В это время я снова услышал голос майора.
- Боже мой, капитан! Зачем вы подпускаете их так близко?
- А как мне их не пустить? - удивился я.
- Да мое ружье бьет гораздо дальше. Я думаю, их можно бы отогнать.
- Вы бредите, майор, - отвечал я. - Пуля не долетит до них на двести метров. Вот если бы они действительно подошли на выстрел, мы бы им показали!…
- Да уверяю вас, капитан, мое ружье бьет вдвое дальше!
Я взглянул на майора. Мне казалось, что он совсем сошел с ума.
- Говорю вам, у меня игольчатое ружье, оно бьет на восемьдесят шагов.
- Быть не может! - воскликнул я, срываясь с места. Теперь я вспомнил о странной штуке, которую велел Раулю снять с седла Геркулеса. - Да почему же вы не сказали мне раньше?!
И, оглянувшись кругом, я закричал солдатам:
- Где ружье майора Блоссома?
- Вот она, майорская флинта! - отозвался сержант Линкольн. - Но такой винтовки я никогда не видывал. Она скорее похожа на пушку-недомерок!
В самом деле, в руках у Линкольна было прусское игольчатое ружье, новое по тому времени изобретение, о котором я все же кое-что уже слыхал.
- Оно заряжено, майор? - спросил я, беря у Линкольна ружье.
- Заряжено.
- Можете вы попасть вон в того молодца? - спросил я, возвращая оружие охотнику.
- Если эта штука бьет так далеко, то могу.
- Оно бьет без промаха на тысячу метров! - завопил майор.
- А вы уверены в этом, майор? - спросил я.
- Безусловно, капитан! Я купил это ружье у самого изобретателя. Мы пробовали его в Вашингтоне. Оно заряжено конической пулей… Она доску пробивает в тысяче метрах.
- Отлично! Ну, сержант, цельтесь повернее: вы можете спасти нас всех.
Линкольн, расставив ноги для упора, выбрал в заборе кол, достигавший ему как раз по плечо. Затем он тщательно обтер приклад и, поместив тяжелое дуло на кол, медленно приложился.
- Вон того, со снарядом, сержант! - сказал я.
В это время один из артиллеристов нагибался к дулу орудия, держа в руках ядро. Линкольн спустил курок. Раздался выстрел. Артиллерист вскинул руками и полетел вверх тормашками…
Гром выстрела разнесся по всему лугу. Крик изумления вырвался у гверильясов, и в ту же секунду наш кораль загремел радостным «ура».
- Ловко! - кричали солдаты.
Линкольн в одну минуту обтер и снова зарядил ружье.
- Теперь, сержант, вон того - с пальником!
Пока охотник заряжал ружье, артиллеристы несколько оправились от изумления и вкатили в пушку заряд картечи.
У казенной части орудия стоял высокий артиллерист с пальником и трубкой. Он только ждал команды: «Огонь!»
Но этой команды он не дождался… Линкольн спустил курок. Руки артиллериста резко дернулись, и дымящийся фитиль, выскользнув из его пальцев, отлетел в сторону.
Сам артиллерист повернулся кругом и, пройдя два-три шага, свалился на руки товарищей.
- А теперь, капитан, разрешите снять вон ту вонючку!
- Какую вонючку, сержант?
- А вон того поганца на вороном коньке…
Я взглянул и узнал коня и фигуру Дюброска.
- Конечно! - сказал я, и тут же мне стало как-то неловко на сердце.
Но не успел еще Линкольн зарядить ружье, как один из мексиканцев, по-видимому, начальник, схватил лежавший на земле фитиль и, подбежав к орудию, приложил его к затравке.
- Ложись! - закричал я.
Ядро с треском пробило тонкий частокол и, просвистел мимо нас, ударило в бок одного мула. Несчастное животное с вырванным бедром отчаянно задергалось и упало…
Другие мулы забегали по загородке, а потом сбились в один угол и остановились там, дрожа и припадая на задние ноги. Гверильясы разразились восторженным криком.
Дюброск, сидя на своем великолепном мустанге, глядел прямо на кораль, стараясь угадать результат выстрела.
- Эх, если б я мог достать его из своего ружья! - пробормотал Линкольн, наводя непривычное ружье майора.
Раздался выстрел; вороной конь прянул назад, встал на дыбы и свалился на спину, придавив седока…
- Промазал по вонючке! - заскрипел зубами Линкольн, увидя, что всадник выкарабкивается из-под раненого коня.
