Не единожды я подмечал пелену, застилавшую ее взор, и она начинала запинаться, если я задавал какие-то вопросы о настоящем. Тогда я вернул ее к более связным временам, спросив о том, как она повстречала Кэтрин. Она просияла и рассказала подробную версию услышанной мной вчера истории. Она описала худую, напуганную девчушку, которую обнаружила роящейся в мусорном контейнере в поисках еды. Она рассказала о боли и нужде, которую увидела в голубых глазах Кэтрин, и как поняла, что ей суждено было найти ее в тот роковой день. Я почувствовал ту любовь, которую она испытывала к юной Кэтрин, и обнаружил, что мне нравилось слушать о ее жизни.

После этого Пенни выбралась из плена своих воспоминаний, попросив принести что-нибудь попить. К тому моменту, пока нашел Тами, та показала мне кухню и я вернулся в комнату, Пенни уже дремала в своем кресле. Ее птица все еще сидела в углу, махая крыльями, а музыка, которая лилась из проигрывателя, когда я только приехал, создавала в комнате нежный фон.

Оглядевшись, было легко понять, почему Кэтрин хотела, чтобы она оставалась тут и почему так усердно работала, чтобы это длилось подольше. Комната Пенни была светлой и просторной, с большими окнами и наполненной мольбертами, коробками с грифельными мелками, карандашами и акварелью. На полках стояли книги и фотографии, а на стенах висело множество ее работ.

Меня окатило непривычным чувством вины, когда я вспомнил маленькую картину, которую Кэтрин принесла домой в ту первую субботу. Тогда, с присущей мне язвительностью, я сказал, что она не может повесить ее в кондо. Волна вины и стыда превратилась в цунами, заполонив мой разум, а ее колючие щупальца впились мне в кожу. Я заерзал на стуле от несвойственных мне странных эмоций.

– Ричард? – потрясенный возглас Кэтрин напугал меня. – Что ты тут делаешь?

Я встал на ноги, голову захлестнуло еще больше вины. Она выглядела обессиленной, и я знал, что это из-за меня.

– Я пришел познакомиться с Пенни.

– Зачем?

– Я почувствовал, что это важно.

– Не ожидала увидеть тебя уже на ногах.

Я прочистил горло, испытывая еще больший дискомфорт.

– О том…

Она вскинула руку.

– Не здесь.

Я мелкими шажками приблизился к ней.

– Ты дашь мне возможность поговорить с тобой? Я задолжал тебе извинения. – Я вздохнул. – Думаю, много извинений.

– Мне не нужна твоя жалость.

– Этого и не будет. Все, о чем я прошу – это возможность цивилизованно поговорить.

– А ты можешь быть цивилизованным?

– Я хочу попытаться. Пожалуйста, Кэтрин.

Она поджала губы.

– Это как-то связано с тем, что должно произойти сегодня днем?

– Я не жду, что ты все-таки выйдешь за меня сегодня.

– Серьезно?

– После того как я вел себя прошлой ночью, нисколечко. – Я протяжно вдохнул, потирая затылок. – Я буду признателен, если ты это сделаешь, но ничего не жду.

– Ты вроде как объявил об этом вчера. Я пыталась тебя остановить. – Она махнула рукой. – Но ты видимо был настроен решительно.

– Знаю. Я слишком много выпил и, похоже, бездумно трепал языком. Я разберусь с этим. – Я провел рукой по раскалывающемуся виску. – На данный момент я счастлив, что ты вообще со мной разговариваешь.

Она закусила щеку, как делала, когда нервничала. Прежде чем она вновь заговорила, Пенни пошевелилась и открыла глаза.

– Здравствуй, моя Кэти.

Кэтрин прошла мимо меня и поцеловала Пенни в щеку.

– Как ты себя чувствуешь сегодня?

Пенни потянулась и ущипнула ее за нос.

– Я в порядке. – Она дернула подбородком в мою сторону. – Почему я не слышала об этом до сегодняшнего дня?

Кэтрин улыбнулась и покачала головой.

– Думаю, что-то я все же упоминала.

– Не очень умен, но приятен глазу и у него хороший вкус в выборе шоколада и цветов.

Я хмыкнул на шокированное выражение лица Кэтрин и был благодарен, что Пенни по-прежнему была с нами и осознанно. Тами сказала, что ее сознание дрейфовало, она часто приходила в замешательство и терялась, когда просыпалась после дремы. Мне не хотелось быть тем, кто застал ее сегодня в сознании и лишил Кэтрин такого шанса. Я не был уверен, что смогу вынести еще больше вины.

Я взял свое пальто.

– Я покину вас, дамы.

Склонившись, взял Пенни за руку и поцеловал тыльную сторону ладони, ее вены как синяя паутина просвечивали через тонкую, белесую кожу.

– Пенни, это было честью.

– Если принесете еще шоколада, то можете вернуться.

– Так и сделаю. – Я положил ее руку обратно ей на колени. – Кэтрин, можно тебя на секундочку?

Мы вышли в коридор.

– Ты приехала на машине? – спросил я, подумав, что дождусь ее, если она пешком.

– Да.

Я посмотрел на ее руку.

– Где твое кольцо?

– Я не надеваю его, когда прихожу сюда. Это смутит Пенни. Оно в безопасности, в моей сумочке.

Это имело смысл. Я испытал облегчение, когда она не сказала, что это потому что наш уговор отменяется.

– Ладно. Хорошо. Увидимся позже в кондо?

Она колебалась, храня молчание.

– Что?

– Если я… если я соглашусь выйти за тебя сегодня, ты дашь мне кое-что? Считай это свадебным подарком.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу узнать твою историю. О твоем детстве.

– Я не говорю о своем прошлом. – Твердость в моем голосе намекала, что это не обсуждается.

Она вся вытянулась в струнку, распрямив плечи.

– Тогда сам на себе и женись, ВанРайен. Увидимся позже в кондо.

Я схватил ее за руку, прежде чем она успела уйти.

– Кэтрин, – начал я устало.

Наши взгляды встретились, и я увидел ее решимость.

– Ладно. Выходи за меня сегодня, и я тебе расскажу.

– Обещаешь?

– Да.

– Хочу, чтобы ты носил кольцо.

– Ладно, – фыркнул я. – Ничего вычурного.

– Можешь сам выбрать.

– Хочешь еще чего-нибудь в качестве подарка? – мой голос был пронизан сарказмом.

– Нет, твою историю и кольцо.

– Схожу сейчас же и куплю.

– Тогда я выйду за тебя сегодня.

На мгновение я был ошеломлен. Я ожидал воплей, обвинений и споров. Возможно, даже слез и что на этот раз она пошлет меня на самом деле. Ее согласие меня удивило.

– Спасибо. В три часа?

– Встретимся дома. – Она развернулась и зашла в комнату Пенни, оставив меня ошарашено пялиться ей в спину.

Когда это мисс Эллиот стала силой, с которой приходится считаться?

Я понятия не имел, но впервые испытал благодарность, что она на моей стороне.