Я в порядке. Я просто… –

Ревную?

Может быть, немного, что я бы никогда не призналась ему.

Я махаю рукой, как будто на самом деле это не важно.

Кэллан смотрит на меня несколько мгновений. И потом, к моему удивлению, он склоняется ближе, хотя нет ничего сексуального в том, как его пальцы гладят мою руку.

 Как твоя лодыжка? Все еще болит?

Глядя на свою руку, я качаю головой в ответ.

– Все хорошо. Благодаря тебе.

 Хорошо. – Келлан переплетает свои пальцы с моими и поднимает меня на ноги. – Поднимайся.

 Куда мы идем? – Я спрашиваю, но не сопротивляюсь.

Он отвечает только после того, как мы вышли в дверь.

– Я еще не показал тебе.

Глава 18

Осмотр достопримечательностей после заката –  еще одна плохая идея, которая только что добавилась в мой список плохих идей в Монтане.

Теплый ветер шепчет вокруг нас, когда Келлан заставляет меня выйти из бара на темную улицу. Группа подростков протиснулась мимо нас, толкая меня к нему так сильно, что я чуть упала. Его рука обнимает мою талию, удерживая меня до тех пор, пока я не восстановлю равновесие.

– Эй, ребята, смотреть надо куда идете, –  кричит он вслед подросткам, в его голосе больше гнева, чем нужно.

– Все в порядке. – Я прикасаюсь к его руке.

Келлан качает головой. Я чувствую волны гнева, исходящие от него. Вдруг он кажется за миллион миль отсюда.

– Эй. – Я снова прикасаюсь к его руке, на этот раз, чтобы привлечь его внимание. – Они просто дети, весело проводящие время.

Его внимание возвращается ко мне, и на секунду я думаю, что вижу что-то в его глазах.

Ярость, которая не похоть.

Искра, которая не нужна.

Он защитник.

Мое тело все еще прижато к нему. Его рука все еще обернута вокруг моей талии.

Я использую близость и поднимаюсь на пальцах ног, чтобы поцеловать угол рта, хотя только успеваю дотянуться до подбородка.

– Что это было? –  Келлан спрашивает, его тон просто немного более хриплый, чем должен быть.

Я пожимаю плечами и расслабляюсь.

– Ты не такой уж плохой парень.

– От тебя я приму это в качестве комплимента. –  Его губы поддергиваются, напряженность между нами исчезает.

– Я не говорила, что ты хороший парень.

Его рука все еще вокруг моей талии.

– Я почти ничего о тебе не знаю.

Это заявление меня удивляет. Мои глаза поднимаются, чтобы встретить его, и я вздрагиваю от того, что вижу в них.

На мгновение, как будто я смотрю на другого человека... на человека, который действительно заинтересован во мне, а не в разрушении каких-либо слоев моих запретов.

Или, может быть, это уловка.

В любом случае, мне нравится внезапная вежливость в нем.

– Я – единственный ребенок. Оба моих родителя – композиторы.

– Ах, вот почему ты ненавидишь музыку.

– Нет. – Я хмурюсь от его заявления. – Возможно. Я не уверена. – Я пожимаю плечами. – Не важно. Они хотели, чтобы я пошла по их стопам, но меня это не интересовало. За всю свою жизнь я просто не могла понять виолончель. Конечно, ты можешь себе представить, как они разочарованы, что я не унаследовала их таланты. Я не была вундеркиндом. Они были так увлечены и настойчивы, что не сразу поняли, что их планы получить женский вариант Бетховена или Моцарта были не чем иным, как мечтой.

– Так что же ты сделала?

Я пожимаю плечами.

– Я съехала от них, пошла в колледж учиться на журналистику, а теперь пишу статьи.

– О чем?

Я смеюсь.

– Все, что платит по счетам. Я журналист. В основном, я копаю все дерьмо, которое я могу найти о компаниях и разоблачить их.

– Звучит так, будто ты не довольна.

Я смотрю на него, на его выражение лица. Он кажется честным, серьезным.

– Да. Я всегда стараюсь докопаться до истины. Если вы копаете достаточно трудно, вы найдете, что большинство компаний имеют секреты, но некоторые из них темнее, чем другие.

Его брови стреляют в интерес.

– Да? Например, что?

