Её правда. Сочинить речь в «защиту» своего невнимания не мешало бы.

Все знают, что аспирант сперва шанс даст. Спросит: «Ну, и как вы дошли до жизни такой?»

А дальше сам карабкайся, как можешь. Правда, до сих пор никому так и не удавалось уйти от него победителем. Все невероятные истории были на корню зарублены, а провинившемуся выдано жуткое индивидуальное задание. И непременно с лютым подвохом. Впрочем, поэтому аспиранта побаивались и лишний раз старались не злить.

А вообще, Ян Викторович мужчина неплохой. Симпатичный: высокий, широкоплечий, кареглазый. Умный и целеустремленный, что немаловажно. На кафедре вечно допоздна засиживается, в деканате помогает местным барышням с восставшей копировальной техникой разбираться. И вроде бы одни плюсы ему в карму, но только дотошный… ну сил нет!

И не скажешь ведь с первого взгляда. Девчонки потому и завздыхали томно, едва он впервые вошел в аудиторию и, представившись, известил: семинары и, возможно, даже некоторые лекции по истории, вместо старенького и извечно занятого зава кафедры, будет вести он.

– Начнем со знакомства, – скрестил он руки на крепкой, явно с помощью спортивного инвентаря оформленной груди. – Бранов Ян Викторович. Надеюсь, мы с вами сработаемся.

Мы, почуяв сладковатый запах халявы, в ответ тоже разнадеялись. Это ж вам не какой-нибудь «столетний» зав, с непомерными требованиями и висящей на щеках и шее старой, сморщенной, будто у черепахи, кожей!

Разумеется, группа тут же взволнованно загудела, девушки воинственно засверкали глазами и всем скопом бросились каждое слово за аспирантом записывать. Правда, довольно скоро поняли: быстрописанием Бранова не впечатлить. Диктовал он с такой скоростью, что пальцы в кровь стереть – раз плюнуть. К чему такие жертвы?

Выход нашелся довольно быстро. Создали в соцсетях чат, где можно было с преподом на околоинститутские темы общаться, и пригласили туда аспиранта. Правда, чат довольно быстро загнулся: те книжки, что Бранов туда скидывал, мало кто прочел… потому и поговорить нам с ним оказалось не о чем. Зато железобетонный повод в друзья добавиться появился! Так и поступили.

Сама я навязываться постеснялась, так Оксана, сказав: «Одногруппники – это как опята на пне: по гроб жизни вместе», взяла и легким щелчком пальца по сенсорному экрану тоже меня в ряды фанаток записала. Возмущалась и краснела я тогда, конечно, знатно. Так толку уже? После драки кулаками не машут.

Однако Бранов, поклон ему нижайший от меня и моей самооценки, исправно всех желающих принимал, но зазывные, яркие фото новоиспеченных поклонниц лайкать не спешил. А затем и вовсе, что ни занятие – проверочная да тест, один другого страшнее.

Тут у девчонок, как водится, все чувства разом и поотсохли.

После первых же низких отметок обругали аспиранта, как могли, сидя в местной столовой, и теперь лишь изредка, с сожалением во взгляде провожали, мол, может, все же одумается непутевый?

Однако «непутевый» продолжал гнуть свою линию, проводя семинары в ключе: доминируй, властвуй, грозись неуд в зачетку нарисовать. Этим, собственно, он свою репутацию «секси-препода» и профукал.

– Да смысла нет, – не раз вздыхала Оксана, обреченно подперев лицо кулачком. – Ну его, Бранова-Баранова. Тот еще крендель, похоже.

Крендель не крендель, а все же преподаватель. А я задрыхла прямо у него перед носом.

Стыд и срам!

Остаток занятия пролетел мухой, и вот я, уныло собрав вещички, ковыляла к преподавательскому столу.

И когда только петельку пришью, чтобы вещи в гардероб сдавать? Стою теперь как торговка шмотьем с кулем из пуховика, шапки и огромного шарфа, любовно называемого мной: "авторский". Почему именно авторский? Шут знает. На фото видела такие у писателей, потому и купила.

– Мария, – словно бы удивился Бранов, а я вернулась в реальность.

За спиной у меня группа спешно покидала аудиторию.

Оставшись один на один с преподавателем, я почувствовала себя, как тот самый «один», что в поле не воин. Зябко стало.

