– Ли, – бросился он к подруге, – Я сделал!

– Что сделал?

– Как я и говорил, зелье, чтобы изменить внешность тебе и Аме.

– Ты ничего такого не говорил, – с укором произнесла Ли, спрыгивая с лошади.

– Разве? А я был уверен, что говорил.

– Впервые слышу.

– Ну и ладно, не в этом же суть. Главное, чтобы ты его выпила, когда мы будем подъезжать к городу.

– Далеко нам еще?

– По моим подсчетам, два прокола осталось.

– Хорошо бы. Ты узнал, что там с выходом?

– Все мои источники об этом молчат. Вроде бы, выход будет беспроблемным, но кто его знает…

– Как всегда, в общем. Ну что, тогда после второго прокола останавливаемся на привал?

– Да, а сейчас погнали. Извини за остановку, должен был поделиться открытием.

– Как и всегда. Все нормально, заскакивай в фургон.

Джарвин спешно вскочил по лестнице и захлопнул за собой дверь. Ли одновременно с ним запрыгнула на лошадь.

– Какой план? – спросил Иль сразу после того, как они тронули лошадей.

– Еще два прокола, потом привал.

И они вновь погрузились в уже привычное молчание, только в этот раз Ли была настроена менее мрачно – зелье превращения давало ей пусть небольшую, но надежду на то, что они успешно проскочат через Квадратный город. Да и одно то, что она увидела Джарвина, уже успокоило ее встревоженную душу. Когда она видела этого мальчонку, то в ее душе укреплялось чувство, что живет она не напрасно, что и она способна на что-то хорошее и доброе. Он всегда вселял в нее веру, с того самого момента, как она подобрала его на улице совсем еще ребенком. И сейчас даже мысли о нем, о его безопасности и счастье придавали ей сил. Ли взбодрилась и вновь принялась держать нос по ветру.

Дорога ложилась прямо, как стрела. Уж лучше бы она извивалась и петляла! От однотипности движения и пейзажа Ли постепенно теряла энергию и бдительность, так что уже скоро едва не дремала в седле и чуть не проморгала момент, когда проколоискатель зашевелился. От главной дороги впереди появилась тонкая развилка, больше похожая на пару узких тропок в лесу. Кони, повинуясь движениям всадников, свернули на новую дорогу. Фургон нещадно затрясло.

– Вот это дорога! – крикнул ей Иль, – Наших там сейчас укачает!

Ли согласилась с ним вслух, а про себя отметила, что он назвал спутников «нашими». Видно, успел уже привязаться, хотя Лианелла такого от него совсем не ожидала. Их заказчик создавал впечатление строгого, холодного человека, и никак не создавал впечатление того, кто быстро привязывается к людям.

Прокол возник будто из ниоткуда. Проколоискатель резко усилил сигнал, а не постепенно, как это бывало раньше, так что всадники не успели притормозить перед тем, как влететь в пространственный тоннель. И выскочили из него, как и следовало ожидать, на полной скорости. Только вот никто не ожидал, что они попадут прямиком на гололед. Кони заскользили, фургон, разгоняясь под уклон, вскоре обогнул их, потащил за собой – что вызвало у коней настоящую истерику – и в итоге завалился на бок и с лязгом затормозил.

– Успокойте лошадей! – крикнула Ли второму всаднику, соскакивая с коня, и бросилась к фургону.

К несчастью, он упал как раз на ту сторону, где была дверь. Ли бросилась к окну и с облегчением увидела, что Джарвин, Ама и Старец преспокойно левитируют внутри фургона.

– Джар, – крикнула она, – ты можешь перевернуть фургон?

Юный маг энергично закивал. Он ловко подплыл к своему рабочему столу, взял очередное зелье, окрапил им стены фургона и принялся распевать заклинание. Фургон качнулся, дернулся и со скрежетом встал на колеса. И все бы хорошо, только он продолжил приплясывать.

Ли побежала к двери и заскочила внутрь.

– Вы как? Все хорошо?

– Все отлично, – ответил Джар, – Ты мне только скажи, чего вы перед проколом не затормозили?

– Он появился неожиданно. Прибор засек его в последнее мгновение.

– Дай-ка я его гляну, – попросил он.

– Не нравится мне это все, – недовольно пробурчал Старец, – Я слишком стар для того, чтобы такие фортели выкидывать.