Я пожимаю плечами.

– Как списание благотворительных пожертвований, когда благотворительная организация является просто фиктивной компанией. Или компания, сокращающая пенсионные фонды сотрудников при повышении зарплаты членов совета директоров. –  Мы возобновляем прогулку. –  Джош упомянул братьев, –  начинаю я, готовая переключить внимание на Келлана. –  Сколько у вас братьев и сестер?

Келлан колеблется, но только мгновение.

– Одна сестра. Два брата.

– Должно быть, приятно иметь большую семью, –  говорю я. –  Я всегда хотела братьев и сестер.

– Ты всегда можешь одолжить мою.

Я смеюсь.

– Только если они хорошие. Итак, что ты делал в Нью-Йорке, когда твоя жизнь, кажется здесь? – Я чувствую, что он напряжен, прежде чем я даже закончила вопрос.

Он не тянет руку назад, но его хватка ослабевает, мягкие удары бабочек на моей коже прекращаются.

На мгновение он совершенно неподвижен, его глаза полуприкрыты, его выражение мужественное.

– Бизнес, –  говорит он прямо и прочищает горло. –  Монтана красивая, но это не единственное красивое место в мире.

Тактическая смена темы.

Чувство, что он что-то скрывает, сильнее, чем раньше.

Как только вернусь домой, я знаю, что постараюсь узнать как можно больше о Келлане Бойде.

Это обещание самой себе.

Я киваю, ощущая, как обычно – «однажды я отвезу тебя туда». Но этого никогда не бывает. Я иду вниз по тускло освещенной дороге, не знаю, в каком направлении идти.

– Ты сказал, что хочешь показать окрестности. Это твой шанс.

Его смех «эхо» позади меня звучит некоторое время, прежде чем я чувствую его руки на моем теле снова, направляя меня в то, что выглядит как пустынная темная аллея.

– И я планировал использовать его. Мне определенно нужно тебе кое-что показать.

Я смотрю вокруг себя, не знаю, что именно мы могли видеть в темноте. Мое замешательство усиливается, когда он открывает ворота, ведущие на задний двор, и тянет меня внутрь, закрыв за нами ворота.

– Мы нарушаем правила, –  шиплю я.

– Ты боишься, что тебя поймают?

– Нет, – говорю я медленно. – Но кто-то не будет счастлив.

– Ну, кто-то не будет мной. – Келлан смеется и толкает меня к воротам, захватывая мои руки в одну из своих и поднимая их над головой.

Черт побери!

Мы в чьем-то заднем дворе, и Келлан меня прижал к воротам, его рот в дюймах от моего, тогда как другая его рука начинает бродить по моему телу.

– Я так долго ждал этого, – шепчет он, горячим дыханием, отправляя электрический разряд мне в позвоночник. – Ты хоть представляешь, насколько у меня болит рука?

Внезапная память о нем взрывается в мою голову, и вау, это жарко.

– Я знаю, что ты сделала прошлой ночью, –  шепчет он. –  Пока ты заботилась о себе, я воображал, что заменю твои пальцы моими.

Мое дыхание остановилось. Шок короткий, но сладкий.

Теплая влага растекается между ног.

Если бы он прикоснулся ко мне, то понял бы, что я мокрая и готовая к нему.

Он выпускает меня из рук и расстегивает мою блузку. Прохладный ветерок ласкает мою кожу, соски затвердевают, за минуту его горячий рот заключает один из них в рот и начинает сосать его, а затем переходит к другому.

Луна скрывается за тучи. Вдали от улицы свет фонаря не доходит до нас. Мы скрыты от улицы, но дом не слишком далеко.

– Кто-то может услышать нас, –  я шепчу и стону добровольно, когда он вытаскивает рубашку из моей юбки и двигается через мой живот обратно к груди.

Вся ситуация совершенно неуместна. Возможно, мы нарушаем несколько законов. И все же, все, что я могу сделать, это закусить нижнюю губу между зубами, когда меня накрывает огромный спектр ощущений.

– Ты права. Кто-то может нас услышать, –  бормочет Келлан, не очень помогая. – Тогда давай по-быстрому.

Его пальцы похожи на огонь на моей коже, его прикосновения к моей груди не так нежны, как я себе представляла.