Поднявшись на ноги, Дюброск выскочил вперед и вызывающе погрозил нам кулаком…
Гверильясы поскакали назад; артиллеристы поставили пушку на передки, отвезли еще метров на триста и там принялись снова устанавливать на лафет.
Второй снаряд пробил частокол и, ударив в солдата, уложил его на месте.
- Бейте только по артиллеристам, сержант! Прочих нам бояться нечего.
Линкольн снова спустил курок. Пуля ударилась в землю перед самым жерлом орудия, но рикошетом попала в одного из канониров и, очевидно, тяжело ранила его, так как товарищи унесли его на руках.
Мексиканцы, перепуганные невиданной дальнобойностью нашей стрельбы, отвезли пушку еще метров на двести.
Третье ядро рикошетом попало в толстое бревно, за которым прятался майор, но только перепугало его своим ударом в дерево. Линкольн выстрелил еще раз.
На этот раз он не задел никого, и радостный крик гверильясов показал нам, что они почувствовали себя в безопасности.
И еще раз выстрелило игольчатое ружье, но опять безрезультатно.
- Не доносит, капитан! - сказал Линкольн, неохотно опуская приклад на землю.
- Попробуйте еще разок! Если опять не удастся, то побережем патроны к приступу. Цельтесь выше!
Но и третий выстрел пропал даром.
- Jankees bobos! Mal adelante! (Дураки янки! Немного подальше!) - донесся до нас голос какого-то мексиканца.
Новый снаряд вышиб ружье из рук одного солдата и разнес вдребезги сухой кол.
- Дайте-ка мне ружье, сержант! - сказал я. - Тут целый километр, но эта дрянь лупит нас, словно в десяти шагах. Я хочу попробовать.
И я выстрелил. Но пуля опять не долетела до неприятеля, по крайней мере, шагов на пятьдесят…
- Да, мы слишком много ждали. Это вам не двадцатичетырехфунтовое орудие… Майор, завидую двум вашим вещам - ружью и коню.
- Это Геркулесу?
- Конечно.
- Боже мой, капитан! С ружьем можете делать все, что вам угодно, а если только нам удастся улизнуть от этих чертей, то Геркулес будет…
В этот момент гверильясы опять разразились криками.
- La metralla! La metralla! (Гаубица!) - расслышал я.
Я бросился на крышу и оглядел равнину. Так и есть!… Несколько мулов галопом вывозили из леса гаубицу. Орудие было достаточно тяжелое, чтобы разнести наш частокол в щепы.
Я с отчаянием оглянулся на товарищей. На секунду мой взгляд задержался на стаде мулов, сбившихся в углу кораля. Внезапная мысль поразила меня. Почему бы нам не сесть на них и не ускакать? Мулов нам вполне хватило бы, а уздечек и веревок в ранчо было сколько угодно. Я сейчас же соскочил с крыши и стал раздавать приказания.
- Скорее скорее! Да не шуметь! - кричал я. Солдаты поспешно уздали мулов.
Через пять минут все солдаты уже держали в поводу по мулу. Ружья они перекинули на ремнях через плечо.
Майор в полной боевой готовности стоял при коне.
- Ну, храбрые товарищи, - закричал я во весь голос, - теперь нам придется превратиться в кавалеристов на мексиканский манер. - Солдаты засмеялись. - Надо только попасть в лес, а дальше мы отступать не будем. По команде: «Садись!» - вскакивайте на мулов и скачите за лейтенантом Клейли! Я поеду сзади, не останавливайтесь для стрельбы! Гоните вовсю! Если кто упадет, пусть его подхватит сосед. Га! Ранило кого-нибудь?
В этот момент просвистело ядро.
- Пустяки, царапина, - ответили мне.
- Ну, все готовы? Лейтенант Клейли! Видите вон ту высокую рощу? Скачите прямо на нее. Открывай ворота! Садись!
В ту же минуту солдаты вскочили на мулов, и Клейли, сидевший на муле-вожаке, вылетел из кораля, а за ним кинулось и все стадо. Многие мулы брыкались и лягались, но все как один бежали за бубенчиком, звеневшим на шее у вожака.
Когда наша странная кавалькада выскочила из ворот, гверильясы подняли дикий крик. Было ясно, что они и не подозревали возможности такого маневра. С воем и гиканьем кинулись они к седлам и помчались в погоню. Гаубицу сейчас же повернули и пустили нам вслед ядро, но артиллерист второпях взял слишком высоко и снаряд просвистал над нашими головами, не причинив никому вреда.