Однажды утром, когда солнце осветило Энкер-Хауз особенно ярко, Вилсон передал Ричарду приглашение посетить галерею и проводил гостя в северное крыло. Там уже ждали сэр Джеймс и Роуз.

- Радуйтесь! – воскликнула девушка, выбивая пальцами дробь на спинке инвалидного кресла. – Сегодня вы попадёте в святая святых Энкер-Хауза! Руками ничего не трогать и не отставать от экскурсовода!

- Мисс Форест всегда шумит с утра, - заметил сэр Джеймс.

Ричарду показалось, что старый лорд особенно грустен, хотя и пытается это скрыть. Шаги их гулко отдавались под высокими сводами, а позади неслышно следовал Вилсон, держась поближе к стене, совсем, как крыса. Портьеры на окнах были приподняты, чтобы солнце могло осветить картины, висевшие на противоположной стене.

Коллекция картин поразила воображение художника. Больше всего здесь было работ импрессионистов – Моне, Сезанн, Ренуар, но попадались и полотна голландских художников. Две картины Яна Вермеера – женщина, режущая хлеб, и прачка. Несколько картин эпохи итальянского Возрождения в золотисто-красных тонах. Китайские картины на шелке – полупрозрачные цветы, девушка-пастушка, бредущая за отарой в тумане.

В конце зала висели портреты Сент-Джонсов. Хозяин, бывший до этого немногословным, начал долгий рассказ об истории рода Джонсов. Сэр Джеймс помнил наизусть биографию каждого из своих предков и рассказывал о них с нескрываемой гордостью.

Притихшая Роуз не вмешивалась, потому что видела, что гостя не на шутку увлекли рассказы о старине. Она скучала, но не осмеливалась заговорить. Что же касается Ричарда, он потерял всякое представление о времени, но в конце концов не выдержал и воскликнул:

- Как вам это удается?! Вы помните каждого!

- Когда я был ребенком, отец приводил меня сюда три раза в неделю, - со скупой усмешкой ответил лорд, - и повторял то же самое, что вы сейчас слышите. Я буду помнить его слова, даже если забуду собственное имя. Вот это – мы с братом. Ему только-только исполнилось десять лет. Чарльз держит таксу, а мне велели взять книгу. Я хотел Буффа – так звали таксу, но отец не позволил. Старшему полагалось выглядеть умнее. Вы можете поверить, что у меня когда-то были золотые локоны?

Ричард не ответил. Его внимание привлекла другая картина. Она висела в самом углу, будто специально спрятанная подальше. Портрет женщины в широкополой шляпе, украшенной цветами и птицами, написанный в стиле импрессионизма – тонко, мазками, создававшими иллюзию вибрации. Но черты лица казались смазанными – полузакрытые глаза, похожие на черные щели, скорбный маленький рот, еле заметный румянец на впалых щеках. Что-то зловещее и завораживающее одновременно.

- Кто это? – спросил Ричард, не в силах оторвать взгляд от изображения.

- Это моя беспутная невестка, - ответил лорд. - Работа Чарльза.

- Он был очень талантлив, - сказал Ричард. – Её лицо так печально, и словно подернуто пеленой дождя.

- После всего, что она совершила, я хотел сжечь проклятый портрет, - сказал лорд незнакомым глухим голосом. – Но не смог. Это последняя работа Чарльза, он был одержим и картиной, и этой женщиной. В ней частичка его души.

- Вы хорошо поступили, - горячо сказал Ричард.

- До вас я никогда не обращала на неё внимания, - сказала Роуз. – А теперь разглядела, и скажу, что она меня пугает. От нее исходит зло и какой-то могильный ужас. Вы не находите? – она склонила голову к плечу, разглядывая картину. - Нет, она мне совсем не нравится. Я вообще не люблю безнравственных женщин. Прекратите на нее так глазеть, Ричард!

- Это всего лишь картина, её не стоит бояться, - резко сказал сэр Джеймс. – Вы ошибаетесь, мисс Форест. В работах моего брата не может быть ничего ужасного и могильного. Чарльз страстно любил жизнь. Как же несправедливо, что его любовь продлилась столь мало. Мне до сих пор больно от этого. И ведь именно я его погубил.

- Что вы говорите? – пробормотал Ричард.

Роуз невольно отдернула руки от инвалидного кресла.

