Я вновь начала реагировать на него в сексуальном плане, но сумела приглушить это. Тот факт, что я не ощущала от него ничего, кроме спокойствия, только помогал этому.

Позднее я вспомнила облака. Гигантские облака света.

Есть долина меж высоких гор, красно-золотая расселина. Она выходит к золотому океану, вечному рассвету, который покрывает перекатывающиеся волны бриллиантами.

В этом месте я никогда не одинока.

Мои друзья окружают меня, и вода лаской стирает каждую тревогу из моего разума. Моя мать плывёт в этом океане света, такая открытая, какой я едва её помню. Она смеётся так, как смеялась при жизни отца, посылает в мою сторону всплески брызг. Её тёмные глаза светятся мягким спокойствием, какого в них никогда не было, когда...

Я отдёрнулась, рухнув обратно в своё тело.

Меня поприветствовал звук носа корабля, рассекавшего воду, а также движение его дыхания под моей щекой, крепко прижимавшейся к его груди.

Ревик дышал тяжело, я чувствовала, как он борется за сохранение контроля. Не отодвигаясь от него, я повернула голову, чтобы посмотреть на океан.

Здесь вода тянется лишь в чёрную пустоту и холод.

Затем, из ниоткуда, доносятся его слова.

- Элли, - его голос раздаётся низким рокотом у моего уха. - Элли, я соврал тебе. Я помню своих родителей. Я помню, когда они умерли.

Неловкий способ сообщить такое.

Я чувствую его неуклюжесть, пока он ищет способ иначе выразить это, донести до меня смысл. На мои глаза наворачиваются слезы. Ревик крепче обнимает меня, и я ощущаю его облегчение, когда какая-то часть меня наконец-то отпускает контроль.

Я больше не увижу свою маму, если не считать кошмаров.

В этих снах, как и в жизни, я всегда не успеваю.

Глава 23

Школа

Ревик стоял передо мной, и его рост обрисовывался звёздами.

Ночное небо проталкивало меня через свои виртуальные складки, реконструированное в точной миниатюре. Я протянула руку к одному из огоньков размеров с кулак, чувствуя его тепло и поражаясь детальности иллюзии. По предыдущему опыту я знала, что могу действительно обжечься, если схвачу ладонью одно из крохотных солнышек.

- Где ты берёшь эти игрушки? - спросила я изумлённо. - Джон был бы в восторге.

«Технологии видящих», - послал он. - Ты готова?

Я кивнула, стискивая его рубашку, потому что это каким-то образом помогало с иллюзией полёта.

«Не оставляй меня, - предостерёг он. - Даже ненадолго, Элли».

Я улыбнулась, дёрнув за его рубашку, чтобы заставить его улыбнуться в ответ.

- В этот раз мы просто смотрим, верно? Немного видящего подглядывания? - ощутив его сомнения, я махнула на него свободной рукой. - Я не оставлю тебя, - я шутливо перекрестилась, наблюдая, как его глаза следят за моими пальцами. - Обещаю.

- На прекси, Элли.

Немного подумав, я переключилась между языками.

- Я клянусь!

Он продолжал выглядеть колеблющимся.

Я попросила об этом.

Мы ели завтрак утром после той ночи на балконе. Мы наполовину управились с тарелками яиц, тостов и сосисок, когда я напомнила Ревику о том, на что он согласился предыдущей ночью. Вместо колебаний или какого-то видимого нежелания он лишь один раз кивнул, как будто уже думал об этом.

Он спросил меня, чему я хочу научиться.

- Всему, - сказала я, откусывая кусочек тоста.

Он улыбнулся.

- Я не уверен, что смогу поспособствовать...

- Выслеживание, - сказала я. - Ты можешь научить меня этому?

В его глазах заискрился свет.

- Да, - он наклонился поближе ко мне. - С чего ты хочешь начать?

- Кто заказал мою маму?

Его бледные глаза мгновенно опустели, вернувшись к онемелому холоду взгляда разведчика. Он откинулся на стуле.

Когда он не заговорил, я встала, нашла ручку в ящике встроенного шкафа под телевизором и вытащила лист бумаги. Разложив бумагу на столе перед ним, я наклонилась, по памяти набрасывая контур Пирамиды. У меня ушло несколько минут на то, что прочертить точки пересечения, которые, как я видела, могли менять места, а также отметить увиденные уровни.

