Генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб, командующий группой армий Север разносил своих подчиненных.

— Итак господа, втрое наступление на большевиков оканчивается сокрушительным провалом! Мы не только не продвигаемся вперед, но и каждый раз несем большие потери в живой силе и технике. Кто мне может объяснить причину этого?! Мне нужно докладывать фюреру и что я ему скажу?

— Разрешите господин генерал-фельдмаршал? — Это подал голос начальник разведки и получив утвердительный кивок головой начал. — Вся проблема в новой танковой дивизии большевиков. На её вооружении стоит новейшая техника, причем в большом количестве.

— И что с того? — Перебил начальника разведки фон Лееб. — Мы и раньше сталкивались с новыми танками русских, не скрою, их тяжело подбить, но тем не менее мы успешно с ними боролись, что не так в этот раз?

— Дело в том, что командир этой дивизии действует не так, как другие русские генералы. Наше доблестное люфтваффе несет большие потери при попытках штурмовки его дивизии. Он имеет очень мощное мобильное прикрытие, на всей технике установлены зенитные пулемёты, в том числе и крупнокалиберные, а кроме них большое количество мобильных автоматических зениток. Наша противотанковая артиллерия практически бессильна против них, впереди всегда идут модернизированные КВ, которые подавляют любую противотанковую оборону. Даже наши 8,8 сантиметровые зенитки могут пробить их лобовую броню на дистанции не больше километра и то не всегда. После этого они мгновенно уничтожаются ответным огнем русских, а их и так не очень много. Командир этой дивизии, согласно нашим данным впервые появился в Белоруссии, где из пленных и окруженцев, он создал механизированную дивизию, вооружив их брошенным при отступлении русским оружием и техникой. Потом он уничтожил несколько наших дивизий и сходу отбил занятый нами Смоленск. Отличается невероятной жестокостью, его дивизия не берет пленных, а он сам лично казнил наших солдат. Был отправлен в Петербург, где сформировал новую дивизию, которая сейчас и ломает все наши планы. Ни какой информации о нем до его появления в Белоруссии мы не нашли, как будто его просто не было. Крайне профессиональный военный, тщательно продумывает свои удары и всегда имеет превосходство в месте атаки. По имеющейся у нас информации, именно он давал задание на разработку новой техники, при чем не просто давал задание, но и говорил, что и как надо делать. Сейчас мы забросили в тыл к русским три диверсионные группы с заданием захватить его в плен, а если не получится, то уничтожить.

Сижу, ни кого не трогаю, примус починяю, а если серьёзно, на кировском торчу и контролирую создание САУ на базе КВ и МЛ-20 в гаубичном варианте. Вот чего у наших людей было не отнять, так это смекалки. Экспериментальный образец появляется прямо на глазах. Прошло уже не больше недели, как он почти готов и тут на тебе, очередное немецкое наступление. К тому, что мою дивизию используют, как волшебную палочку-выручалочку я уже привык. С другой стороны и бойцы не сидят всё время в окопах, а имеют возможность нормально ночевать в казармах, регулярно ходить в баню, да и технику ремонтировать не в полевых условиях, а в ремонтных боксах. Сейчас уже не май месяц, а попробуй металлические части в мороз голыми руками потрогать, а ведь приходится, не всегда можно ремонтировать в перчатках, иногда и чувствительность нужна. Вот так и подняли нас в очередной раз. В нашей истории к этому времени Ленинград уже был в кольце, сейчас же все было совершенно по-другому. Наши действия, особенно то, что мы отбили Смоленск и почти полтора месяца его удерживали, значительно замедлило продвижение немцев. На приморском направлении они все же дошли до Красного Села и Пушкина, практически вплотную приблизившись к городу, правда намного позже, чем это произошло у нас. Точно так же была приморская группировка наших войск, которую немцы отрезали от Ленинграда. Вот на ожесточенный штурм немцами Пушкина нас и бросили.

