в кулаки. Но затем мгновение обдумывания, и гнев сменился задумчивостью.

Ника с затаенной тревогой посмотрела на князя, словно ожидая продолжения.

– Умная, красивая вдова. – Неторопливо, с расстановкой добавил князь.

Во взгляде же его было привычное равнодушие – так смотрит лес на человека, пытающегося плыть по быстрой стремнине и еще не знающего, что впереди вода падает с высоты на острые камни.

Шуйский достал из внутреннего кармана мундира желтый конверт без надписей и, заслоняя от чужих взглядов, передал девушке.

А та, коротко поклонившись, заспешила с конвертом внутрь дома. И только быстро пройдя пару поворотов, остановилась в пустом помещении, освещенном узким окошком, стараясь унять тревожное биение сердца.

В конверте оказалась одна фотография, в которой вовсе не было ничего криминального. Цветная, но почти лишенная красок, она явно была сделана с большого расстояния – детали на переднем плане характерно размывались, а угол обзора был направлен сверху вниз. Но узнать по обстановке на фотографии один из фешенебельных ресторанов на Арбате можно было без малейших проблем, равно как и то, как за одним из столов в нем вместе обедают князь Черниговский и Милютин Борис Игнатьевич.

Мало кто из романтиков помнит, что за широким и красивым жестом, пролившимся водопадом купюр на зеленый газон, последует муторное и скучное разгребание тонн нарезанной цветастой бумаги с земли. Причем, сволочные дарители первыми откланяются и покинут праздник жизни, немного ускоряя шаг с каждым призывом «а что теперь с этим делать?!», «подождите!», «а чеком нельзя было, а?!».

Наемные грузчики тут тоже не помощники – от такого зрелища максимум, что случится – это куча неадекватных мужиков, схвативших с безумным видом сколько могут в охапку и бегущих в сторону леса… Да и неловко как-то платить по двадцать рублей в час ради переноски десяти миллиардов…

Гости – отдельная тема. Эти жрали водку, уничтожали съестные припасы, как войско, вломившееся в осажденный город, и уже добрались до пельменей. А дорвавшийся до кухни и выгнавший поваров Давыдов, с воплем «сейчас я угощу вас настоящим шашлыком!» оставлял тревожный шанс на то, что город еще и сожгут.

Словом, гости выходили на крыльцо дома только с одной целью: сказать задумчивое «мда-а-а…», глядя полутрезвыми глазами на кучу денег. Вернее, с некоторых пор «мда-а-а» доставалось и Нике, бегающей от кучи денег к гостевому дому с садовой тележкой. Девушка уже успела переодеться в спортивный костюм с капюшоном и носилась взад-вперед, обладая для того огромной мотивацией: во-первых, деньги могут сжечь вместе с домом. Во-вторых, скоро гости допьются до такой степени, что обязательно станут вызванивать разнообразных леди «категории б», и если если первым делом деньги невесты попадут к этим «б-ледям», она себе не простит.

И вообще, в определенный момент попойки любой дочери, уважающей своего отца, следует непременно отбыть из дома – чтобы со спокойной совестью потом ставить в пример детям их деда, добропорядочного и крайне положительного семьянина. У Ники так и вовсе это была единственная кандидатура на светлый образ, потому что пример отца для ребенка – это по умолчанию конец света. В общем, следовало поторапливаться.

Понятное дело, на помощь счастливой невесте пришли все слуги дома, связанные родовыми клятвами и зароками – эти просто наслаждались моментом, оттаскивая спешно набитые деньгами холщовые мешки в сторону гостевого дома. Потому что богатство, известность и влияние сторицей отзывалось и на ближников главной семьи, возвышая в иерархии равных. В общем, эти – не филонили и работали со всей душой.

Но были и те, кто лениво ковырял плоскими фанернымии лопатами, предназначенными для снега, стоило Нике отбежать с тележкой на новый круг.

– Почему это надо делать сейчас, в дождь?! – Ворчала на снова покапывающий дождик Дейю, используя лопату, чтобы поудобней на нее опереться.

– А кто вчера сказал: посмеемся над деревенской дурочкой и отравим всю прислугу? – Хмурилась Аймара, вбивая свой инструмент в деньги, словно копье – в тело врага.

– А лапали-то меня!

– Три дополнительные пары рук сейчас бы было! Три! Сидели бы сейчас в тепле, у камина, сытые и с кружкой кофе в руках.

– Там уже есть нечего, – мрачно покосилась Дейю на дом.

Потом со вздохом подняла лопату и принялась помогать загружать новую партию купюр в тележку к подскочившей Нике.

– У меня все болит, – пожаловалась китаянка на нестандартные нагрузки. – Мои руки полны мозолей! Я чувствую занозы в ладони от этого грубого дерева! Добрая госпожа, смилуйся!

– Будете выпендриваться – все скажу Максиму, – руками помогала грузить ценный груз Ника.

– И что он нам сделает? – Воткнув лопату в землю, выпрямилась Аймара, собираясь саботировать это издевательство.