– Не сердись, Старец, совсем чуть-чуть до города осталось. Еще один прокол – и помчимся к границе.

– Ни минуты покоя с вами! Пойду к себе, отлежусь маленько. Сами тут сдюжите?

– А то! – бодро отозвался Джар, – Иди, поспи, авось меньше ворчать станешь.

– Ну что там у вас? – спросил зашедший в фургон Иль.

– Разбираемся, – ответил юный маг, – Судя по первому впечатлению, с прибором все в порядке. Значит, что-то не так с самим пространством.

– Ну конечно, – философски заметила Ли, – разве у нас бывает иначе?

– Ты можешь определить, что именно не так с пространством? – осведомился Иль.

– Кажется, сегодня все решили забыть, что мне семнадцать лет, и что я самоучка. Чудо, что я вообще хоть чуточку во всем этом шарю, – гневно ответил Джар и только потом, успокоившись, продолжил, – Нет, понятия не имею, что происходит, и чем нам это грозит. Может, мы просто слишком много значения придаем тому, что один переход не похож на другой.

– Ладно, – оборвала его Ли, – давайте двигаться вперед, а там посмотрим. Джар, достань-ка наши плащи, а то мы с Илем до костей промерзнем.

Они двинулись в дорогу с тяжелыми сердцами. Когда твои нервы и без того накручены до предела, то любое, даже самое крошечное происшествие надолго выбивает из колеи. Казалось, даже кони нервничали – они бежали куда медленней, и то и дело крутили головами по сторонам.

Ли все никак не покидало ощущение неправильности места, куда они попали. На первый взгляд заснеженный лес ничем не отличался от их привычного мира, но было в нем что-то пугающее, даже потустороннее.

Пение началось так незаметно, что никто потом не мог сказать, когда именно оно возникло. Каждый из спутников вдруг поймал себя на том, что тихо мурлычет себе что-то под нос, и его голос вплетается в тонкую мелодию. Кони притихли, воздух стал еще более прозрачным. Лес окутала тишина, в которой звенела одна-единственная мелодия, легкий напев, звуки столь естественные, что разом ложились на язык и застревали в мыслях. Все напевали, напевали, и никак не могли остановиться.

Песня становилась все громче, все настойчивей. Ли пыталась перестать распевать этот странный мотив, но не могла – ее голос стал ей неподвластен. Она обернулась к Илю, и увидела в его глазах такую же беспомощность, смешанную с ужасом. В панорамном окне фургона ее ждало то же зрелище: Ама и Джарвин пели, держась за руки. По щекам Амы текли слезы. Ли хотела было остановить лошадей и отправиться к ребятам, но сердцем чувствовала, что надо убираться из этого леса как можно скорее.

Следом за пением пришли они. Шустрые, юркие, как маленькие песцы, только сотканные из света или тумана. Белесые, безликие, стремительные. Они все прибывали и прибывали, и неслись наравне с фургоном, переплетаясь, смешиваясь. Казалось, весь лес ожил, распался на белые пряди и стал скручиваться вокруг фургона. Лошади ускорили бег, став почти неуправляемыми.

Мелодия начала жить собственной жизнью. Ей больше не нужны были голоса путников, она стала живой, самостоятельной и непобедимой. Будто весь мир вибрировал в такт с ней. Как только Ли почувствовала, что ей больше не нужно петь, она подумала, что все пройдет, но ошиблась.

Раздался женский крик. Ли обернулась и увидела, что кричит Ама. В руку девочке впилось странное белое создание из тех, что кружили в воздухе рядом с фургоном. Стиллер собиралась остановить лошадей, но не успела. В обе ее руки вцепились сгустки тумана. Один за другим они кидались на путешественников и впивались в их кожу острыми зубками.

Да это же колыбельная! Ли в одно мгновение осознала это так четко, так болезненно ярко. Весь мир поет им самую сладкую, самую прекрасную колыбельную на свете. Снежный ковер теперь виделся периной, мягкой и столь вожделенной. Прилечь бы, отдохнуть с дороги. Веки стали тяжелыми, дыхание – глубоким.

Ее покой нарушил писк. Отвратительный, ужасный, несвоевременный! «Замолчи, замолчи, замолчи ты наконец!» – злилась Ли и хотела как можно скорее избавиться от этого писка, чтобы вернуться в блаженство колыбельной. Но писк не уступал, и Лианелла медленно и неохотно стала искать глазами его источник.