— Ну, ясно — «дорогу женщине»!

— «А троттуар мужчине»! съязвил другой моряк… Только, ей же Богу, товарищок, это к вам не относится. Потому, если такой хорошенький штурман драить будет — одно удовольствие!

— Не одно, а сразу два!

— Только как же так, гражданочка, выйдет? Про штурманов везде поют:

А как же с вами то будет? Как же грудь то открыть?

— А какую татуировку делать будете? Сердце, пронзенное якорем? А?

— А потом: как же это — штурман с подмазанными губками? А?

— Эх ты, дуботолк, сурово оборвал его другой. Ни черта ты не понимаешь! Тут тоже военное дело — крашеные губки.

— Какое такое «военное»?

— А это, браток, вроде как военная мишень.

— Тю… Для чего?

— Как так «для чего» — для поцелуев: чтобы ненароком не промахнуться в темноте!

Мися сделала вид, что рассердилась на нескромные шутки, но солнышко сияло так ярко, простая грубоватая молодежь была так искренно весела, что у девушки не хватило «сердитости» оборвать задорное нахальство.

— Ну, так все таки, чем же вам, девчата, помочь? А?

— А тут, видите, какое дело. Подруга моя — вот только что с Москвы. Тоже в Мореходку[15] поступать хочет, по морям полазить… И вот заело ее ужжжжасно под ручку с этим важным дюком сняться. А тут высоко — метров, видите сами, с пять… Как же быть?

— Эва, какая беда? При наличии отсутствия лестницы, мы ее и сами мигом подсадим…

Двое матросов подошли к Ирме и несколько смутились — перед ними была не сорванец-девчонка, вроде Миси, а спокойная, высокая, с виду строгая девушка.

— Так как, товарищ… нерешительно спросил один из них. По… Полезете?

Ирма поняла, что ей тут нельзя быть взрослой, врачем, и своим серьезным поведением подчеркнуть, что ее, план имеет под собой особые основания. Нужно было стать на несколько минут — «рубахой-парнем», веселой девушкой, позволяющей фамильярность. Она засмеялась при мысли о своей новой роли и, подхватив под руки своих «кавалеров», подбежала к памятнику.

— Ну и что ж? Где наша не пропадала!.. Полезу!..

— Эй, братва… Ширко, Мамай! Гони сюда! Заместо грот — мачты будете.

Ловкие матросы мигом составили пирамиду.

Двое уперлись руками в гранит, на них влезли еще двое, а на них, подсаживаемая не слишком скромными руками, была поднята Ирма.

— Эй, ты там, чернявый… Не присасывайся так к ноге — кожу протрешь! кричала, смеясь, снизу Мися матросу, не отпускавшему стройной ноги Ирмы. Отцепись, прилипала, а то сфотографирую и на корабль в стен-газету пошлю. Там тебе потом проходу не дадут!..

С помощью молодых рук Ирма без труда взобралась к самому памятнику и схватилась за руку адмирала. Наконец то!

Острые глаза девушки мигом оглядели местами позеленевшую бронзу, ловкие пальцы врача скользнули по нагретой солнцем руке статуи и складкам пергамента. Но — увы: признаков надписей и чего либо спрятанного нигде не было…

— Эй, Ирма! Не вертись там: снимаю… кричал снизу задорный голос Миси, окруженной хохочущими матросами. Те не скупились на шутки:

— Это что ж, товарйщок, с дохлыми идолами под ручку сниматься? Вы бы живого любого из нас взяли бы… Кажный с полным бы удовольствием…

— Эй, на мостике!.. А скоро свадьба?

— Вот бы мне поменяться с дюком! Золото — не девочка! с восхищением причмокнул языком один из матросов.

— Иди ты, Иван Болваныч, к дьяволу, ревниво оборвал его приятель. Сам пьян, как штопор, а туда же «де-воч-ка»…

— А сам то — ни Богу свечка, ни чорту кочерга! Глаз у тебя просто завидущий…

— Эй, не бузите, товарищи, остановила их Мися. А то танцовать с вами не приду… Дайте спокойно еще раз щелкнуть… Правей, Ирма. Рукой за шпагу возьмись… Сделай умное лицо.

— Ха, ха, ха… Ей Богу, у ней там лицо, как у ангела, которому только что рюмку водки…

…В этот момент что то щелкнуло наверху, словно там лопнуло какое то стекло, беловатый газ окутал девушек, и они потеряли сознание…

8. Под стеклышком

Город был уже совсем покрыт мягким сумраком южной ночи, когда проходивший мимо небольшого сквера милиционер заметил неподвижно сидящих на скамейке женщин.

— Эк их развезло! недовольно подумал он. Так назюзюкались, что даже домой не дошли…

Он подошел ближе и тронул одну из них за плечо.

— Ну ка… Вставай, тетка… Тут вам не ночлежка!

Женщины не пошевелились, и только тут милиционер заметил, что положение сидящих какое то странное. Электрический фонарик осветил бледные лица, закрытые глаза и посиневшие губы.

Милиционер поднял тревогу, вызвал карету скорой помощи, и через полчаса девушки очутились в лазарете.

Там, придя в себя, Ирма и Мися сообщили то немногое, что они знали сами: как они сели в такси и как неожиданно потеряли сознание. Что было дальше, они не знали. Но их сумочки, деньги, фото-аппарат — все исчезло.

После того как пострадавшие дали свои показания, они были отправлены к себе домой, в маленькую комнатенку Миси.

На следующее утро за ними приехала машина Угрозыска[16]. В кабинете начальника Угрозыска на письменном столе лежали — сумочки, деньги, вещи и фото-аппарат.

— Узнаете? усмехаясь спросил начальник.

— Наше… Все наше! радостно ответила Мися. И когда это вы успели?

— Быстрота и натиск! самодовольно откликнулся тот. А теперь проверьте, гражданки, все ли на месте.

Все оказалось в целости.

— Ну и ладно. Пишите расписку в возвращении украденных у вас вещей.

Он позвонил, и через несколько минут в кабинет ввели человека в наручниках.

— Узнаете? лаконично спросил начальник.

Девушки вгляделись в лицо арестованного и без колебаний узнали в нем шоффера, гостеприимно предложившего им «уехать от греха».

— Ну, вот и ладно, повторил начальник, когда девушки подписали показание, уличавшее шоффера Вы, гражданки, свободны. Как видите, советские органы безопасности сумели мигом раскрыть покушение на вас… А ты, бандитская рожа, ты живым уже не выйдешь из наших рук… Не первый раз уже за тобой темные делишки водятся… Сволочь молдаванская! Пролетарочек наших будешь грабить?.. Выдавай своих сообщников, пока тебе в подвале ребра наганом не пересчитали… Ну?

— Да у меня никого сообщников не было, товарищ начальник, жалобно взмолился арестованный. За что же в подвал?…

Под аккомпанимент ругательств и угроз девушки вышли из управления Угрозыска. Когда за ними хлопнула выходная дверь, бандит широко улыбнулся и протянул руки в кандалах начальнику Угрозыска:

— А ведь, кажись, чисто сработали? подмигнул он.