Бля, походу все силы подняли на поимку меня. Как я завтра пойду на стадион? Наверняка, уже везде висят ориентировки, фотороботы… надо будет как-то сменить внешность. Но как? Даже бороду не отрастишь за это время. Хм… бороду… а что, может, Егорыч поделится своей? Интересно, как он отреагирует на такое предложение? Неслышной тенью я отправился дальше.

Уже видны склады и корпуса промзоны, где находится будка Пахомыча, когда вновь показались солдаты противника. Не патруль в этот раз. Полноценное подразделение. Двадцать пять-тридцать экипированных янки шагают, бдительно чекая сквозь прицелы во все стороны. Я нахожусь возле какой-то кирпичной постройки. Но сейчас они будут здесь и увидят меня! И бежать некуда, на открытом пространстве нашпигуют свинцом из своих «Эмок».

О, да тут есть дверца! Нырнув в темное вонючее помещение, прикрыл за собой и стал наблюдать через щель. Сердце стучит, как отбойный молоток, под топот армейских ботинок проходящего отряда. Рука скользнула к револьверу… но какой с него прок? Не хватит патронов, чтобы всех перестрелять. Колонна миновала мое укрытие. Я уже собрался перевести дух и закурить, когда один из солдат оторвался от остальных и зашагал, конечно же, прямиком ко мне. Нет! Это фиаско, братан! Солдера окликнул, видимо, командир. Тот что-то ответил, рассмеялся. Без мухоморов я не особо понимаю английский. Но, походу, он просто решил поссать? Может, не будет заходить внутрь?

Но пендос, вытащив из подсумка рулон туалетной бумаги, ускорил движение. Он точно щас зайдет внутрь! Куда тут спрятаться? Здесь просто тесная каморка!

Дверь отлетела от резкого пинка. Солдат ворвался внутрь, на ходу сдергивая портки. Раздались не очень приятные звуки, какие обычно издает срущая жопа.

– О май гад, оу, еее… – закряхтел пендосец.

Если бы он поднял голову, то увидел бы меня, висящего в распоре под потолком, словно гигантский черный паук. Так часто делал Джеки Чан в своих фильмах, видать, поэтому эта уловка пришла на ум в критическую минуту. В зубах у меня нож. Руки-ноги еще могут держать тело, так как отлично накачаны, но вот челюсти уже адски сводит. Надо было прикусить за ручку, а не за лезвие. Я почувствовал, как сталь противно поскрипывает по металлокерамике, миллиметр за миллиметром соскальзывая. Гребаный пендос, давай уже, сри быстрее, гад! Но тот, похоже, никуда не торопится. Включил фонарик, прикурил сигаретку и, развернув комикс, принялся со смешками и подпердываниями читать.

Эх, будь, что будет! Нет сил уже держать клинок. Я разжал зубы, готовясь обрушиться на засранца. Но добрый боевой ножик крутанулся в воздухе и вонзился по самую рукоятку в открытый мясистый затылок. Ништяк! Спрыгнув на пол, подхватил тело, чтоб не брякнулось на пол и не испачкалось в говне. У меня возникла идея. Убедившись, что других пендосов не видать, быстро избавил воина от шмоток и снаряги. Ударом ботинка разбил пшикающую рацию.

Спустя минуту я стал, как стопроцентный янкес из Кентукки или Алабамы. Сняв с предохранителя М-16, повесил на шею и короткими перебежками двинулся вглубь промзоны. Быстрей! Быстрей, пока амеры не хватились своего серуна.

До сторожки добрался без помех. Вот она, в ста метрах. В окнах горит свет. Но сквозь запотевшее стекло ничего не видать. Я на таком стреме после всех событий, что просидел несколько минут, внимательно наблюдая и стараясь понять, кто внутри. Егорыч с Пахомычем или противник? В конце концов, надоело ждать, да и подмерз малость. Пригнувшись, начал осторожно подкрадываться. Глаза неотрывно следят за домиком, уши сканируют обстановку на триста шестьдесят градусов. Я бдителен и собран, как никогда… но как? Как я пропустил неожиданный удар? Эта стала последняя мысль, перед тем, как провалиться в темную бездну.

Глава 64

Прикосновения… мягкие, приятные, нежные. Меня словно качают ленивые волны океана. Лена… как хорошо вернуться в Схрон… лежать на кровати, нихуя не делать… стоп! Какой Схрон? Я ведь должен спасти Вована! По кусочкам начали возвращаться воспоминания. Кандалакша, рыбзавод, Таня… потом я переоделся в пендоса… а потом. Бля, да меня же вырубили! Но кто это поглаживает мне голову? Что происходит?

