Он даже шептал, как в бреду:

- Родники, реки… Озера…

- Ох, - с грустной усмешкой вздохнул сэр Джордж, - а я больше всего мечтаю о хорошем кабачке!

Верблюды томились и никли.

- Только бы они выдержали! - сказал Филипп.

- Выдержат! - утверждал сэр Джордж. - Они знают, что мы ищем воду… Они понимают, что останавливаться опасно.

Солнце жгло невыносимо; колоссальные мухи яростно жужжали вокруг людей и животных.

- Еще счастье, что они нас не жалят! - заметил Филипп.

- Я подозреваю, что мы отрава для них, - соображал его спутник, - и верблюды тоже.

- Так зачем же они кружатся над нами?

- Они повинуются своему мушиному инстинкту. Опять наступило молчание, и перезвон трав придавал этому безмолвию что-то фантастическое. Ничего. Только все те же травы, голубые и фиолетовые с редкими кущами деревьев по временам.

- Что-то там с нашими? - прошептал Филипп, несмотря на жажду думавший о Мюриэль.

Сэр Джордж покачал головой. Он казался невозмутимым, но как уроженец страны с влажным климатом он страдал еще больше, чем Филипп.

- Если понадобится, они выпьют двух-трех коз, - ответил он наконец… - или даже верблюда. У верблюда вообще имеется запас воды… Более двадцати галлонов крови! - И англичанин с вожделением посмотрел на своего верблюда.

- А мы не можем этого сделать, - вздохнул он…- нам нужно добраться до воды.

Долгое молчание. Мысли еле копошились, сухие, тугие и жалкие, в мозгу обоих мужчин. А солнце продолжало их пить…

Внезапно один из верблюдов, подняв усталую голову, как-то странно, нелепо рявкнул. Его товарищ протяжно зафыркал. Оба ускорили ход.

- Что с ними? - проворчал Филипп.

- Я не решаюсь высказать свою надежду, - ответил сэр Джордж.

Дорога стала подниматься. На низком холме они увидели зеленые травы и кустарники. Они переглянулись, ослепленные; испокон века присущий растениям цвет восхищал их сердце. Им казалось, что они вступили в истинную жизнь, в ту жизнь, которой жили бесчисленные поколенья их предков.

Теперь верблюды неслись вскачь. Они взбежали на холм. Хриплый крик, крик избавленья, вырвался из груди Филиппа.

- Вода! Вода!

Это была она, мать-владычица, мать всего живущего; она, вода бытия, вода начала мира!…

Река!… Она течет, широкая, медлительная, окруженная деревьями, кустарниками и травами. И рассевает в пространстве неиссякаемое плодородие.

Безумие овладело верблюдами. Они летели, как чистокровные скакуны; в пять минут они были уже на берегу и жадно пили, склонившись к реке. Люди спрыгнули на берег и, погрузив в поток свои кружки, утоляли убийственную жажду.

- Это неосторожно! - спохватился, наконец, сэр Джордж.

- Зато как вкусно! - возразил Филипп.

Сэр Джордж предложил ему сероватую облатку:

- От микробов!… А - о!…

Испуганный англичанин вскочил, протягивая указательный палец по направлению к островку, находящемуся в двадцати метрах от берега, на котором показалось необычайное чудище. Оно походило на крупных крокодилов древнего Египта: у него были громадные длинные челюсти, чудовищные зубы, короткие лапы и мускулистый хвост, но вместо чешуи все тело и голова были покрыты шерстью, и глаза, сверкающие, как глаза пантеры, не имели ничего общего со стекловидными глазами пресмыкающегося. На макушке головы горел фосфорическим светом третий глаз. - Что за чудовище! - воскликнул Филипп. - Даже в доисторические времена не было подобного ему ящера.

- По меньшей мере нет оснований утверждать это. Но ведь наша наука так отрывочна…

Чудовище следило за верблюдами и людьми. Инстинктивно последние схватились за ружья. Вдруг крик, похожий на лай, заставил их обернуться. Запрокинув голову, к реке изо всех сил неслась голубая антилопа. Преследовавший ее гибкий хищник с желтоватого цвета шерстью, усеянной мелкими розовыми пятнами, делал тридцатифутовые прыжки. Ростом он был с крупных манчжурских тигров.

- Ведь это леопард! - пробурчал сэр Джордж.