– Художничаете, значит, на занятиях, – надменно приподнял бровь Ян Викторович, покрутив в руках мою тетрадку.

Я замялась. Разговор вдруг совсем не в то русло пошел.

– Простите.

– Да мне, собственно, безразлично, чем вы занимаетесь, – с важным видом присел на краешек стола он, снова разглядывая содержимое: рисунки и краткие наброски будущих историй. – Жаль только, что до вас вся трагичность ситуации не доходит. Вы сессию тоже в рисунках и сказках сдавать собрались? Макар Ефремыч будет удивлен.

Я рассмеялась про себя. А что? Было бы неплохо! Зав. кафедры точно оценил бы моего Владимира Красно Солнышко в виде воина света паладина.

– Нет, конечно, – с излишней серьезностью ответила я. – Никаких художеств, Ян Викторович. Буду, как и все, по стандарту.

– Сомневаюсь, что вам удастся воспользоваться шпаргалками на экзамене, – сощурился аспирант.

На это я промолчала. Зачем размахивать перед быком красной тряпкой? Говорят, они от этого звереют. Однако в своих умениях использовать вспомогательный материал я не сомневалась. И, собственно, сомневаться не собиралась.

Бранов помолчал еще немного для порядка. Словно бы участливо вздохнул, отложил тетрадку и, взяв журнал, угрожающе щелкнул ручкой.

– Оправдания еще будут?

Я отрицательно помотала головой. Что тут еще скажешь?

– В таком случае, приготовьте к следующему занятию реферат и доклад-выступление о «войне царств» в Китае.

Так. А вот и обещанный подвох.

– Китай? – вытянулось лицо от удивления. – Так, а как же… Русь Киевская?

– Не убежит, – парой слов накалякал аспирант напротив моего имени задание, чтобы не забыть.

Он левша? Никогда внимания не обращала…

– Реферат, объемом не менее двадцати пяти страниц, вышлите мне на почту. Крайний срок: вечер перед семинаром. Литературных источников не менее десяти. Интернет-энциклопедии даже и не думайте открывать. Электронные книги использовать можно. Научные статьи тоже, но в этом случае оформить и те и другие в виде гиперссылок. Я буду проверять. Свободны.

Я стояла и, безмолвно открывая и закрывая рот, глазела на преподавателя. Чувство вины медленно, но верно трансформировалось в лютую неприязнь. Столько работы и всего-то потому, что я задремала на пару минут? Никитка Быков вообще ни разу головы за всю пару не поднял и хоть бы хны!

– Но это ведь нечестно! – возмутилась я.

– Почему это? Я давненько заметил, что вы все время увлечены чем угодно, но не предметом. Пора принять меры.

Бранов с серьезным видом уставился на меня.

Ярко выраженные скулы, бездонные темные глаза… Нет! Не могу я ему в глаза смотреть! И не стану.

– Не я одна увлечена «чем угодно», между прочим.

Взгляд сам собой уперся в стул, где еще пару минут назад сидел мой с головы до ног татуированный одногруппник Никита.

Бранов с недоброй веселостью сощурился, вновь сделав пометку в журнале. Неужто пару «лестных» характеристик к моей фамилии приписал?

– Мало того что лентяйка, так еще и ябеда?

– Я не ябеда! – слова вырвались куда быстрее, чем мозг успел нажать на стоп кран. – И уж точно не лентяйка. Просто тут работы на пару дней не меньше!

Аспирант не спеша перевел взгляд с журнала на меня.

– Вот и славно, – миролюбиво кивнул он. – Будете заняты полезным делом несколько дней. Если повезет, то и пару самых настоящих книг откроете. Уверяю, вам понравится.

Я насупилась. А жить мне когда, спрашивается?

– Разрешите хотя бы через неделю реферат принести, – мужчина поглядел на меня, будто я глупость несусветную сморозила. – Боюсь, к следующему понедельнику не успею.

– А выходные на что? Или вы чем-то гиперважным заняться планировали?

Я потупилась, по-прежнему не глядя в глаза мучителю. Не говорить же, что выходные для того и выходные, чтоб отдыхать. Да к тому же я собралась хорошенько оторваться на вечеринке в частном коттедже в эту субботу. Вот только, сдается мне, скажи я об этом аспиранту, у нас определенно возникнет недопонимание. Такие зануды, как он, наверняка увеселения только в библиотечно-книжном варианте воспринимают.