Ревик смотрел, как я рисую, слегка изменив позу на своём месте и скрестив руки.

Я обвела мужчину, сидевшего наверху.

- Он. Это он тот парень, верно? Кто это?

Ревик посмотрел мне в глаза с расстояния меньше фута. Я видела, что он впечатлён против своей воли, но не была уверена, чем именно. Это он сказал, что мои рисунки пирамид были точными.

Должно быть, он услышал меня. Слегка фыркнув, Ревик вытер рот тканой салфеткой, поигрывая стаканом апельсинового сока возле своей тарелки. Он издал краткий смешок.

- D’ gaos, Элисон, - его светлые глаза метнулись вверх. - Лучшие отслеживатели Адипана не могут ответить на этот вопрос. Если ты хочешь научиться отслеживать, начни с чего-нибудь небольшого, с чем у тебя есть связь. Эти вещи происходят поэтапно...

- То есть ты мне не поможешь?

Его глаза прищурились.

- Ты слышала, что я сказал?

- Я тебя слышала. Просто на самом деле я думаю, что я...

- Элисон! - он издал очередной отрывистый смешок. - Нет!

- Но как это отличается от отслеживания любого другого? - я положила ладони на стол, игнорируя нервный взгляд его глаз, когда те пробежались по телу. - Личная связь, верно? Или связь с чем-то, что имело связь с целью? Насколько это может быть сложно? Я почувствовала того парня, Териана. Возможно, я все ещё могу уловить отпечаток его света. И вы двое были друзьями, верно? И разве этих Шулеров не... миллион? Должно быть, ты все ещё связан с некоторыми из них.

Он уставился на меня взглядом, полным ужаса, ошеломления... даже лёгкой насторожённости.

Легонько отпихнув меня в сторону одной рукой, Ревик встал и поднял свою тарелку, поставив её на поднос поверх моей с салфеткой.

- Я научу тебя отслеживанию, - сказал он после очередной паузы. - Но тебе придётся сделать это по-моему, - он обернулся через плечо, удивив меня улыбкой. - А что касается просьбы «научить всему», у меня есть некоторые идеи. Насколько ты открыта для предложений?

Оказывается, очень даже открыта.

Отчасти чтобы отвлечь нас обоих, а отчасти потому что у него было слишком много времени в распоряжении - Ревик относился к типу А^[9] с заглавной А, насколько я понимала - он сделал меня своим проектом.

Он заставлял меня учить не один, а несколько языков, в основном язык видящих (прекси) и мандаринское наречие. Он также хотел, чтобы я изучала русский, хинди и санскрит, но видимо, я оказалась недостаточно мазохисткой, чтобы приступить ещё и к ним, пока не добилась прогресса с первыми двумя.

Он читал мне лекции по истории видящих, политике, культуре, мифологии, биологии, праве - особенно праве. Праву он уделял много времени.

На время своего отсутствия или сна он достал записи, покрывающие такие темы, как, например, Кодексы Сарков - своеобразная библия для его людей. Он обрисовал эволюцию легитимного контроля видящих, последовавшего за смертью Сайримна, и скажем так, версия Ревика существенно отличалась от того, что я учила в школе. Он объяснил, как Акт Защиты Людей изменялся и начал включать в себя всеобщие ограничения на регистрацию, путешествия, трудоустройство и проживание, принудительную имплантацию, рабство способностей видящих, ношение ошейника, а также описал эволюцию Сдерживания Видящих, или СКАРБ, которое изначально выросло из ветви Мирового Суда.

Он испытывал меня, пытаясь оценить, что я могу сделать со своим светом. Тут он тоже ничего не смягчал, объявив меня бездарностью в блокировании и ненамного лучше в чтении, что он называл «основами». Он сказал, что моя концентрация должна увеличиться в сотни раз прежде, чем я смогу сделать что-то в Барьере в одиночку.

Чтобы научить меня блокированию, он взял привычку бить меня своим светом, когда я этого не ожидала. Несколько раз он достаточно заставал меня врасплох и так сильно ударял, что у меня шла кровь носом, как у него в машине.