— Мисс Камерон? Вы слушаете? — раздался в трубке голос охранника.

— Да, слушаю, — быстро ответила она. — Впустите его и попросите подождать в передней приемной. Я сейчас приду.

Элизабет положила трубку, и в этот момент появилась Даллас. Она услышала телефонный звонок и, беспокоясь, что это Хантли, быстро натянула на себя купальник.

— Это приехал мой знакомый, — объяснила Элизабет. — Звонил охранник.

— Я его знаю? — безучастно спросила Даллас. Раз это не Хантли, ей было все равно.

— Не думаю. Его зовут Питер Мэтьюз. Когда-то мы были друзьями. Тебе он понравится. Он очень общителен. Я приведу его сюда. Но ты не беспокойся, — ласково сказала Элизабет, — мы поговорим чуть попозже.

— Возвращайся поскорее, — попросила Даллас.

Ей было безразлично, куда идет Элизабет, только бы она не помешала Эдди Кингу поговорить с Хантли и замолвить за нее словечко.

— Элизабет! — крикнула Даллас ей вслед. — Я забыла купальную шапку. Можно взять твою? Не хочется мочить волосы...

Она подошла к бассейну. Возле шезлонга лежали купальник и шапочка Элизабет. Это была простая и совсем некрасивая белая шапка с пластиковыми цветами, похожая на ее собственную, которую она в спешке забыла. Посередине шла широкая черная полоса. Даллас натянула ее на голову, убрала все волосы и нырнула в воду, над которой поднимался легкий пар.

Она хорошо плавала, и это помогало ей сохранять форму. Родители ее жили на восточном побережье. У отца была небольшая бакалейная лавка. Даллас проводила время на берегу и научилась плавать тогда же, когда стала ходить. Она перевернулась на спину и, гребя назад, поплыла вдоль бассейна. Она видела, что служанка принесла кофе и ушла. Тогда она снова легла на живот и поплыла баттерфляем назад. В это время из кабины для переодевания вышел Кинг. Он прятался там, пока служанка не ушла. Он посмотрел на погруженную в воду фигуру и шапочку олимпийского стиля, которую всегда надевала Элизабет Камерон. Последний раз, когда они здесь плавали перед поездкой в Бейрут, он еще подшучивал над ней из-за этой шапки. Даллас нигде не было. Все складывалось удачно. Но даже если она здесь, это не имеет значения. Она, наверное, в комнатке для переодевания. На стойке бара стояли две чашки кофе. Кинг не стал нырять, он осторожно вошел в воду позади плывущей женщины и мощным рывком бесшумно нагнал ее. Прыгнув ей на спину, он крепко обхватил ее с боков ногами. Под тяжестью его тела женщина погрузилась под воду. Кинг понимал, что борьбы нельзя допустить, иначе на теле останутся синяки. Он нашел на ее шее сонную артерию и сильно прижал ее большим пальцем, не касаясь другими пальцами горла.

Через секунду трепыхавшееся тело обмякло. Кинг отпустил свою жертву и поплыл прочь, наблюдая, как из воды поднимаются пузырьки, по мере того как в открытый рот потерявшей сознание женщины вливается вода, вытесняя воздух.

Кинг не стал ждать, пока она опустится на дно. Прижав сонную артерию, можно лишить человека сознания на несколько минут. А если нанести удар, то можно и убить. Он вышел из бассейна и побежал к своей одежде. Даллас не показывалась. Ему очень повезло. Никто и знать не будет, что он был здесь. Элизабет плавала одна и утонула. Он обернулся и посмотрел на воду. На поверхности ничего не было, и пузыри больше не поднимались.

— Прости, что умыкаю тебя таким образом, Лиз. Но замок Фримонт приводит меня в трепет. Наверное, в душе я раб.

— Да я тоже рада выбраться отсюда, — сказала Элизабет.

Мэтьюз сразу предложил ей уехать. Он, как всегда, был обворожителен и уговорил ее. Элизабет взяла пальто и поехала с ним, чувствуя себя в большей безопасности за стенами этого дома.

— Лиари хотел узнать, есть ли у тебя какие-то новости, — сказал Мэтьюз.

Он ехал медленно, не торопясь возвращаться в город в такое солнечное утро. По дороге сюда он обдумал, как вести себя с Элизабет. Увезти ее к себе и оказать на нее давление — это на крайний случай. Сначала надо выяснить, не работает ли она на Эдди Кинга. Если да, то пусть лучше ею займутся следователи Лиари. Если же она скрывает этого таинственного мужчину из личных соображений, то разумнее будет держаться с ней помягче. Тогда, у Лиари, он разозлился. Сейчас он понял, что причиной тому была уязвленная гордость. Элизабет кого-то нашла себе. Если бы из их круга — мужа или любовника, то против этого он ничего бы не имел. Но какого-то чужестранца, сумевшего дать ей то, чего, по всей видимости, не смог дать он! Вот что его задело. Если он повезет ее к себе и попытается вырвать у нее признание, это не будет беспристрастным дознанием. А беспристрастность — основное условие такого рода допросов. Тогда уж пусть лучше это сделает кто-то другой. Питер искоса взглянул на Элизабет. Вид у нее был усталый, она явно нервничала и беспрерывно курила.

— Эдди Кинг во Фримонте, — сказала она. — Приехал на выходные. Мне кажется, он во что-то впутывает моего дядю.

Элизабет закурила новую сигарету. Ее рука дрожала.

Мэтьюз это заметил. Она была очень взволнована и не умела скрыть это. В ту минуту он готов был поручиться даже своей работой, что, если Элизабет что-то и скрывает от Лиари, она не профессионал.

— А что это могло бы быть?

— Не знаю, — стараясь быть осторожной, чтобы не сказать лишнего, ответила она. — Что-нибудь, связанное с политикой. Они все время говорят о политике.

— Каких взглядов придерживается Кинг? — спросил Мэтьюз. — То есть делает вид, что придерживается?

— Крайне правых. Совершенно противоположных демократам. Ты говоришь, делает вид... ты так уверен, что он предатель?

— Абсолютно уверен, — ответил Мэтьюз, переключая скорость.

Машина поехала быстрее. Это был «дженсен». Питер любил скоростные дорогостоящие иномарки. Он считал, что они добавляли шарма его имиджу.

— Самое интересное, Лиз, что Кинг работает на красных, — сказал Мэтьюз. — Одной из улик была его встреча с Марселем Друэ в Париже. Потом неожиданно обнаружились и другие ниточки, и стала вырисовываться полная картина. А за последние пару дней вскрылись еще кое-какие факты. «В том числе улики и против тебя», — подумал Мэтьюз, отпуская акселератор и сбавляя скорость. Ему не хотелось возвращаться так быстро. Надо было попытаться вытянуть из нее как можно больше.