- Это моя вина, - продолжал лорд, не замечая испуга молодых людей. – Чарльз всегда был неудачником. Сбежал из дома, уехал в Париж, чтобы стать художником. Постоянно впутывался в неприятности, постоянно просил денег, а мы всё прощали. Думали, со временем остепенится. Я надеялся, что брат женится на какой-нибудь милой девушке, у меня появятся племянники, и замок вновь наполнится детским смехом. А он женился на актрисе. На актрисе! – лорд издал сухой смешок, странным эхом прозвучавший под сводами. – Разумеется, она не хотела детей. Ребенок был для нее бременем, окончанием карьеры. Я промолчал бы, это не моё дело. Но она стала обманывать бедного Чарльза ещё до свадьбы. Я раскусил эту хитрую ведьму, хоть и не сразу. О да, она была красива! Только под красивой оболочкой скрывалось гнилое сердце. Ее звали Брижит. Разве Брижит - это имя для леди Сент-Джонс? А уж её поведение… Никаких манер, сплошное жеманство, кокетство. Она не успокоилась и после замужества. Однажды я застал её с мужчиной. В саду, прямо у дома. Какое бесстыдство! Пригрозил рассказать обо всем Чарльзу. Я бы никогда так не поступил, ведь этот дурачок боготворил жену. Узнай он, что под личиной ангела скрывался дьявол – такое известие могло его убить. Я думал, невестка станет вести себя смирно из боязни быть разоблаченной, но… В ту же ночь она забрала вещи, фамильные драгоценности Сент-Джонсов - и исчезла. Чарльз места себе не находил, заявил в полицию, но беглянка не оставила следов. Спустя несколько лет я узнал, что её видели в Каире с каким-то греческим миллионером. Красива, весела, беззаботна, как и прежде. А тот тип, что был с ней в саду, тоже пропал, выехал из гостиницы. Чарльз долго искал жену, всё не верил, что она могла его бросить. Утверждал, что с ней что-то случилось. Просто места себе не находил. А потом его нашли на скалах Вороньей кручи. Самоубийство. Еще одно позорное пятно на славной фамилии Сент-Джонсов. Какой стыд! Хотя… это уже не важно. Род исчезнет с моей смертью, и о них, - сэр Джеймс широким жестом обвел портреты предков, - о них забудут.  Все мы уйдем во тьму. В черноту и мрак.

- Успокойтесь, хозяин, вам нельзя волноваться, - сказала Роуз, сочувственно глядя на старика. – Мы уже всё посмотрели, давайте, вернёмся? Я попрошу миссис Пауэлл сварить какао и почитаю вам Теннисона – вы ведь его так любите. Тем более, смотрите - стало темно. Похоже, опять будет дождь.

За спиной лорда она сделала Ричарду несколько выразительных гримасок, чтобы он почувствовал угрызения совести за то, что заставил старика вспомнить трагическое прошлое и задуматься о печальном будущем.

До вечера Роуз не отходила от сэра Джеймса, и Ричарду пришлось коротать время в одиночестве. Мысли его крутились вокруг портрета Брижит Сент-Джонс. С пугающей настойчивостью в памяти снова и снова возникало бледное лицо, похожее на маску. Он рано ушел к себе, долго валялся в постели и не мог уснуть, а посреди ночи проснулся от шума дождя. Часы пробили три раза.

Повинуясь непонятному чувству, Ричард подошел к окну и приподнял портьеру. Возле розового куста стояла темноволосая дама в белой ночной рубашке и обрывала цветы. Дождь так и хлестал, но женщина его словно не замечала.

- Сегодня ты от меня не уйдешь! – пробормотал Ричард.

Накинув халат и схватив зонт, он прямо в домашних туфлях помчался по лестнице вниз, чтобы поймать обманщицу Роуз. Он оказался на месте всего через пару минут, но успел увидеть лишь удалявшуюся белую фигурку. Бросившись следом, Ричард понял, что если девушка выйдет за пределы розария - её не найти в темноте, в заброшенном саду Энкер-Хауза.

- Постойте, Роуз! Я вас видел! – крикнул он.

Она оглянулась через плечо, и Ричард остановился, как вкопанный. Это была не Роуз, а совсем другая женщина, и она поспешила скрыться, нырнув под вязы, склонившиеся ветвями до самой земли. Преследовать её не было смысла – попробуйте сыграть в прятки в заросшем саду, ночью, да ещё под проливным дождем. К тому же, Ричард порядком струхнул. А вдруг, в самом деле - призрак?..