Хорошо быть независимым, вернее иметь достаточную степень свободы в принятии решений. Над головой не стоит ни какой дуболом с большими звездами в петлицах и ни отдаёт идиотских приказов. Я подчиняюсь непосредственно ставке, а местное командование может меня просто просить, но и я в бутылку не лезу и стараюсь все их просьбы выполнять быстро и без капризов. Главное, что всех такое положение вещей устраивает. До меня доводят общее пожелание командования, а как именно его исполнить, это уже моя головная боль. В результате ни кто не стоит над душой и не требует, что бы я именно так наступал, а не по-другому. В результате и волки сыты и овцы целы. Честно говоря, просто отсиживаться в тылу я тоже не хотел, а тут как раз и этот случай подвернулся. После изучения карты родился план на только отбить очередное наступление немцев, но и устроить им небольшой котел, а также отбить часть уже захваченных ими территорий. Небольшая двухходовка, когда сначала я пройдусь паровым катком к финскому заливу, а потом от него назад и дальше, создавая тем самым большую зону безопасности. По крайней мере, теперь в Ленинграде не появятся надписи на стенах, что при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна. Хорошо иметь танки, которые практически не уязвимы для противника, вот и надо пользоваться моментом, пока есть такая возможность. Вся дивизия, в полном составе была поднята по тревоге и своим ходом, а до Пушкина всего ни чего, направилась к фронту. Учитывая результаты наших действий, авиаразведку на МиГ-ах нам выделяли по первому требованию, так что то, что сейчас происходило я знал в режиме реального времени. Один залп из «Дождя» по пехоте противника, как наиболее эффективного, да и эффектного средства, а потом танковая атака в лоб. Сейчас можно так действовать, немецкие тройки и четверки практически бессильны против старых КВ, не говоря уже про мои новые, модернизированные КВ. Вот и пошли они при поддержке противотанковых и штурмовых САУ в атаку, а за ними БМП с СЗУ, так как авиация противника единственная реальная опасность для моих коробочек. Ведя огонь с коротких остановок, а что делать, стабилизаторов на орудиях, как на современных танках нет, вот и надо останавливаться перед выстрелом, иначе будешь стрелять в белый свет, как в копеечку, и попадешь в цель разве что чудом. Развернувшись широкой цепью, машины двинулись вперед, периодически останавливаясь и стреляя. Один за другим загорались немецкие танки, надолго их не хватило, а когда мои БМП достигли их, то из машин как горох посыпались десантники, начиная проводить зачистку. Уцелевших танкистов и пехотинцев противника хватало, не очень много, но работа для моих парней была. Главное, что и наши и немцы получали новое подтверждение, что после атаки моих орлов, выжившего противника не остаётся. То, что немцы будут сдаваться мне в плен я не рассчитывал, а вот осознание того, что любое сопротивление бесполезно и тебя всё равно уничтожат, начинало давить на противника, а следовательно и его боевой дух падал. Сходу проломив немецкие боевые порядки, мы пошли дальше. За два часа с боями мы прошли 30 километров до Гатчины, с ходу заняв её. Обалдевшие от такого нахальства немцы, даже не поняли что произошло. Они понимаешь ли ведут наступление на Питер, уже практически взяли Пушкин и тут им встречным контрударом устраивают полный писец. С ходу раскатывают их штурмовую группировку и потом как на параде, через тыловые подразделения и части второго эшелона спокойно двигаются вперед, попутно уничтожая под корень всех встречных поперечных. Из не такого большого резерва нам выделили пехотную дивизию, которая шла, вернее ехала за нами, для этого им наскребли весь автотранспорт, который оказался в пределах досягаемости. Впрочем машины тут же ушли назад, а пехота стала окапываться в Гатчине. Сделав в городе двух часовую передышку, для заправки топливом и пополнения боеприпасов, а так же для обеда, это святое, война войной, а обед по расписанию, совершаем крутой поворот в право и двигаемся в направлении Кипень и Ропшы, а от них на Ломоносов. Таким кульбитом отрезаем прорвавшегося противника и снова соединяем приморскую группировку наших войск. Единственный недостаток, так это нехватка войск для создания полноценного котла. Ну не получилось окружить и уничтожить все немецкие подразделения. С учетом всех зигзагов и поворотов до Ломоносова километров 60 будет, так что мы часа за три их прошли, разнеся по дороге всех, кого только встретили. Всё это время в эфире стоял ор паники, чего-чего, а связь у немцев всегда была на высоте, так что наш рейд сразу стал всем известен, и похоже тут и сыграла наша уже завоеванная нами репутация. Немцы стали отступать за линию нашего рейда не дожидаясь, пока мы сами придем к ним в гости. Жаль конечно, что нам не хватало войск, вот и слиняли с наступлением ночи немцы. Пока мы до Пушкина выдвигались, потом до Гатчины и к Финскому заливу пробивались день и закончился. На следующее утро наши войска выдвинулись до линии нашего променада и тут же стали зарываться в землю. Попотеть им пришлось изрядно, ударившие морозы как следует уже проморозили землю, вот и пришлось бойцам вгрызаться в землю. Вернувшись в Гатчину, мы ударили на Тосно, это еще порядка 60 километров. По моей задумке потом мы двинемся на Кириши, выйдя таким образом к реке Волхов и переправившись через неё двинутся на Тихвин, таким образом напрочь ликвидируя опасность окружения Ленинграда. Всё, что могли противопоставить мне немцы, это авиация. Вот уже второй день они старались как могли. Волна за волной накатывались юнкерсы и мессершмиты. Каждый раз их встречали волны огня, расход патронов к зенитным пулеметам был огромным, так же вовсю работали и мелкашки СЗУ. В каждый вылет противник недосчитывался самолетов, мы приземляли их один за другим, нам помогали и наши соколы, но их было мало. Как мы ни отбивались, но потери от авианалетов у нас были, правда по сравнению с другими частями РККА они были ничтожны, но все же они были. В большей части техника получала повреждения, прицельно бомбить мы не давали, но и от близких разрывов тяжелых бомб техника получала повреждения. Безвозвратные потери составили порядка полутора процентов от общего количества и в основном приходились на легкобронированную технику. Если для уничтожения КВ необходимо было прямое попадание авиабомбы или на худой случай очень близкое, то для БМП и легких САУ зачастую даже не очень близкий разрыв мог стать роковым. А кто говорил, что нам будет легко? На войне, как на войне и как ни старайся, но избежать потерь просто не реально, можно только постараться свести их к минимуму, что я и старался сделать. Каждый раз, как немецкие летчики заходили на нас, им навстречу возникал целый лес светящихся линий. Каждый третий патрон в зенитных пулеметах и снаряд в зенитных пушках был трассирующим и эти светящиеся линии старались задушить немецкие самолеты в своих объятиях. Бойцы вооруженные ручными пулеметами и винтовками СВТ тоже не сидели без дела и вели огонь по самолетам противника. Запрет был только на стрельбу из автоматов, тут действительно ни какого толка от этого не было. Автоматный патрон слишком слаб для причинения какого либо ущерба самолетам, так что нехрен переводить народное добро на бесполезное занятие.