Отвлеченные страшным хищником, они не заметили, что волосатый крокодил нырнул в реку.

- Берегись! - крикнул сэр Джордж.

Антилопа и вслед за ней леопард бежали к мысу, на котором стояли оба мужчины. Они отступили вверх по течению. Легкие звери уже достигали берега. Леопард ускорил бег, антилопа готовилась броситься в воду, но вдруг остановилась, пораженная ужасом.

На самом краю мыса волосатый ящер выставился из воды, устремив желтые глаза на беглянку. Парализованная страхом, она оглянулась, посмотрела вдаль. В ее смутном сознании закишели образы - там вдали высокие травы, сладость движения и жизни… Здесь - вечная ночь…

Леопард прыгнул и одним ударом мускулистой лапы сразил антилопу. Но волосатый ящер вылезал…

Несмотря на опасность, сэр Джордж и Филипп испытывали дикое любопытство, собиравшее когда-то римлян в цирк.

- Великолепные бестии! - заметил сэр Джордж и посмотрел на свой карабин.

Леопард, держа лапой трепещущую жертву, следил за пресмыкающимся, которое колебалось лишь миг. Открыв громадную пасть, крепко опершись на короткие лапы, оно готовилось к борьбе. Тело его было втрое массивнее, чем у леопарда. Три глаза чудища сверкали. Леопард испустил глухой крик, похожий на рев. Он подкрался сбоку, пытаясь внезапно напасть на противника и вскочить ему на спину… Но от неповоротливости чешуйчатых предков у крокодила не осталось и следа. Он обернулся, стремительно бросился. Громадная кошка свалилась наземь. Две тяжелые лапы придавили ее, но слишком короткие, они затрудняли движения длинной пасти… Тогда леопард, съежившись, скользя по траве, кое-как высвободился. Испуганный превосходством противника зверь бросился бежать. Ящер, не удостоив его вниманием, принялся пожирать антилопу заживо, и крики агонии жертвы мешались с радостным хрипом победителя…

Отступая, леопард увидел вдруг Филиппа и сэра Джорджа. Его янтарные глаза с жадностью устремились на обоих мужчин.

- Я целю в голову! - холодно сказал англичанин.

- Это всего лучше! - подтвердил Маранж. - Я поступлю так же.

Леопард колебался. В нем боролись страх, ярость, голод. Но, видя эти странные силуэты, устремленные на него глаза, карабины, казавшиеся продолжением их рук, он уступил и отправился на поиски другой добычи, более робкой и лучше ему известной.

Глава III. Жизнь или смерть

Смерть витала над караваном. Время от времени к странному перезвону растений примешивалось то блеяние козы, то хрипение ослов, то дикий рев верблюда. Громадные мухи продолжали донимать животных… И черные, несмотря на свою веру в главу каравана, бросали вокруг тусклые взгляды, в которых читались нарастающее возмущение и вспышки безумия.

- Плохо дело! - сказал Курам, только что державший речь к черным. - Некоторые совсем сошли с ума, господин.

Гертон взглянул на сумрачных людей. У него самого горло жгло, как в огне, а гигант Гютри страдал невыразимо… Лучше всех боролась с жаждой Мюриэль.

- Скажи им, чтоб подождали еще час! - оказал Айронкестль. - Если ничего не случится, мы пожертвуем верблюдом.

Курам понес черным обещание господина, и так как надежда принимала определенную форму, люди воспрянули…

Гертон всматривался в горизонт… Где они? Достигли ли они реки или же бродили, как караван, по пустыне, еще более ужасной от этих в изобилии растущих кустов.

- Отвратительная вещь! - ругался Гютри. - Я решительно не знаю, смогу ли я выдержать еще час. Я галлюцинирую, дядя Гертон. Моя голова полна источников, ручьев, водопадов… Гнусная пытка! Еще час!…

Он вытащил свой хронометр и стал смотреть на него блуждающим взглядом.

Гертон обернулся к молодой девушке.

- За меня не бойтесь, - сказала Мюриэль. - Я и больше часа могу ждать, если понадобится.

Но отсутствие Филиппа пугало и огорчало ее. Не попал ли он в какую-нибудь ловушку в этой таинственной и враждебной земле? Забывая о своих страданиях, она думала о человеке, которого ее верное сердце полюбило так, что эта любовь никогда не пройдет.