Разлепил глаза, зрение сфокусировалось с большим трудом. А ведь на мне была каска… Первое, что увидел — грязный потолок, лампочка. Потом в поле зрения возникло лицо. Девичье. Довольно милое. На вид, правда, шестнадцать-семнадцать. Хотя, похрен, сейчас постапокалипсис, восемь лет не грозит. Бля, о чем ты вообще думаешь, Санек? Девушка внимательно разглядывала меня несколько секунд. Я попытался что-то сказать, но язык присох к небу, из горла вырвался бессвязный хрип. Личико исчезло. Все это не похоже на пендосский плен.

– Он очнулся, деда! – услышал я мелодичный, как переливы весеннего ручейка, голосок.

– Ох, йедрить-растудыть! Наконец-то! – Передо мной появилось обеспокоенная рожа Пахомыча.

— Та чево ему сделаецца? — засмеялся на заднем плане Егорыч. – Я ж говорил, башка-то у хлопца чугуниевая!

Слава яйцам, я среди своих! Кто еще, если не лихой старче, мог так зарядить? Опять, наверно, прикладом засандалил, приняв за амера. Когда ему надоест так шутить? Но что это за девка была? Во мне опять проснулась паранойя. Ну, а вдруг сдаст? После недавних приключений, я понял, что бабам лучше не доверять. Хотя, в принципе, всегда это знал… а была ли девка? Может, снова привиделось? В голове-то по-прежнему гудит, как в трансформаторной будке.

Собрав силы, рывком поднялся с койки. В глазах тут же помутнело, замелькали вспышки. Обхватив свой многострадальный череп, несколько минут приходил в себя.

— Воды дайте… – с трудом произнес я, когда немного полегчало.

– Мож, чево покрепче? — усмехнулся Егорыч.

Я посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Машка, не стой, тащи воду! — прикрикнул Пахомыч.

Так, ее зовут, Маша… Блондинистая девушка в толстом свитере метнулась к бочке в углу, сняла крышку, зачерпнула. При этом, почти не спуская с меня глаз. Я даже приосанился. Оглядев с ног до головы, она протянула ковш. Прохладная вода окончательно привела в чувство.

— Спасибо тебе, — сказал я, улыбнувшись.

-- Эх, Санек, ты на Машку-то не заглядывайси, она у меня боевая девка. Внучка. Только тронь! – погрозил Пахомыч.

– Да я чо, я ниче…

– Знаешь хоть, хто тебе шишак во лбе поставил?

– Ну, дедааа… – протянула Маша, закрывая ладошками лицо.

– Это она меня вырубила? – недоверчиво спросил я.

– Моя школа! – Егорыч, поправив усы, гордо выпятил грудь.

– Так он же был одет, как оккупант! – Похоже, она окончательно смутилась. – Я же не знала…

– Да то ерунда, – махнул ладонью лесничий. – А помнишь, Пахомыч, как в сорок четвертом полевую кухню восемнадцатого полка артиллерия потрепала? За танк приняли! Хех!

– Такую умору разве ж забудешь! – захохотал сторож.

Я подмигнул девушке, мол, все нормально, зла не держу. Вроде, успокоилась.

– Ну, шо, раз Санька оклемался, надобно к ужину приступать, – погладив бороду, вымолвил Егорыч.

– Што ж, и то верно, разливай, Егорыч. Марья, накрывай на стол! – скомандовал Пахомыч.

Ну, а меня и упрашивать не пришлось. Запас калорий лишним не бывает. Я проворно переместился за стол. Пока Маша возилась с тарелками, накладывала из огромной сковороды омлет с рыбой, я поведал о своих злоключениях в городе. Конечно, немного приукрасил и кое-что утаил. Мне почему-то хотелось, чтобы внучка Пахомыча узнала меня в лучшем свете. Старче, опрокинув рюмашку, рассказал, как ходил меня искать. Естественно, не нашел, поэтому на рынке закупив водки, отправился обратно. Оказывается, у Пахомыча были деньги! Видя мое недовольное лицо, дед пояснил, что первым делом проверил список преступников, которых завтра отправят на арену. А раз меня там нет, стало быть, и волноваться не о чем.

Сам я, еще раз взглянув на Машу, которая по-прежнему пялится на меня, как кошка, от спиртного решительно отказался. И, конечно, не утаил, что меня разыскивает целый город, потому что это – критически важная информация.